- Предлагаю тост, - поднял стакан Морев. - За то, чтобы мы всегда знали правду!
- На мой взгляд, тогда жить будет еще тяжелее, но все равно поддерживаю, - кивнул Пустовалов.
Приятели выпили, закусили дольками апельсина, и Александр заметил:
- Жалко, что с Николаем не сумел проститься. Вероятно, уже больше никогда в жизни не увидимся.
- Не могу понять что у вас с американцем за любовь такая? - развел руками Пустовалов. - Ты о нем испереживался. Шкуру свою, чтобы его спасти, подставлял под пули. А он за тебя готов свободой пожертвовать.
- Как так? - удивился Морев.
- А так, что он отказался уезжать. Говорит, мол, пока не убежусь лично, что Саша жив и идет на поправку, никуда не поеду, хоть в тюрьму обратно сажайте. Предлагал для тебя свою кровь сдать. В общем, не знаю что с ним делать. С Владленом Владленовичем мы быстро договорились. Он нам дал показания на Хабиба, датированные ранним числом, а мы его отвезли в Екатеринбург и посадили в Кольцово на самолет в Москву. С Янкелевичем же сейчас у меня одна головная боль. Пока я пристроил его в одиночку в ИВС, но, если информация о нем просочится, все наши труды насмарку.
Александр улыбнулся и невольно растрогался от такого самопожертвования американского родственника. Немного помолчав, он лукаво взглянул на Пустовалова и сказал:
- Да, тяжелый случай. Значит, Андрей, выход у тебя только один устроить нам с Николаем свидание.
- Тебе легко говорить. А как это сделать. Тебя нельзя с койки поднимать, Янкелевича нельзя нигде светить. Вот задачка, так задачка.
- У каждой задачки есть решение. Давай еще выпьем и подумаем как это можно сделать.
Четвертый визит к Мореву состоялся уже заполночь. Когда остальные пациенты уже отошли ко сну, а из персонала осталась только дежурная смена в клинику приехала необычная компания. Поскольку вопрос о посещении был предварительно согласован с главврачом, ее беспрекословно запустили внутрь. В составе приехавшей компании было четыре человека. Впереди шагал Пустовалов, за ним двое крепких парней в камуфляже поддерживали под руки и одновременно подталкивали таинственную личность, чья голова была сокрыта под матерчатым черным мешком. Они быстро прошествовали к палате, в которой находился Морев. После чего начальник КМ и человек в мешке скрылись за дверьми, а остальные двое остались в коридоре на страже.
Александр и Николай встретились поистине, как два любящих брата. Пустовалов настолько почувствовал себя лишним, что вышел в туалет покурить, давая им возможность пообщаться наедине.
- Саша, я очень рад, что ты жив, - утирая набежавшую слезу, произнес Янкелевич. - Когда я уехал, оставив тебя там, на траве, раненого, то потом чувствовал себя очень скверно. Получилось, что я бросил тебя. Я не знал жив ли ты и страдал.
- Все о"кэй, Никола! Эту пулевую царапину я считаю ничтожной платой за торжество справедливости и твою свободу. Я никогда в жизни не был так счастлив, как сейчас. Не приедь я сюда, никогда бы и не узнал, что моя семья - это не только нынешняя жена и все дочери в Енисейске, а нечто гораздо большее. Теперь я не просто по письмам знаю, что в Горноуральске у меня есть классный сын, что моя бывшая жена любит меня сильнее, нежели в то время, когда мы состояли в браке и, наконец, что в Америке у меня есть брат, о существовании которого я никогда не подозревал. Всех вас, и Веру, и Веньку, и тебя, Николай, я очень люблю и считаю членами своей семьи.
- Саша, ты прекрасный человек. Дай бог тебе счастья. Я всегда буду молиться за тебя,- прочувствованно заявил Янкелевич.
Морев смущенно улыбнулся и сказал:
- Никола, я не могу обещать тебе того же, поскольку атеист. Но обещаю пить за твое здоровье.
Родственники снова обнялись, хотя Александр делал это, превозмогая боль. Потом Янкелевич, что-то вспомнив, вспохватился и начал ощупывать свои карманы. Обнаружив то, что искал, он облегченно выдохнул и вложил в руку Мореву два бриллианта. Это были те самые образцы, которые они забрали на стрелке у Насоса.
- Саша, позволь сделать тебе на добрую память маленький подарок. И не вздумай отказаться!
- Ну что ж, я приму твой подарок, но тогда и ты прими мой, улыбнулся Александр, снял с руки часы и протянул их Янкелевичу. В этот момент в дверь постучали, и на пороге появился Пустовалов.
