На обочине пустынной, объездной дороги, я бросаю машину и под усилившимся дождём бреду в густые посадки. Или это какой-то лесок… Не знаю, есть ли в Москве лесок, мне всё равно и совершенно не страшно. Сегодня страшно будет тем, кто встретит здесь меня.
* * *
Промокшая до нитки, уставшая и опустошённая, домой я возвращаюсь под утро. В моём телефоне три сообщения от Реми. С моим любимым мальчиком всё в порядке и это главное. Он меня любит и завтра обязательно позвонит. Надеюсь, что и Феликс завтра объявится и жизнь обретёт краски.
Боль… её больше нет. И голоса тоже нет.
ГЛАВА 30. Париж 2004г.
Ненавижу февраль. Завтра ровно год, как нет моей мамочки. Не хочу встречать этот отвратительный день. Я бы с радостью его проспала, но завтра утром мне предстоит ехать в коллеж*, чтобы теперь продолжить грызть гранит науки вместе с французскими четвероклассниками. Я, когда это услышала, то подумала, что Демон сошёл с ума, раз решил посадить меня за парту рядом с мелюзгой. Но всё оказалось прозаично – нумерация классов наоборот. Малыши начинали учиться в одиннадцатом классе, а взрослые деточки заканчивали выпускной класс, которому предшествовал первый. В результате у французских школьников на обучение уходит полных двенадцать лет. От этого мне грустно и возникает вопрос – французов качественнее учат, чем россиян, или до них туго доходит учебный материал? Выяснять это придётся опытным путём.
*****
В нашем замке теперь стало людно и шумно, как в общаге. Каждое утро в большой столовой собирается целый консилиум медиков, которые, как-то даже не по-французски, поглощают неимоверное количество еды и с набитыми ртами обсуждают состояние моего ребёнка. И ежедневно у меня чешутся руки запустить им мощную петарду под стол в самый разгар обсуждений. Же-Же с удовольствием присоединяется к ним и, кажется, даже расцвела с появлением врачей в нашем доме. Может, на кого-то глаз положила?
Я игнорирую эту компанию бездельников и завтракаю в кухне у Лурдес. Кухарка, кстати, со мной солидарна в антипатии к кучке вечно голодных докторов. Да и нашим горничным работёнки вдвое прибавилось. Кстати, Адель я больше не видела. Оказалось, что её убрали на следующий день после моего падения. Доминик сказал, что якобы Адель организовала мой полёт с лестницы.
Не удивлюсь, если это правда, ведь до меня ещё никто не скользил на наших шершавых ступеньках, но что, если девчонка ни при чём? Выяснить, что с ней стало, мне не удалось, и в душе поселилась тяжесть и страх за её судьбу. Теперь вместо Адельки в нашем шумном курятнике появилась серьёзная и деловитая Бланш, но мне до неё нет никакого дела.
*****
Внедорожник уже оставил позади наш тихий посёлок и мчит меня в столицу навстречу знаниям. Жак сегодня в приподнятом настроении, и я бы могла подумать, что он злорадствует, но за последние три месяца наши отношения заметно потеплели. Он по-прежнему продолжает подтрунивать надо мной, но уже перестал воспринимать меня как вселенское зло, призванное разрушить его карьеру.
В сопровождении внушительной фигуры своего секьюрити я следую по длинному коридору коллежа и стараюсь заглушить волнение. И с чего я так дёргаюсь, я ведь не трусиха, да и чего мне бояться после всех пережитых мной приключений. Возможно, всё дело в форме, которую пришлось на себя напялить.
Вообще-то я думала, что французские школьники не обременены этими условностями. Или это просто мне так подфартило – попасть в элитную школу, где ученики похожи на бесформенные пугала. Именно такой я увидела себя сегодня в зеркале – форма сидела на мне, как на корове седло. Прямая, чёрная юбка до колена, чёрный пиджак прямого покроя с огромным логотипом школы на левой стороне груди, белый островок блузки прикрыт широким полосатым галстуком. В целом очень тоскливое зрелище.
