А затем люди проснулись, вышли наружу… И тогда они напали. Я был из тех несчастных, кто в то утро задержался в своей капсуле. Мы были приговорены изначально. У тех же, кто успел выйти – ещё был шанс спастись. Но многие не воспользовались даже им.
Хищников было больше сотни. И это только тех, кто участвовал в атаке на поселение. А сколько ещё этих голубоглазых бестий шныряло по округе? Я видел несколько стай по десятку особей.
Но в то утро никто ещё не знал, как умны наши враги, как плотно и со знанием дела они обложили поселение… Казалось, это простые хищники. И когда снаружи раздались крики, я сразу кинулся к двери, подхватив дубину.
Твари знали, что мы все выйдем. А ещё знали, что мы почти беззащитны и довольно вкусны. Кроме того, они как-то догадались, что в каждой капсуле будет не больше двух человек. И даже успели запомнить, какие капсулы уже опустели.
Поэтому каждую капсулу, где ещё кто-то был, сторожило по две голубоглазых бестии.
Без ложной скромности скажу: разве что один человек из тысячи сумел бы найти выход. Тот, кто привык думать, оценивать и действовать – и делать это быстро. Потому что ситуация с каждой минутой становилась для нас, запертых в своих жилищах, только хуже…
В первый момент люди сумели дать отпор. Какой-никакой, но хотя бы организованный. Мужчины с копьями встали рядами, перегораживая узкие проходы. Женщины с камнями лезли на крыши. Вот только нет у человека клыков и когтей… А к рукотворным (или купленным на Алтаре) ещё надо привыкнуть.
И голубоглазые твари знали, что мы не привыкли. Кто знает, сколько людей они к тому моменту успели убить? Да что уж там, они знали нас куда лучше, чем мы их. Потому что мы видели в них обычных хищников, а эти твари в нас – опасную, но вкусную добычу.
Они знали, чем опасно оружие. Знали, как беззащитны безоружные. Знали, что женщины слабее. И ударили все одновременно, дав возможность своим прыгучим собратьям забраться на крыши к девушкам-стрелкам…
Никогда до этого я не видел столько крови, как в ту страшную секунду, когда выглянул в окошко двери. Но в голове уже билось понимание, что может быть и больше. И я не растерялся, тратя драгоценные секунды на оценку ситуации.
Я видел, как твари, в считанные мгновения прорвав оборону, устремились внутрь скопления капсул. Кто-то из людей успевал уйти. Часто это были женщины, которых прикрывали мужчины. Они платили своими жизнями за почти незнакомых людей. Просто в силу социальной ответственности перед тем, кто более беззащитен.
И твари об этом знали. Они знали, что так и будет. Поэтому отпускали женщин, добивая мужчин.
Я видел, как ложатся в засаду отдельные особи у некоторых капсул. И был уверен, что они не сторожат пустые жилища – только те, где есть люди. Пока их было мало, пока они только готовились… Но скоро, когда основная стая пройдётся косой по посёлку – придёт подкрепление.
А ещё я видел, как мой сосед Миша попытался убить своих охранников. Через щель в двери, не открывая её до конца. Что ж, будь перед нами обычные хищники, могло бы и прокатить. Придержать дверь ногой, не дать зверям расширить проход головами, как это делают земные собаки и волки…
Однако твари отлично знали, как вскрывать человеческие убежища. Поэтому и сторожили парой. Одна хваталась лапами за край двери, упираясь задними в край дверного проёма – и распрямлялась, как упругий согнутый прут. А вторая – врывалась внутрь.
Миша продержался семь секунд… Но я уже видел: твари прекрасно поняли, что такое дверь, как она работает и как её открыть.
И когда я потянул свою дверь вбок, между ручкой и дверным проёмом была заклинена рукоять недоделанного топора.
Голубоглазые бестии сильно удивились, когда, несмотря на их усилия, проход остался узким. И ещё сильнее удивились, когда умерли…
А следом умерли твари, кинувшиеся на помощь от соседних капсул.
