- Это я у врача спрошу, тебе - доверия никакого теперь. Чудишь там, без баяна, - уже без былого запала, хмыкнул Дима. - Нормально ей, видите ли. Когда нормально, дома спят, а не на “скорой” увозят в больницу…
- И откуда ты все только знаешь? - еще шире улыбнулась Лиза. - Думала, слишком занят, чтобы моими делами интересоваться.
- Лиза, ты там вообще, адекватная? - Калиненко даже закашлялся и рассмеялся, поняв, что она иронизирует над ним. - Ради кого я тут вообще парюсь, по-твоему?
- Понятия не имею, - честно ответила Лиза, готовая нести любую чушь, лишь бы и дальше с ним говорить. - Ты меня ночью из дома выставил без всяких объяснений и позвонил впервые за десять дней. Я вообще понятия не имею, что ты там делаешь и ради чего…
- Лиза, не дури, - хмыкнул Калиненко, кажется, раскусив ее хитрость. - Оно тебе - триста лет не надо, если ты и у моря расслабиться не можешь. Отдыхать должна была, а сама?
- Как я могу отдыхать и расслабляться, если ничего не знаю о том, как ты там? Что, вообще, с тобой происходит? - резонно на ее взгляд, заметила Лиза, глотая новые слезы. - Это ты меня где-то дуришь, Калиненко. Или вообще меня не знаешь…
- Знаю, родная. Знаю, - оборвал Дима. И, кажется, вновь закурил. Лиза начала волноваться. - Потому и нечего тебе делать здесь. И детали - ни к чему. Твоя задача - сидеть у моря, отдыхать, жизнью наслаждаться. И меня ждать. Ждать так, чтоб по-настоящему. Чтоб я железобетонно знал - ждут меня, и добрался туда, к тебе, чтобы там ни было. Несмотря ни на что. Ясно?
У нее дрожь по всему телу прошла от этих слов. От их неявного смысла, который Дима не говорил открыто. Но Лиза знала достаточно, чтобы додумать и понять. И в полной мере осмыслить, что именно имелось в виду.
- Дима… - голос сорвался из-за всех слез, которые она сейчас выплакать не могла.
- Просто жди меня, Лиза. И, ради Бога, прекрати доводить себя до больниц. Иначе…
- Я жду тебя, любимый, - не существовало “иначе”, и ей это до него тоже хотелось донести. - Я всегда ждала тебя, и буду ждать. Мы будем. Я и твой сын. Чтобы ни случилось. Так что ты просто обязан приехать. Как хочешь!
Лиза моргнула и снова глотнула слезы. Дима молчал на том конце связи. Она слышала его дыхание. И почти наяву ощущала горький привкус сигаретного дыма, который окутывал Диму сейчас.
- Сильно хочу, знаешь, Потеряшка? Даже не ждал от себя, - неожиданно для нее, весело рассмеялся Дима. - Сильно хочу, чтобы ты была со мной. Чересчур. - И снова замолчал.
А Лиза зажмурилась, ощущая горько-сладкую радость, заполняющую ту “дыру”, что все это время болела в ее груди.
- Пацан, значит? - вновь нарушив тишину между ними, хмыкнул муж. - Ты хоть - рада? - спросил он, будто ощутив, что надо сбить эту тревожную, но сладкую ноту в их разговоре.
Слишком много. Не выдержит, не может сейчас в себя вместить, пусть и столько лет ждала хоть чего-то похожего.
- Шутишь? - Лиза снова рассмеялась от его неожиданных вопросов. - Я рада, что здоровый ребенок. И что сейчас - вовремя успели все остановить и тонус сняли. А там - рада, конечно. Я просто рада, что с нашим ребенком все хорошо. И что мальчик… Это прекрасно. Но и девочка - было бы замечательно.
- Экая ты, нетребовательная, - хохотнул Калиненко. С его стороны связи скрипнуло кресло. Наверное, Дима пытался устроиться удобней.
Лиза рассмеялась. Легко ему удавалось сейчас ее из слез в счастье толкать.
- А ты что, девочку хотел? - уточнила недоверчиво.
- Да мне по фигу, родная. Ты - рада, и хорошо. Развлекайся.
Дима снова глубоко вздохнул. И это прозвучало так устало.
- Тебе надо выспаться, Дима. Это важно, - вновь защемило ее сердце. - Отдохни, пожалуйста. И не кури столько.
Калиненко невнятно что-то проворчал.
- Не до того, Лиза. Ты там хоть спишь, не маешься больше? - пытался на нее разговор перевести, чтобы вновь не забрести на щекотливую территорию?
- Нет, - как можно дипломатичней ответила Лиза.
Калиненко ухнул так, что стало ясно - раскусил ее маневры.
- Вот ты за нас обоих и отоспись. И все. Не чуди больше, поняла?
- Поняла, не буду, - Лиза даже кивнула, поняв, что он собирается прекращать разговор. - Как Жучка? - постаралась хоть что-то узнать о питомице.
- Да что с твоей псиной станется? Лает и подвывает без конца, пацанов по участку гоняет, - Калиненко, кажется, даже веселее стало, когда он об этом заговорил. - Управы на нее - никакой.
- Люблю тебя.
- Жди, - кресло Димы вновь скрипнуло, словно бы он выпрямился.
И, кажется, голос Казака прозвучал на том конце связи. Наверное, он зашел в комнату к Диме.
