Тем не менее сведения Утемиш-хаджи и предположения В. П. Юдина нашли отражение в ряде научных работ. Так, например, Д. ДеВиз и В. В. Трепавлов использовали сведения о Баджире Тук-Буге в своих работах, не задаваясь, впрочем, вопросом о том, насколько они историчны, а просто констатируя наличие такой версии [Трепавлов, 2007б, с. 331–333; De Weese, 1994, р. 151–154]. А вот некоторые авторы из Башкирии не только с полным доверием воспринимают сведения о Тук-Буге, но и расценивают их как свидетельство значительной роли башкир в политической жизни Золотой Орды (см., напр.: [Юсупов, 2009, с. 37–38]).[181]
Ранее мы уже высказывали мнение о том, что «башкир» Тук-Буга, по всей видимости, – это в действительности Тукель-Буга, один из сыновей хана Токты, который был убит своим двоюродным братом Узбеком в результате военного переворота, приведшего последнего на ханский трон [Почекаев, 2010, с. 203 (примеч. 41)].[182] Почему же вместо ханского сына и законного претендента на трон в исторических источниках появился узурпатор власти, «черный человек», посмевший провозгласить себя ханом? Думается, дело в том, что авторы не хотели бросать тень на репутацию хана Узбека, с именем которого связывались (и до сих пор связываются) и расцвет Золотой Орды, и ее обращение в ислам. Естественно, его образ сильно пострадал бы в глазах потомков, если бы историки (причем мусульманские!) прямо написали, что ради вожделенного трона он убил своего двоюродного брата, который был ханским сыном и вполне легитимным претендентом на престол. А вот расправа с незаконным правителем, посмевшим нарушить традиции «чингисизма» и объявить себя ханом в ущерб представителям «золотого рода», не только не выглядела преступлением, но и, напротив, всячески приветствовалась. Таким образом, под пером авторов XVI–XVIII вв. царевич Тукель-Буга превратился в узурпатора Тук-Бугу – не то башкира, не то уйгура.
Глава 12
Узурпаторы и самозванцы в современной историографии
Следующий интересный пример «историографического» самозванства мы находим у выдающегося российского востоковеда О. И. Сенковского, известного также как «барон Брамбеус». В своей статье, представляющей собой рецензию на публикацию И. Н. Березиным исторического сочинения конца XVI в., известного под названием «Шейбаниада» [Березин, 1849] (о котором он, кстати, отозвался в целом довольно пренебрежительно), исследователь утверждает, что знаменитый среднеазиатский завоеватель Мухаммад Шайбани-хан, основатель Бухарского ханства Шайбанидов, оказывается, вовсе не принадлежал к ханскому роду, а был самозванцем. По мнению О. И. Сенковского, имя «Шайбак» («Шибак») – всего лишь сокращение от «шейх Ибак», и что его прадед, шейх-Девлет (или Девлет-шейх) был, по всей видимости, духовным лицом. А его потомки (начиная с Абу-л-Хайра, деда Мухаммада Шайбани), захватив власть, объявили себя ханами и даже приписались к потомкам Чингис-хана, которые превратились к этому времени (спустя 15–20 поколений после Джучи и Бату) «в разряд обыкновенного дворянства» [Сенковский, 1859, с. 6–8].
Исследователь не принял во внимание, что «Ибак» является, в свою очередь, сокращением от имени Ибрагим, а такого имени Мухаммад Шайбани никогда не носил. Приведенный Сенковским «аналогичный пример» из русских летописей («Шихмат» вместо «Шейх-Ахмед») [Там же, с. 7] вряд ли можно счесть аналогией: «Шайбак» является отнюдь не русским вариантом, а персидским или тюркским.[183]
Если в рассмотренных нами выше примерах причины появления «историографических» узурпаторов выглядят вполне понятными, то в данном случае их выявить не представляется возможным. Зачем О. И. Сенковскому понадобилось опровергать принадлежность Мухаммада Шайбани к роду Чингисидов, которая подтверждается достаточно многочисленными и независимыми друг от друга источниками, включая труды, составленные при дворах врагов этого хана? Остается полагать, что либо исследователь решил в очередной раз проявить оригинальность (непростой характер и экстравагантность «барона Брамбеуса» в свое время были хорошо известны), либо же использовал свое неподкрепленное источниками утверждение как дополнительный аргумент в пользу низкой ценности рецензируемой им работы. Справедливости ради стоит отметить, что высказанное Сенковским мнение не получило поддержки и распространения в науке и приводится нами как интересный нюанс из области историографии, касающийся истории самозванства и узурпаторства в тюрко-монгольских государствах.
«Не повезло» в историографии и двум золотоордынским ханам начального периода «Великой замятни» – Кульне (Кулпе) и Наурусу (Неврузу): их «обвинили» в самозванстве очень авторитетные ученые – Г. Е. Грумм-Гржимайло, известный своими солидными изысканиями в области монголоведения в первой половине ХХ в., и Л. Н. Гумилев, являвшийся популярным и читаемым автором в конце того же века [Грумм-Гржимайло, 1994, с. 118; Гумилев, 1995, с. 167]. Никаких аргументов в пользу своего утверждения они не приводили, соответственно, не давалось ими и никаких ссылок на источники, послужившие основанием для признания Кульны и Науруса самозванцами, выдававшими себя за членов ханского рода. По всей видимости, и Грумм-Гржимайло, и Гумилев либо могли добросовестно заблуждаться и перенести сведения источников о самозванстве лже-Кильдибека (подробнее см. гл. 9 наст. изд.) на двух его предшественников, либо же сознательно утрировали неопределенность сведений о происхождении обоих ханов, чтобы подчеркнуть, насколько глубоким был политический кризис в Золотой Орде в 1360–1370-е годы.