- Мужики, имейте совесть, - сказал он. - На дворе глубокая ночь, а я еще дома не был. Меня и так жена во всех смертных грехах подозревает и ни за что не поверит, если я скажу, что не ночевал дома, так как обеспечивал свиданку двум мужчинам.
- Ладно, Никола, поезжай, - кивнул Морев. - Даст бог, еще свидимся.
- Саша, я бы хотел еще попрощаться с Веньей, можно это? - спросил Янкелевич.
- Этот вопрос не ко мне. Это нужно у начальника криминальной милиции спросить. Андрей, можно Веньке Николу проводить?
Пустовалов помотал головой и, выразительно разведя руками, ответил:
- Это исключено. В нашем деле нужна конспирация, конспирация и еще раз конспирация. Малейшая утечка информации повлечет непредсказуемые последствия. Для всех людей в Горноуральске мистер Янкелевич разбился в автокатастрофе и перестал существовать. Разговоры о привидениях и мертвецах, восстающих из могилы нам не нужны.
- Извини, Никола, нельзя, значит, нельзя, - кивнул Морев. Родственники еще раз обнялись на прощание, потом Янкелевич самолично натянул черный мешок себе на голову и повернулся к выходу.
Рано утром в машину с тонированными стеклами двое пустоваловских парней тайно вывезли Николая в Екатеринбург. Чтобы не привлекать к нему особого внимания, было решено определить его на постой в гостиницу "Ноябрьская". Она, конечно, уступала в классе фешенебельному пятизвездочному отелю при Бизнес-центре, но зато превосходила средненький уровень многих других гостиниц города, недаром ее давно облюбовала номенклатура и иностранцы. Но для Янкелевича, находящегося на полулегальном положении, она была идеальным местом для проживания. "Ноябрьская" располагалась недалеко от центра, но в тоже время в тихом спокойном месте рядом с Дендралогическим парком, была небольшой и приспособленной для иностранцев, поэтому здесь вряд ли кто-нибудь стал пялить глаза на темнокожего Янкелевича, как на экзотического постояльца.
Милиционеры взяли у Николая монгольский паспорт и пошли договариваться об его поселении. Отсутствовали они довольно долго, им пришлось приложить немало сил, чтобы убедить администратора будто бывают монгольские негры. В конечном итоге решающую роль сыграл фактор рыночной экономики. Главное в человеке не цвет кожи, а цвет и количество его денег. Янкелевичу предоставили одноместный люкс.
После этого сотрудники горноуральской милиции посчитали свою миссию полностью выполненной и, предоставив Николаю далее заботиться о своей судьбе самому, отправились обратно. Оставшись один, Янкелевич заскучал. Большую часть своего пребывания в России он жил сообразно обстоятельствам. То от кого-нибудь бегал и скрывался, то находился в чьей-либо власти, и вот, наконец, став свободным и богатым, просто растерялся. Нечто подобное испытывают люди, выходящие на пенсию или на волю. Но тем проще, им помогают найти себя в новом качестве друзья и родные, а Николай был сейчас один, как перст. Мысли его невольно обратились к Веньке, спутнику по несчастьям и радостям, и, по существу, единственному настоящему другу. А взгляд упал на телефонный аппарат. Решение сформировалось спонтанно. Телефон Моревых он знал, и с помощью горничной выяснил как пользоваться междугородкой.
Венька оказался дома. Услышав голос Янкелевича, он издал восторженный возглас и забросал американца вопросами, потом, не дожидаясь ответа на них, преодолевая помехи, заорал в трубку:
- Ник, ты где?
- Я в Екатеринбурге, в отеле.
- Как называется отель?
- Ноябрьский. Я не знаю на какой улице он стоит, но тут рядом есть парк.
- Я все понял, Ник. Я хочу тебя увидеть и приеду к тебе. Дождись меня. Я буду часа через четыре.
Янкелевич услышал короткие гудки в трубке и положил ее обратно на рычаг. Разговор получился коротким и сумбурным, но венькин душевный порыв был чертовски приятен. Николай улыбнулся и, чтобы скоротать время до приезда друга, отправился в буфет пить пиво.
Венька появился уже под вечер. Поскольку заниматься решением деловых вопросов было уже поздно, друзья решили посвятить остаток дня отдыху и отправились на прогулку. Период их подпольной жизни благополучно закончился, теперь они могли свободно, не таясь дефилировать по улицам, чем и не примнули воспользоваться.
Когда вышли из гостиницы, Венька заявил:
- Я этот район немножко знаю, мы с матерью здесь гуляли. Она мне про все достопримечательности рассказала. Так что я теперь устрою тебе небольшую экскурсию. Все-таки ты иностранный турист и должен получить маломальское представление о стране пребывания, а не только о ее тюрьмах.