- Жду, любимый, - прошептала она.
Дима разорвал соединение, а Лиза еще несколько мгновений слушала короткие гудки. Выключила телефон, поняв, что по лицу вновь текут слезы, самопроизвольно, она вроде и не хотела уже плакать. В душе установилось странное спокойствие, впервые за все эти дни. Равновесие вернулось. И пусть ничего не стало яснее, по факту. И даже наоборот, было понятно, что ситуация очень непростая - Лизе стало легче. Потому что его “жди” - значило для нее почти столько же, сколько для любого другого значило бы прямое признание в любви. И Лиза получила от этого разговора ту точку опоры, которую не могла найти в одиночестве все десять дней.
А за окном небо начало светлеть. Начало пятого. Скоро рассвет. И с балкона ее комнаты, наверняка, великолепный вид на первые отблески начинающегося рассвета на море. Наверное, Лиза уже привыкла к этому месту немного.
Он отключил телефон. Поднял раскрытую ладонь, без слов велев Казаку помолчать немного. За три минуты ничего не поменяется, с чем бы он там ни пришел. И так - всю ночь решали и говорили. Уже светает.
Сейчас Диме хотелось тишины. Еще сигарету. И посмаковать вот это вот послевкусие разговора с Лизой, которое еще оставалось на языке.
Казак не спорил. Тоже молча прикурил и сел в пустое кресло, раздумывая о чем-то своем. Во дворе залаяла Жучка. Видно, кто-то из парней подошел к вольеру. Псина нервничала и бесилась. Дворняга. Так и не научилась доверять людям. Лишь Лизу к себе подпускала, теперь же, когда хозяйка пропала, только ему позволяла приближаться. Тосковала по Лизе.
Он понимал эту псину. По всем параметрам понимал.
Глубоко затянувшись, Дима медленно выдохнул дым. Курит много. Калиненко хмыкнул.
Да она даже не представляет, насколько. Но именно сейчас - его курение меньшее, о чем стоит переживать. Только не собирался он об этом говорить жене. Зачем ей лишние волнения. И так вон, умудрилась себя довести.
Задать бы ей хорошую трепку, чтоб мозги на место стали и не устраивала такого больше. Додумалась, елки-палки. Тут и так не знаешь, с какого края дыры латать, так еще и Лиза решила поиграть на его терпении и нервах. Твою налево!
Плюнуть бы на все, послать всех на все четыре стороны, и поехать к ней. Не соврал Лизе, даже не думал, что будет так этого хотеть. Скучать настолько. Казалось бы, через сколько всего в жизни прошел, другим и в кошмарах не приснится - что уж тут такие мелочи? И прогадал. Не подозревал даже, что так корежить нутро станет из-за ее отсутствия. Отрывал от себя с плотью, с ошметками, потому что знал - надо. Десять дней терпел, занимался вопросами, приезжал домой под утро - отключался на пару часов, потому что иначе никак, сгорел бы просто, хотя ее реально не хватало рядом. Так привык, словно руку отрезали. Но он давил это. На повестке дня стояло то, отчего зависело все. Абсолютно все. Сама возможность у них хоть какого-то будущего.
И снова по кругу шел. Поднимался, ехал, звонил. Все на автомате. Не обращая внимания на эту ноющую и давящую тяжесть в груди. Игнорируя свое желание набрать номер, просто, чтобы услышать голос, хмыкнуть над ее глупостями. Вот уж точно - проросла в него Лиза, пустила корни. Оплела с головы до ног, вокруг хребта закрутилась, как плющ. В каждую мысль…
Вместо этого звонил Генке и слушал отчеты о том, что она делает.
Дима снова затянулся. Виталий докурил и сейчас методично тушил окурок в пепельнице. А потом поднялся и подошел к окну. Уставился в предрассветные сумерки.
Калиненко откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Стало больно, до рези. Будто песком под веки сыпанули. Поспать бы хоть час. Но сегодня никак.
- Что там с Лизой? Серьезно? - так и рассматривая что-то в окне, спросил Казак.
- С Лизой… - Дима вытащил телефон и набрал Гену. - Сейчас у врача спросим, а то ее послушать, так она в санатории и все шикарно просто.
Казак хмыкнул. Видно, помнил истерику Елизаветы и ее пунктик насчет ребенка. Охранник ответил моментально.
- Да, меня интересует состояние моей жены, - потребовал отчета Дима, как только Гена, выслушав, передал трубку врачу, занимающемуся лечением Лизы.
- Все неплохо, в принципе, тонус мы сейчас сняли. Ей надо успокоиться. И расслабиться. Ребенку на данный момент ничего не угрожает…
- Так, я сразу проясняю, - Дима прервал врача. - Меня интересует состояние моей жены. Это то, о чем вы должны заботиться в первую и во все остальные очереди. Это ей и ее жизни ничего не должно угрожать, - категорично поставил условие. Слишком устал, не было сил на долгие церемонии. - Все остальное - вторично. Не грозит ей, замечательно, пусть идет своим чередом. Нет… решайте. Это ясно? И ее по этому поводу спрашивать не надо, она сейчас не особо адекватно соображает. Так что я буду очень благодарен, если вы позаботитесь о ее благополучии. Очень. - Он выдержал многозначительную паузу. - Мы пришли к взаимопониманию?
