Пока пресса юстировала объективы и продувала микрофоны, фанаты, болельщики, зеваки и прочая публика сгрудились плотнее.
Наконец подготовка закончилась. Ух Ё бросил проницательный взор в небеса (спутники отсалютовали ему антеннами), покосился на картафановского бургомистра и поощрительно кивнул. Представительный как дипломат в минус первом поколении Красавчик Мэри выступил вперед, демократично сдвинул шляпу на затылок и задушевно заговорил:
– Уважаемые горожане! Дорогие мои земляки и землячки!..
Однако градоначальнику только показалось, что он произнес эти слова. В действительности по-над горой прозвучало совершенно неуместное:
– Милые ящерки! Мы собрались здесь по сермяжным поводьям… э-э скабрезному приводу… То есть по циррозную по воду.
– Если по циррозную, тогда по водку! – задорно подсказали из толпы.
Красавчик Мэри сбился на миг, но взял себя в руки и решительно продолжил:
– В общем, причуда нешуточная. Я, как гадопечальник и градоудавитель, призываю вас с сегодняшнего пня больше заводить дружбанов в вымя Чебурашки. Ах, если бы он сейчас был здесь! Как и я, он заразно смог бы оборзеть столько добрых ящерок…
Присутствующие начали перемигиваться, перешептываться и улыбаться. «С утречка назюзюкался, скотинка!» – единогласно решило общество.
Члены триумвирата, явственно различившие в речи Красавчика Мэри знакомые обороты, устремили взгляды на дружбанолога. Тот неистово колотил по шляпе.
– Искусственный разум вышел из-под контроля? – подмигнув, спросил Никита.
В ответ Геннадий состроил страдальческую гримасу и издал череду скрипящих звуков. Хвост персеанина заелозил по земле как метла, что символизировало крайнюю степень недоумения.
Быстрее прочих сообразил, в чем дело, Попов:
– Да Генаша ни при чем, парни. Это ж Фенины проделки! Остался наш профессор без лингвоаппарата.
– Что ж, теперь и пошутить нельзя? – обиженно отозвалась незримая Фенечка. – Долой формализм в народном собрании! Хлеба и зрелищ!
– Хорошо-хорошо, – примирительно согласился Муромский. – Зрелище и в самом деле получилось по высшему разряду. Задел положен. Но профессора-то зачем мучить? Верни прибор, Фенюшка. Пожалуйста!
– Слушаюсь, мой повелитель!
В тот же момент над Копчиком возник маленький, но жутко проворный смерч. Он сорвал головные уборы с лепечущего мэра и инопланетянина, ловко, будто опытный наперсточник перемешал и нахлобучил обратно. Впрочем, градоправителю эта рокировка не помогла. Красавчик Мэри и в собственной шляпе продолжал нести ахинею, кажется, еще более бестолковую, чем раньше. Его наконец-то догадались подхватить под локотки и увести за джипы.
Брезгливо проводив взглядом раскисшего главу города, на помощь Делу поспешил сам Стрёмщик.
– Братья и сестры! – артистично играя голосом, завел речь Ух Ё. – Раз уж так получилось, что все вы пришли сюда, наплевав на дела и, главное, на общее Дело, позвольте спросить, кто виноват? Кто виноват в том, что ваш так называемый благословенный край за какие-то несколько дней стремительно захирел? Почему лопаются, закрываются, рушатся учреждения, предприятия и фирмы, которыми доселе славно было ваше Картафаново? Кто ответит за ренегатство видных деятелей коммерческого мейнстрима и предпринимательского Гольфстрима? Кто ответит за весь сегодняшний балаган?
– И за козла! – обиженно вылез вперед Тыра.
– За какого еще козла? – недовольно спросил Стрёмщик.
– Да как же, Ухват Ёдрёныч. Помните, они нам при обгоне орали: крепче, мол, за барана держись, козел? Чистый беспредел!
Ух Ё развел руки, всем своим видом показывая: вот видите, граждане! Полный и конкретный беспредел.
Ватага беспредельщиков тем временем оживленно переговаривалась между собой, обсуждая, что можно противопоставить лицедействующему краснобаю.
– Этого обуха плетью не перешибешь, – огорченно сказал Никита. – Ишь какой орел! Врет как пули льет. Сдается, нам сейчас поможет только чудо.
– Ага, в перьях, – подхватил Илья.