Как и в случае с утверждением Сенковского о самозванстве Мухаммада Шайбани-хана, версия Грумм-Гржимайло и Гумилева не нашла значительной поддержки в историографии. Большинство авторов работ по истории Золотой Орды и русско-ордынских отношений просто нейтрально пишут о кратковременном царствовании Кульны и Науруса, не задаваясь вопросом об их происхождении (хотя, будь они самозванцами, исследователи, несомненно, отметили бы это). Некоторые специалисты даже пытаются восстановить генеалогическую принадлежность этих ханов [Гаев, 2002, с. 18–19; Григорьев, Григорьев, 2002, с. 126–128; Сафаргалиев, 1960, с. 276–277], фактически опровергая утверждения об их самозванстве.
Еще несколько интересных предположений о самозванцах в Золотой Орде было высказано вышеупомянутым В. П. Юдиным. Так, например, в одной из своих работ он упоминает о том, что «Исатай из племени кыйат и Алатай из племени сиджут, сторонники золотоордынского хана Узбека, который сам был лже-Чингисидом, убили его соперника-нечингисида Ток-Бугу, пытавшегося “узурпировать” ханскую власть». Далее исследователь развивает эту мысль, отмечая, что хан Узбек, не будучи потомком Чингис-хана, подобно другим самозванцам, сочинил легенду о своем происхождении от одного из прежних золотоордынских ханов [Юдин, 1992а, с. 20]. Однако В. П. Юдин нигде не уточняет, на каком основании он делает вывод, что Узбек был самозванцем. Лишь ниже, в своем примечании к сочинению «Чингис-наме» Утемиша-хаджи исследователь еще раз отмечает:
Обстоятельства появления Узбека в Золотой Орде очень сходны с появлением Туглук-Тимур-хана и Хызр-Ходжа-хана и многих других правителей, которых выдавали за действительных представителей династии и возводили на трон. В Русском государстве такими были Лжедмитрий и самозванцы, выдававшие себя за Петра III. В источниках мы не находим бесспорных фактов, которые бы говорили о том, что Узбек на самом деле был сыном Тогрылчи и, следовательно, потомком Бату. Вполне возможно, что линия потомков Бату пресеклась на Токте, а Узбек был самозванцем, который со временем, однако, сумел овладеть полнотой власти, при этом ссылаясь почему-то на М. Г. Сафаргалиева [Утемиш-хаджи, 1992, с. 92 (примеч. 24)], у которого ничего подобного мы не находим – напротив, он вполне однозначно упоминает о принадлежности Узбека к роду Бату, скрупулезно воспроизводя его генеалогию на основе восточных источников [Сафаргалиев, 1960, с. 64 и след.].
Итак, ни одной ссылки на источники, которые хотя бы косвенно подтверждали утверждение о самозванстве Узбека, В. П. Юдин не приводит, что не мешает ему, впрочем, энергично отстаивать свою позицию с помощью новых (таких же неподкрепленных убедительными доводами) утверждений. Не пытается он никак прояснить и позицию эмиров Исатая и Алатая, которые, по его мнению, расправились с одним узурпатором, Тук-Бугой, чтобы возвести на престол другого – Узбека. Зачем им это было нужно, когда сам же В. П. Юдин отмечает (опираясь на «Чингис-наме»), что в живых оставалось большое количество потомков Джучи, т. е. легитимных претендентов на трон Золотой Орды?
Не ограничиваясь «обвинением» в самозванстве Узбека, В. П. Юдин аналогичным образом объявляет самозванцами целую династию Туга-Тимуридов – правителей сначала Золотой Орды, а затем и многих постордынских государств, включая Крымское, Казанское, Астраханское, Казахское и Бухарское ханства. Правда, тут, в отличие от казуса с Узбеком, у него имеются некоторые аргументы в пользу своей позиции, а именно: противоречивость сведений о происхождении ханов Синей (в ряде источников – Белой) Орды, в частности Урус-хана. В свое время еще Ч. Ч. Валиханов, сам являвшийся потомком казахских ханов, отмечал скудость сведений о происхождении своих предков и хронологии их прихода к власти (не высказывая, впрочем, сомнений в их происхождении от Туга-Тимура, тринадцатого сына Джучи) [Валиханов, 1986а, с. 260–261]. Юдин же, ссылаясь на противоречивость, запутанность и хронологическую неопределенность сообщений источников об этой династии, допускает истинность генеалогии ханов Синей (Белой) Орды второй половины XIV в., отраженной в источниках, выводящих ее от Туга-Тимура, однако дает понять, что склонен считать ее сомнительной. Поэтому он и характеризует Туга-Тимуридов как «неизвестную династию» уже в заголовке своей статьи, посвященной этому вопросу, а хан Урус (основатель казахской ханской династии), по его мнению, «“врывается” в историю казахских степей, не имея предшественников» [Юдин, 1992б, с. 64].
