Дани не ответила.
Психолог надавила кнопку вызова надзирательницы.
– Хорошо, Дани, – устало сказала она. – Можешь идти.
Дани встала.
– Завтра в это же время, мисс Дженингс?
– Не думаю, Дани. Мне кажется, что нам больше ничего не удастся выяснить. И в дальнейших беседах нет никакого смысла, не так ли?
– Я тоже так думаю, мисс Дженингс.
– Конечно, если ты захочешь еще поговорить со мной, я буду на месте.
– Да, мисс Дженингс.
В стеклянную дверь постучали. Психолог встала.
– Удачи тебе, Дани.
– Спасибо, мисс Дженингс. – Направившись к дверям, Дани остановилась и повернулась. – Мисс Дженингс?
– Да, Дани?
– О Сильвии, – сказала Дани. – А вы не думаете, что она никогда не попала бы в беду, если бы у всех ее знакомых ребят были свой собственные машины?
Мисс Дженингс с трудом подавила невольную улыбку. Многим подросткам с отклоняющимся поведением такой подход кажется наилучшим решением. Дать всем по собственной машине.
– Не думаю, – возразила она, придав лицу самое серьезное выражение. – Видишь ли, Сильвия вообще склонна к неправильному поведению. Если бы не машины, которых она заставляла ребят угонять, было бы что-то другое. В действительности же Сильвии необходимы были доказательства, что они достойны ее благосклонности. Она понимала, что если они совершат подобный поступок, то и ее поведение не будут воспринимать, как что-то плохое. Таким образом она пыталась оправдать сама себя.
– Понимаю, – Дани задумчиво посмотрела на психолога. – Прежде чем меня тут не будет, смогу ли я еще повидаться с вами?
– В любое время, Дани, – ответила мисс Дженингс. – Я всегда на месте.
10
Варварский берег, как его принято было называть, представлял собой лишь россыпь грязно-серых зданий, которые ныне используются под склады и маленькие мастерские. Разбросанные между ними тут и там, ютятся различные ночные клубы, которые ведут отчаянную борьбу за существование, торгуя грехом и потускневшим блеском прошлых дней. Лучшие из них расположены на одном уровне с уличными магазинами, и в них играет джаз. На какой-то дикой смеси чикагского и нью-орлеанского стилей.
Они привлекают «аффисионадос» и мальчиков из колледжей, мечтательно слушающих диковинные звуки, в которых, как они уверены, заключены новые формы искусства. Худшие же кабаки имитируют обвитые плющем берлоги на Норс-Бич или напоминают второразрядные забегаловки.
«Денежное Дерево» относилось к этой последней категории. Остановившись перед ним, я посмотрел на часы. Было уже около полуночи. По обе стороны от входа красовались длинные узкие фотографии. На обоих было изображено одно и то же. Грузная, оплывшая пожилая женщина в тугом вечернем платье с блестками, как минимум, на четыре размера меньше того, что было бы нужно ее затянутой в корсет фигуре, и с полным ртом золотых коронок. Над фотографиями сияли огромные буквы: «ВНУТРИ ВАС ЖДЕТ МОД МАККЕНЗИ!»
Если бы я был на бирже увеселительных заведений, такая фотография могла бы привлечь меня в последнюю очередь. Но я был в совсем другом месте. Здесь работала Анна Страделла, и я договорился с ней встретится по окончании последнего представления. Она была фотографом в этом клубе.
– Заходи, приятель, – пригласил меня швейцар. – Представление начинается.
Я посмотрел на него.
– Наверное, я так и сделаю.
Прищурившись, он подмигнул мне.
– Если ты нервничаешь из-за того, что придется сидеть в темноте, скажи своему официанту, что Макс попросил его позаботиться о тебе.
– Спасибо, – поблагодарил я, заходя внутрь.
Если на улице был сумрак, то здесь просто сплошная тьма. Не было видно даже собственных рук. Из темноты выплыл белый пластрон на груди старшего официанта.
– Вы предварительно заказали место, сэр?
Я усмехнулся про себя, заметив целый ряд пустых столов с белыми скатертями.
– Нет. Но ничего страшного. Я посижу у бара.
– Простите, сэр, – вежливо возразил официант, – бар обслуживает клиентов только по субботам и воскресеньям. Но у меня есть прекрасный столик как раз впереди.
У них не было ничего другого, кроме прекрасных столиков впереди.
Заняты были, максимум, столов десять из шестидесяти. Он придержал стул, пока я усаживался, и остановился по обок в ожидании чаевых. Я сунул ему мелочь, и он испарился. Возможно, он и огорчился, но все же это лучше, чем ничего.
За спиной у меня возник официант, и я заказал бурбон. Без воды. Они и так подливают ее в бутылку. Отхлебнув виски, я огляделся. Анны Страделлы нигде не было видно.
Как она и говорила, я позвонил ей сегодня днем.
– Вы нашли своего брата? – спросил я.
– Еще нет. Хотя, думаю, что сегодня вечером что-то буду знать.
– Тогда я попозже позвоню вам.
– Я буду дома очень поздно. Может, вам лучше бы найти меня на работе. К тому времени, если я получу какую-то информацию, мы могли бы сразу начать действовать.
– О'кей. Где мне найти вас?
– В «Денежном Дереве». Это ночной клуб на…
– Я знаю, где он, – прервал я ее, не в силах скрыть удивления в голосе.
– Я фотограф в клубе. Работаю по договору. А от пяти до восьми в обеденное время в одном из ресторанчиков на Пристани. С девяти я в клубе.
– Когда начинается последнее представление?
– Сегодня вечером их будет всего два. В десять и в полночь. Последнее закончится сразу же после часа.
– Тогда я вас и подхвачу.
– Хорошо. Но вам лучше было бы войти внутрь. К тому времени, если я ничего не узнаю, то сразу же дам вам знать и не буду вас задерживать.
– О'кей.
– И не поручайте машину швейцару. Они сдерут с вас доллары невесть за что. Настоящие жулики. У следующего квартала хватит места для парковки.
– Спасибо.
Положив трубку, я набрал номер своей бывшей тещи.
– Она еще не знает, где он. Мы договорились о встрече попозже, и если она к тому времени найдет брата, то сразу же отвезет меня к нему.
– Утренние газеты вот-вот появятся. И в них будет мое объявление. Он поймет, что мы готовы на сделку.
– Что вы предлагаете делать? – спросил я.
– Мне нужны эти письма. Если удастся, договорись с ним. Мы никоим образом не можем позволить, чтобы они попали в чужие руки.
– Они уже в чужих руках.
– Только, ради Бога, не сделай, чтобы стало еще хуже.
– Не сделаю.
– Чем ты занимаешься завтра днем?
– Понятия не имею, – признался я.
– Приедут Нора и Гордон. Мы должны составить для Дани план, как вести себя в суде. Будет также доктор Боннер. Думаю, что и ты хотел бы присутствовать.
– Во сколько?
– В половине четвертого.
– Я буду.
– Ты позвонишь мне сегодня вечером? Звони, как бы это ни было поздно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
