- От твоих слов пробирает озноб.
- Меня тоже! Когда я вспоминаю твои раны! Вчера я, как гаруспик, ковырялась в чьих-то внутренностях, а теперь ты возомнил себя совсем ожившим!
- Разве ты еще сомневаешься, что я жив?
- Две чаши крепкого вина влились в твои пустые вены, стали пламенем Тиомах! Твои силы едва поддерживает биор! Ты почти мумия! Я не хочу такой любви!
- Иначе говоря, дела плохи… - поморщившись от усилившейся боли, он отпустил ее. - Каковы же мои шансы? Я имею в виду, обрести прежний статус.
- Они очень низкие. Даже ничтожные, если ты не будешь послушен, - склонившись, прошептала она. - Но боюсь, через 5 - 6 дней они возрастут до величины, с которой я не могу не считаться. - Наблюдая за тенями в его серых глазах, Эвис подавила смешок.
- И тогда?
- Тогда я напомню: вселенная пополам. Я не устану напоминать, что я совсем не холодная Пея.
- Уж в этом тебя трудно упрекнуть. Я очень хорошо все помню. Теокл удивительно вознесен над ее подводным Домом.
- Вот так. Я иду готовить лошадей. - Она встала, стряхивая сухие травинки с коленей. - Ты выдержишь час-другой в седле?
- А что ты, собственно, задумала?
- Скрыться отсюда, на случай, если наемники Верхнего Храма пожелают вернуться. И еще, я не хочу упускать из виду Теокл.
В тот же день на отроге горы, покрытой хвойным лесом, они отыскали пригодное для стоянки место. Неглубокая ложбина вела к гроту, защищенному с трех сторон высокой стеной скал. Там можно было спрятать лошадей и укрыться от ненастья, а поднявшись по проходу на гребень трахитовой породы, они могли наблюдать часть долины и плоскогорье, памятное Хатри.
Не позже названного хронавтом срока к Грачеву вернулись прежние силы. Ежедневные процедуры с биорегенератором заживили раны, и на его теле не осталось сколько-нибудь заметного шрама. С тяжелым копьем, расчетливой быстротой движений он мог не опасаться встречи с любым зверем на этих тропах. Однако, лишившись парализатора, он осознал, что они стали многим уязвимее перед людьми, и откровенно негодовал, когда Эвис увлекалась дальними прогулками или самовольно уходила к реке. Порицая ее легкомыслие, он говорил: - Я не умею видеть и чувствовать лучше зверя. И нельзя исключить, что здесь скитается всякий сброд вроде Меарга. Даже если не так - здесь дикие горы. Любая неприятность - нелепая плата за твои забавы.
Эвис, в свою очередь, не терпела, когда он, внезапно отлучившись, возвращался, взвалив на плечо тушу дикой козы или молодую лань с большими, подернутыми пеленой смерти глазами. Она не могла смотреть без содроганий, как он расчленял только что живых животных, брызгая кровью на камни, и запах жареного мяса стал казаться ей отвратительным.
Лес был обилен другими плодами, и ей было не понять причин такого разбоя.
Шли дни. Много времени хронавт проводила на уютной площадке над стеной скал, ожидая звездолета соарян. Бывало, всю ночь она не смыкала глаз, глядя на посеребренный луной Теокл, то опускала голову на грудь дремлющему Грачеву и смотрела в небо, не явится ли быстрая звезда среди неподвижных. Однажды они ездили к горе-пирамиде и, побродив там, вновь обойдя разрушенный храм, нашли все без изменений. Ходящие по небу не оставили новых следов и не спешили явиться сами. Время ожиданий становилось мучительным, особенно для не привыкшей сидеть без дела Эвис. Еще ей казалось, что с каждым ушедшим днем уходит и надежда.
- Земля достаточно огромна и для инопланетного корабля, - сказал как-то Грачев. - Ни ты, ни я толком не знали, чем их привлекает Теокл. Да и явится ли когда-нибудь птица, если ее гнездо разорено? Еще раз подумай: если и было у них какое-то дело у этой проклятой горы, они могли решить его прошлый раз. Ведь мы уже говорили: из всех народов нынешней Земли вероятнее всего их контакт с аоттами: для средней Аттины они вредоносные демоны с бледным лицом. Наконец, они имели право просто улететь. Тебе не надоело бесплодное созерцание?
- Бесплодное!… - Эвис вскочила и подошла к краю уступа, потом резко обернулась. - Для меня нет пытки мучительнее, думать, что это так! Когда же я научусь ждать?! Когда научусь идти вперед твердо и верно?!
- Не ври. Ты терпелива, более того - упряма.
- Да! Как Рена в твоих руках! Еще сравни меня с ослицей, упершейся на перепутье с грузом тяжких иллюзий! Завтра едем отсюда! Но нет мне прощения, если я ошиблась!
На девятнадцатый день Рождения Ины они направились на поиски откровения, скрытого на далекой земле.
Глава девятая
Просторы Ильгодо
За отлогими лесистыми взгорьями, за речкой, текущей далеко на запад, чтобы слиться с Рустмом, простиралась необозримая степь. Поля диких злаков, шафрановые от обилия желтых маков просторы, чередовались с высокими травами, вставшими в человеческий рост. Здесь часто встречались стада полосатых антилоп с витыми рогами или множество длинношерстных быков. При всем своем грозном виде великаны оказались пугливы: с приближением всадников пускались наутек, тогда от их тяжелой поступи дрожала земля. Видели путники и стаи сытых волков, лениво возлежавших у останков убитых животных. Грачев вполне осознавал опасность подобных встреч: ни кони, ни легкий лук, неумело смастеренный им, не могли защитить от быстрых бестий, нападавших большим числом. С понятной тревогой он ожидал наступления ночи, запасаясь ворохами сухой травы, и удача, если удавалось заночевать в редкой рощице, где были сучья для костра и пригодные для укрытия деревья. Слушая хохот гиен во тьме или голоса зверей неизвестных, Грачев вспоминал об утраченном чудо-оружии и о предостережениях аттлийцев. Он слишком поздно понял, сто девственные просторы Аттины, полные жизни, о которой он не имел малейшего представления, совсем не похожи на полуобжитую саванну Африки XXI века, где он прожил несколько месяцев. Недавнюю уверенность и рвение проложить свою дорогу через дикий край теперь сменила растущая тревога за жизнь Эвис и свою собственную. Он стал раздражителен, зол на себя, что уж слишком переоценил свой ничтожный опыт и силы.
Иногда, с приходом багряной зари, Андрей слушал ветер, шевелящий метелки трав, приносящий незнакомые запахи, звуки, и в его сердце закрадывалось сомнение: на настоящей ли земле он стоит. Но наступал новый день. Седлая лошадей, они двигались дальше, долгие часы объезжая дебри высоких трав, где легко натолкнуться на льва или пробудить ярость носорога.
В этом скитании без точных ориентиров, определяя направление по положению Солнца и немногим признакам, карта стала неважной помощью. Да и была ли точна старая карта, где Ильгодо изображалось огромным одноцветным пятном с зыбким контуром болот, несколькими обозначенными озерами и извилиной Рустма, который они решили принять за путеводную нить на сотни километров?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