Немного утешает, что не я одна выгляжу так нелепо. Из-под моей монашеской юбочки выглядывают хотя бы стройные ноги, в отличие от только что встреченной нами девчонки – вот там печаль беспросветная. Жак проводил меня к директору коллежа и, передав из рук в руки, с довольной рожей удалился, пообещав ждать меня после уроков в школьном дворе. Ну или как он у них тут называется – коллежский дворик?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Месье Ришар был сама любезность и доброжелательность. Интересно, это он такой из-за всемогущего грозного Демона или у них тут принято быть добрыми? Директор сам проводил меня в мой класс, где все ученики уже заняли свои места, и двадцать пар глаз, включая молодую училку, взирали на меня с нескрываемым любопытством.
Неужели я настолько повзрослела или это французики такие мелкие? Передо мной сидели дети. Мальчишки, все до одного, оценивали новенькую и теперь многозначительно переглядывались, перемигивались и некоторые улыбались. Ушастые, прыщавые, пухлые – все разные и очень смешные. В глазах девчонок я не увидела такого же открытого дружелюбия, но и особой враждебности не заметила. Ну, привет вам, однокласснички! Любить не прошу, но жаловать придётся.
*****
Месяц учёбы в элитном столичном коллеже показал, что я здесь далеко не самая умная. Факультативы по нескольким предметам помогли мне не плестись в отстающих, но получить высший балл не вышло ни по одному предмету. Мой английский был очень даже хорош, но парочка умников меня и тут обскакали. А пытаться поразить своим французским коренных французов можно было и не мечтать – они тут все патриоты, повёрнутые на своём языке.
Демон был очень недоволен моими успехами, ведь он уже видел через несколько лет меня в Гарвардском университете. Однако с моим средним баллом, двенадцать с половиной по двадцатибалльной шкале мне в том Гарварде, только если доверят полы мыть и пыль протирать.
В замок Демон теперь наведывается часто, и каждый раз я слышу, что мозгов у меня, как у курицы, как жестоко он во мне ошибся, и какой брехливой сукой оказалась моя бабка Эльвира, которая напела ему, что я умная и развитая девочка. Короче, с его слов, я настолько же умная, насколько и девочка.
Мне было обидно, но моя первая и единственная попытка ответить дерзостью на недовольство «папочки» закончилась для меня ужасно. Демон просто увёз меня на три дня из замка в свою городскую квартиру, и даже не на остров. И тем самым лишил нас с Реми возможности общения. А моя истерика по этому поводу продлила мою ссылку ещё на три дня. И я сдалась.
Этот старый, хитрый пастух подобрал ко мне самый действенный кнут. И ладно ему плевать на моё душевное состояние, но ведь он даже о Реми не подумал. Малыш уже привык засыпать на моих руках, слушать мои сказки и колыбельные песенки. Мой мальчик страдал без меня, и мне ничего не оставалось, как стать покорной дочкой и самой трудолюбивой ученицей.
Привыкну ли я когда-нибудь считать себя дочерью этого тирана? И какую судьбу он приготовил моему мальчику? От осознания что мой Реми, считая Демона своим отцом, станет подражать ему и перестанет тянуться ко мне, у меня леденело сердце. Изо всех сил я должна постараться стать сильнее этого деспота и спасти своего малыша от его опасного влияния.
Я похожа на киборга, которому задали постоянный режим и запустили в работу до полного истечения срока эксплуатации. Я училась, как проклятая, приставала к учителям с бесконечными вопросами, записалась на дополнительные занятия немецким языком. Не понимаю, как я ещё не обломала собственный язык об иноязычные слова, и как это всё усваивалось в моей голове, но мой средний балл рос и, значит, я стараюсь не зря.
А тем временем в Париже бушевала весна, и оттаявшие деревья прикрыли обнажённые ветви молодой насыщенной зеленью. Завтра День труда – страна отдыхает и отмечает свой первый майский праздник. Этот день я проведу со своим малышом на свежем воздухе.
