— Как ты скажешь, Гера, — ответила Танюша. — Мне без разницы.
Она уже давно изжила любовь к Ненастью. Всё детское и хорошее, что у неё было связано с дачей, оказалось перекрыто тяжёлыми воспоминаниями о нелепом бегстве с Владиком, о бессмысленном труде ради прихотей матери, о расчеловечивании отца. Танюша любила лес, а не дачу в Ненастье, но ведь лес никуда не пропадал — садись в электричку и приезжай.
Цветные отсветы бегали по всей комнате. Незамысловатые переливы ширпотребной китайской игрушки почему‑то завораживали Таню, она могла наблюдать за гирляндой целыми часами. Герман приподнялся на локте и рассматривал тонкое лицо Танюши. Потом пальцем осторожно потрогал её губы и кончик носа, провёл по бровям, будто рисовал.
— Герка, ты мне мешаешь следить за ёлочкой, — прошептала она.
— Ёлочка не убежит, — заверил Герман.
На следующий день они снова обсудили ситуацию с дачей и обоюдно пришли к выводу, что Яр‑Санычу нельзя говорить о продаже. Он упрётся, разорётся, заткнёт уши, чтобы не слышать аргументов, накатает заявление в суд, что дочь и её сожитель силком отбирают у него последний кров.
— Он подпишет все документы, которые я ему дам, лишь бы отделаться, — сказала Танюша. — Он сам никогда не читает документы и не слушает, когда я читаю, не верит мне. Говорит, что только деньги важны, а бумаги — чушь.
— К осени нам перечислят всю сумму, и можно будет купить Санычу новую дачу. Как закончится его огородный сезон, так и скажем ему.
Герман договорился с Танцоровым, что лето 2008 года Яр‑Саныч проведёт как обычно — на грядках в Ненастье. За такую уступку Танцоров получил право выплачивать Куделиным по частям, а не сразу. А молчание сторожа Фаныча Герман купил водкой.
— Тань, ты не будешь против, если я попробую прокрутить деньги за Ненастье? — осторожно спросил Герман. — Есть шанс немного заработать.
Когда‑то Герман поступился квартирой ради душевного спокойствия Тани. Таня всегда помнила об этом и потому сейчас не возразила Герману. Он ведь уже доказал, как ему дорога Пуговка; он не обманет.
А Герману было тягостно говорить о деньгах за Ненастье, потому что он как раз и собирался обмануть Танюшу. Да, это для неё, и он потом всё отдаст Тане, всё исправит — но, тем не менее, сейчас он обманывал.
— Конечно, Гера, — кивнула Танюша. — Только будь осмотрительным. Мне кажется, что ты слишком доверчивый.
— Я чувствую себя подонком, — сквозь зубы, задыхаясь, сказал Герман.
— С деньгами всегда неприятно, — с видом знатока согласилась Танюша.
Всё получилось так, словно кто‑то наверху зажёг Герману зелёный свет.
Танцоров с нотариусом приехал на квартиру к Яр‑Санычу. Герман и Таня еле вытащили старика с кухни, где тот затеял что‑то пилить ножовкой, и усадили за стол. Яр‑Саныч, клокоча, выслушал, как нотариус зачитывает пункты документа. Чужое присутствие в доме было Яр‑Санычу невыносимо; он ничего не понимал и желал лишь поскорее всё закончить.
— По завершении всех перечислений недвижимость и землевладение, являющиеся предметом настоящих соглашений, ранее принадлежащие Куделину Ярославу Александровичу, отойдут в собственность Танцорова Владислава Андреевича, — монотонно говорил нотариус. — О поступлении всей оговорённой суммы на указанный банковский счёт будет составлен надлежащий акт, после чего сделка будет считаться состоявшейся.
Яр‑Саныч чувствовал, что всем этим людям что‑то нужно от него, и потому страстно хотел избавиться от них, выгнать гостей вон. Ни в какую продажу дачи он не поверил — денег‑то не дают, а бумаги — ерунда. Пусть говорят что хотят, его это не касается. Он быстро расписался, где указали, и раздражённо бросил ручку на стол. Всё, убирайтесь, убирайтесь!
— Вы действительно понимаете суть заключённой сделки? — с лёгким презрением спросил нотариус.
— Я вам не дурак! — крикнул Яр‑Саныч. — Дудки! Уходите отсюда!
Нотариус пожал плечами. Он давно работал с Танцоровым, видал и не такое. Порядок соблюдён — гонорар получен — прощайте, господа.
Весной на карточку Танюши потекли деньги. Яр‑Саныч уехал на огород. А где‑то в невообразимой дали ждала Индия, и волны Аравийского моря катили шипастые раковины по красным пескам Малабарского побережья.
Подготовку к ограблению Герман начал с новых документов. Ему были нужны три паспорта, вернее, три липовых российских паспорта, на которые будут выписаны три настоящих загранпаспорта. Герман понятия не имел, каким образом жулики исхитряются подделывать документы. Но техника подпольных комбинаций — не его геморрой. Он должен просто найти человека, который всё сделает, и оплатить ему свой заказ.
