Меня спасало то, что у Акселя тоже не было времени посещать балы с танцами и холодными закусками или прогуливаться с дамами. Он превратился в бледного, издерганного зубрилу.
Первые экзамены я сдал так хорошо, что позволил себе немного расслабиться на последнем экзамене у профессора Банга.
На вытянутом мною билете было написано: «Заболевания спинного мозга».
— Спинной мозг можно назвать хвостом головного мозга… — начал я.
Профессор улыбнулся. Наша схватка началась. Наконец он сказал:
— Я вижу, что от приобретенных знаний вы совсем потеряли голову!
Все было позади. Мы еле держались на ногах, и сознание свершившегося, точно шлем, тяжело давило голову.
— Легкий экзамен, ничего не скажешь! — воскликнул я, когда мы вышли на улицу.
— Черт подери, а я и не знал, что бывают болезни спинного мозга! — проговорил Аксель.
— Вспомни слова учителя: если сомневаешься в диагнозе, не забывай, что естественное — всегда самое надежное! — высокомерно изрек я.
И зря. Аксель тут же повернулся и ушел, не сказав мне ни слова. Я был плохой товарищ и не мог заставить себя побежать за ним. Ведь Анна принадлежала ему! И по случаю окончания экзаменов он был приглашен к профессору на обед.
Неожиданно на тротуаре передо мной возникла Анна. И тут же проехавшая мимо телега обдала водой из лужи мои брюки.
Грохот телеги, грязная вода и Анна доконали меня. Это было немыслимое сочетание. Кажется, я даже хотел пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее.
Она схватила меня за рукав:
— Теперь я вижу, что Аксель прав. Ты похож на живого мертвеца!
Я стоял как столб. Забыл даже поздороваться.
— Аксель считает, что ты повредился в уме от занятий, — продолжала она, увлекая меня к стене, потому что мимо грохотала новая телега.
— Он прав. — Я не стал спорить.
Анна была в светлом, как и в последний раз, когда я видел ее. Волосы были убраны под шляпу. На лицо падала тень. Профиль с гордым изгибом носа — крутой горный кряж, обтянутый тонкой кожей. Я стоял так близко, что видел даже розоватые впадинки возле ноздрей. Губы и подбородок были освещены лучше. Осмотрев с пристрастием ее лицо, я заметил и маленький прыщик в углу губ. Он что-то пробудил во мне.
— Как давно… — пробормотал я.
Она взяла меня за руку. Я видел, что она что-то говорит. Но слов разобрать не мог. Она стояла слишком близко.
Потом она пошла в противоположном от нужного мне направлении. Мне казалось, что я сейчас растворюсь и исчезну. Ее локоть упирался мне в бок.
Женщина создана из проклятого ребра мужчины, думал я, не зная, о чем говорить с Анной.
Если б еще не было так жарко! Я хотел расстегнуть сюртук, но не мог сделать этого одной рукой. Другой же завладела Анна и крепко держала ее.
— Аксель говорил, что ты слишком много занимался в последнее время. И потому ни с кем не виделся.
— Угу, — выдохнул я и наконец справился со своим волнением. — Давай где-нибудь посидим.
Она огляделась по сторонам, словно вдруг испугалась, что нас увидят вместе. Потом прижала к себе мою руку.
— Давай! — храбро сказала она и зашагала такими большими шагами, какие ей позволяла узкая юбка.
Я судорожно глотнул воздуха. Когда мы наконец сидели с полными бокалами в кафе на Брулеггерстреде, Анна сказала:
— Мне разрешили пригласить тебя к нам на обед. В воскресенье.
Я молча кивнул.
— Ты, кажется, не рад?
— Конечно рад.
— Можешь не приходить, если не хочешь.
— Но я хочу!
— Так ты придешь?
— Обязательно! Большое спасибо!
В вырезе блузки было видно, как краска разлилась у нее по шее. Словно искала выхода запертая под кожей кровь.
— Твоя кровь рвется ко мне, — шепотом сказал я. Анна сделалась совсем пунцовой и плотней запахнула шаль.
— Не сердись!
— Ты… Это было бестактно с твоей стороны!
— Я гораздо лучше, чем ты обо мне думаешь. Хотя и украл у тебя «Пера Гюнта»…
Она перебирала бахрому скатерти, не сводя с меня глаз. Словно пыталась понять, не смеюсь ли я над ней.
— Ты не подавал никаких признаков жизни.
— А я должен был их подавать?
— Ты издеваешься над людьми.
— Каким образом?
— Говоришь глупости… Говоришь… Все это ложь!
— Что ложь?
— То, что ты сказал мне в нашу последнюю встречу… Сладкая истома завладела моим телом.
— А что я тебе сказал?
Она упрямо глядела на меня. Покраснела еще больше, но не отступала ни на дюйм.
— Ты сказал, что…
Она бы понравилась Дине!
— Верно.
— И что же?
— Это правда, — прошептал я. Воцарилось молчание.
— И что же? — снова спросила она, поправив что-то на коленях, чего я не видел. Потом положила руки на стол. Она ждала.
— Пойдем ко мне! Сейчас! — прошептал я и схватил ее обнаженную руку.
Дыхание со свистом вырывалось у нее из груди.
— Ты хочешь нарочно меня скомпрометировать.
— Нет! У меня серьезные намерения!
— Я не девка!
— Ну и что же, я все равно хочу тебя!
Она рванулась вскочить. Я попытался удержать ее. Головы наши столкнулись над столом. Череп у нее был крепкий. Ее бокал опрокинулся.
— Анна, не уходи! — взмолился я. Булавка на ее шляпе была нацелена мне прямо в глаз.
Проходивший мимо официант с интересом поглядел на нас.
Ей оставалось только сесть. Мне тоже.
— Все, что я говорил тебе, я говорил серьезно. И в Королевском парке, и теперь! — прошептал я, когда официант ушел.
— И что ты собираешься делать?
— А что ты предлагаешь?
— Это ты узнаешь в воскресенье после обеда, — по-деловому сказала она.
Не знаю почему, но меня вдруг охватила жгучая радость. Может, все объяснялось только химическими процессами? Или звуковыми волнами? Запахом, витавшим между нами? Мы склонили головы друг к другу и засмеялись…
Мы взяли извозчика и попросили его поднять верх. Забившись в угол пролетки, мы выехали из города.
— Знаешь, что говорит мой отец? — вскоре спросила она.
— Нет.
— Он говорит, что я нереалистически отношусь к жизни.
— Почему?
— Потому, что не хочу выходить замуж. Я насторожился.
— Такие проблемы с отцами не обсуждают.
— А что делать, если он хочет выдать меня замуж?
— За кого же? За Акселя?
Извозчик свернул. Пролетка накренилась. Копыта цокали по мостовой.
— Ты не можешь выйти замуж за Акселя, — спокойно и решительно сказал я.
— Конечно нет. Я вообще не собираюсь выходить замуж. Я уеду в Лондон… Там у меня тетя.
Она улыбалась. Втягивала в себя воздух, не разжимая губ, ноздри у нее раздувались.
— Ты нарочно подстерегла меня, чтобы сообщить мне об этом?
— Фу, как некрасиво с твоей стороны! — Она оскорбилась.