А потом я воспользовался маленьким временным окном, которое подарила мне судьба. Выбрался из капсулы и рванул прочь. А голубоглазые охранники других капсул смотрели мне вслед и выли на все голоса, отчего кровь стыла в жилах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Особенно, когда со всех сторон пошёл отклик, в виде ответного воя…
Я ещё успел заметить, как стартанула капсула Миши. Из неё вывалились голубоглазые бестии, вместе с вещами и покусанным телом. Вывалились – а затем легко, без малейшего испуга, снова встали на лапы… Они уже знали, что так всё и будет.
А на месте, где стоял наш посёлок, состоялся массовый старт звёздного флота, сука!.. И это наводило на нехорошие мысли, что живых внутри почти не осталось.
Я думал уйти вдоль реки на побережье, но…
В той стороне выли так дружно и так много, что я выбросил эту дурацкую идею из головы. Значит, на этом пути нас ждали. О да! Они нас, сука, там ждали – и ещё как!.. Удобно, что я и сам когда-то занимался организацией облав… Я прямо родственная душа с ними, чтоб их!..
Если бы мне надо было загнать, никого не упустив, толпу бегущих людей, именно так бы я и расположил загонные команды. Ниже по течению реки, со стороны выхода на равнины – основной заслон. Выше по течению реки – заслон поменьше. И ещё перекрыть узкие места.
А в горах пустил бы патрули. В расчёте на то, что туда сунутся лишь самые умные и самые глупые. Глупых поймать было просто, а умным бы я организовал изматывающую погоню. День за днём, неделя за неделей… Загнал бы их в какие-нибудь норы, а потом выкуривал бы оттуда.
Но я-то знал, что умных лучше бы вообще не выпускать!
Мало кто понимает, какая живучая тварь, на самом деле, человек. Если есть, ради чего жить – пересидит облаву в своей норе. Надышится ядами и дымом, отравится, но выживет. Если есть стимул жить – он не сдастся. А умным всегда есть, ради чего жить. Это дураки во всём видят трагедию вселенских масштабов.
И уходил я так, как не хотел бы, чтобы уходили от меня. Выше в горы! Выше по склону! Взбираясь на уступы, пересекая ручьи, перебираясь через глубокие промоины и ущелья. Я сам измотаю сраных голубоглазых бестий!.. И выживу.
Обязательно выживу.
Первой, кого я увидел, была Люда. Веселая хохотушка-лентяйка из нашего посёлка. Теперь она не хохотала. И впервые в жизни, наверно, жалела о своей лени. Дешевые и лёгкие тапочки, которые Люда купила на Алтаре, разваливались чуть ли не на ходу.
Я подумал, а не помочь ли ей… А потом увидел её окровавленные ноги. И только и смог, что, мысленно извинившись, пожелать удачи. Она стала бы обузой, которая в итоге утащит нас обоих на дно. И хоть Люда упорно двигалась вперёд, причём правильным путём, я слышал потом её отчаянные крики. Значит, догнали всё-таки…
Было ли мне стыдно? Да, мать моя женщина, любому мужику будет в такой ситуации стыдно!.. Потому что мать моя была женщина! И я её любил! И в каждой женщине вижу, в том числе, и свою мать! Но это не я покупал Люде дурацкие тапочки. Хотя и предупреждал её у Алтаря: в этом дерьме она далеко не уйдёт. Но тогда Люда никуда и не собиралась…
Следующие, кого я увидел, были Ромка с Кристиной. Двое влюблённых охотников. Друг в друга были влюблены, в охоту, в лук…
Ключевое слово – «были». Я видел, убегая, туши хищников со стрелами в боках и башках. А ещё я видел, что Кристина тащит Романа на себе. Если бы было наоборот, я бы, не задумываясь, помог. Два здоровых мужика утащат хрупкую девушку. Но хрупкая девушка, даже с моей помощью, не может тащить здорового мужика быстрее, чем двигаются хищники.
Страшный, сука, выбор!.. Помочь или нет? Я должен был помочь, но хотел жить. И понимал, что если меня ранят, то Кристина потащит дальше своего Ромку, а я – сдохну. Так что простите меня, Кристина и Рома…
А вот Лёше я пытался помочь. Он бежал почти по моим пятам, когда меня нагнала стая в одиннадцать голов. Точнее, его нагнала стая… А я успел выйти из-под удара.
И попытался помочь ему забраться на отвесный обрыв. Тянул копьё, готовясь вытащить Лёху… Но ему не хватило пяти сантиметров до древка. Несчастных пяти сантиметров…