Герман примерно представлял, какой человек для этого нужен. Ходил слух, что кто‑то из «афганцев» имеет свою турфирму и отправляет народ на Кипр, в Египет и Таиланд; турфирма оформляет необходимые для выезда бумаги — и за хорошие деньги, пользуясь опытом, хозяин может организовать клиенту чистый паспорт. Герману требовалось найти этого деятеля.
Искать разумнее всего было через «Коминтерн». Учётом ветеранов и социалкой по‑прежнему занимался Вася Колодкин. Его‑то Герман и ждал на Шпальном рынке возле входа в административный блок секции «С».
В девять утра Вася припарковал «ленд ровер» на своём законном месте возле полосатой колонны, бибикнул сигнализацией и заметил Германа.
— Здорово, Герка! — обрадовался он, протягивая руку. — Тыщу лет не виделись! Пошли ко мне в офис, кофейку с коньячком выпьем.
— Погоди, — улыбнулся Герман. — Сначала у меня вопрос без свидетелей.
— Тогда давай обратно в машину сядем.
— Хорошая тачка, — сказал Герман в салоне и похлопал по рукояти на дверке. — А ты, значит, Вась, матпомощь в «Коминтерне» распределяешь?
— Распределяю, — несколько напряжённо согласился Вася. — И тачка у меня нормальная. А что ты хотел узнать, Немец?
— Можешь мне найти парня, он из наших, у которого своя турфирма? Имени не знаю, названия фирмы тоже. Хочу купить для себя паспорт с нуля.
— Поищем по базе, — кивнул Вася. — А тебе зачем корки?.. Ну да, блин! — Он спохватился и усмехнулся. — Слушай, Немец, многие думают, что они — самые хитрые, и этот способ сработает. Но я тебе ответственно говорю: в банках всегда проверяют кредитную историю, и если её нет вообще, то большой кредит тебе не дадут, потому что человек без финансовой истории внушает подозрения. А на нулёвую ксиву кредитной истории всяко нет.
Вася решил, что Немец задумал взять деньги на фальшивый паспорт.
— Вась, не хочу обсуждать, — виновато поморщился Герман. — Найдёшь мне человека — спасибо, нет — значит, нет.
— Найду, — заверил Вася. — Пошли в офис, там комп с базами.
На третий этаж они ехали в лифте.
— Недавно встретил Флёрова, — рассказал Герман, — он ругался, что «Коминтерн» отказал ему в кредите. Почему, Вась? Флёров же нормальный.
— Знаю, — не глядя на Германа, ответил Вася. — Но такие суммы — уже не моя компетенция. Это лично Щебетовский постановил. Он же командир.
— А ты?
— А я, Немец, занимаюсь доплатами к пенсиям, пособиями, страховыми полисами, гарантиями по ипотеке. Хочешь путёвку в санаторий «Зелёный дол» под Саранском? Или льготу на протезирование зубов? Это ко мне. Могу проездной за полцены подогнать. А за кредитами — к Николаичу.
Офис «Коминтерна» состоял из двух просторных светлых комнат. В одной за столами с мониторами сидели три девушки («зассыхи‑умнявки» обозвал их Флёров), другая комната была кабинетом Васи Колодкина.
— Машенька, организуй нам кофе, — попросил Вася.
Герман сел в пухлое кресло, а Вася сразу сунулся в компьютер.
— Щас всё найду, — пробормотал он. — Слышал, Завражный переехал на ПМЖ в Чехию? Тоже мне, блин, чех. Только пиво дуть горазд.
Герман не знал, как к этому относиться. Он хотел в Индию.
— А как вообще парни живут? — спросил он. — Ну, в целом. Я теперь почти ни с кем не общаюсь, ничего не знаю.
— По‑разному живут, — пожал плечами Вася. — Но ведь и раньше все по‑разному жили, Немец, только имели одинаково — ни шиша. Кто‑то работал, а кто‑то бухал. Вот сейчас кто‑то новую тачку покупает, а кто‑то бухает по‑прежнему. Дудоня спился и квартиру продал. Голендухин помер — цирроз. Лещёва жена выгнала, теперь он живёт у какой‑то стервы, вместе покупают боярышник. Чича тоже от запоя до запоя: месяц слесарит, месяц керосинит.
— Я не бухаю, Вася, я работаю, — негромко сказал Герман. — Но хаты у меня нет. И тачки нет. Не «ленд ровера» даже, а простой «девятки».
— Что за намёки, Немец? — рассердился Вася. — Думаешь, я из общей кассы себе стругаю? Обижаешь, Герыч. Щебетовский мне хорошую зарплату положил. Да, я тут деньги Фонда распределяю, но сам я, блин, копейки чужой не взял! Чтобы «афганец» у «афганца» тырил? Похабство.