– Ну в перьях не в перьях, а в шляпе-то чудо у нас есть! – воскликнул Леха. – Геннадий, дружок, пообщайся с представителем власти.
Простодушный инопланетный гость, которому давненько хотелось полюбопытствовать, не встречал ли такой солидный мужчина (да еще в батистовых носках!) Чебурашку, грудью пошел на оцепление. Первое кольцо, образованное представителями прессы, он миновал легко и элегантно, опрокинув по пути всего лишь пару видеокамер и оттоптав какую-нибудь полудюжину ног. Даже истошный визг девиц с картафановского вещательного канала задержал его не более чем на секунду. Второе кольцо составляли амбалы-бодигарды с бандитскими да суконными рожами, как близнецы похожие на негодяя Тыру. Эти дрогнули и тоже чуть было не побежали, но заградотряд секретарей-референтов, вооруженных автоматическими степлерами, помог охранникам устоять.
Персеанин, впрочем, не стал пробиваться дальше. Он поднял выроненный кем-то микрофон и с живым интересом поинтересовался у Стрёмщика, что означает «беспердел».
Ух Ё, узрев говорящего крокодила, осекся и замолк, собираясь с мыслями.
И тогда, напутствуемый мягкими тычками, Алексей Леонтьевич Попов вскарабкался на «Оку» – как на броневик.
– Уважаемые дяденьки и тетеньки! – начал Леха, и голос его, многократно усиленный невидимой звуковой аппаратурой, разнесся над Копчиком и окрестностями. – Картафановцы! Над всем Картафановом безоблачное небо. Сегодня оно символизирует, что вновь поднимает голову мировая эрекция… простите, реакция. Нас спрашивают, кто виноват? Да не вопрос! Небось знаете, кто громче всех кричит «держи вора». Сам жулик с прогоревшей шапкой. Кошка, чующая, чье сало съела. Тот, кто в темный лес барашка уволок. Та, что с ним была, чертовка, такова. Лебедь, рак и щука, на худой конец. Правильно?
Народ подтвердил его правоту одобрительными выкриками.
– Переходим ко второму вопросу, – продолжал Алексей, вдохновленный народной поддержкой. – Кто ответит за то, за се, снова да ладом? Мы и ответим, кто больше-то! Оно ведь всегда так выходит: отними у русского народного мужика любимое занятие, загноби его до полного закаливания организма уничижением проделанной работы…
– Насколько мне известно, молодой человек, вы сами отказались от любимой работы, – иронически усмехнулся Ух Ё. – Притом весьма энергично и неполиткорректно. А ведь производственную субординацию никто не отменял. Я уж не говорю о трудовой дисциплине.
– Ха, трудовая дисциплина! Ну конечно, это же я ее нарушал. Тем, что ради вашей халявы пыхтел над проектами от рассвета до заката. А может, Илюха нарушил трудовую дисциплину, когда отказался заведомо напортачить в своей работе? Русский офицер Добрынин нарушил воинскую дисциплину, оказавшись в морге? Сотрудником, разумеется, а не пациентом.
Названные персоны мигом очутились подле товарища. Алексей обнял их за плечи.
– Да, мы готовы ответить за то, что разворошили этот гадючник, который вы называете Делом.
– Неудивительно. Ни дела, ни работы – вот ваш главный принцип, – заметил Ухват Ёдрёнович. – Бездельники, одно слово.
– Грубое заблуждение, – парировал Леха. – Нет работы – нет Дела, так точнее будет.
– Складно поете, молодой человек, – похвалил Стрёмщик. – На все ответ имеется.
– Наловчился отвечать. За себя и за того парня. Кстати о песнях…
Попов коротко пошептался с друзьями. Муромский завертел головой. Поймав в поле зрения стоящего неподалеку Пашу-Пафнутия, сделал тому некий знак могучими пальцами. Знак был вполне пристойным, однако для стороннего глаза загадочным донельзя. Пафнутий понимающе кивнул и стал куда-то продираться через толпу.
– Кстати о песнях и об ответах, – повторил Попов и с хитрой улыбкой обратился к истцам: – Мы втроем готовы ответить сразу уж и за пресловутых козлов, о которых вы так неуемно печетесь.
– Очевидно, после дождичка в четверг. – Господин Стрёмщик подарил народу фарфоровую голливудскую улыбку.
– Правильнее сказать, после снежка, – парировал Леха и тоже улыбнулся. Зубы у него были натуральные. В их сиянии стоматологический шедевр Ухвата Ёдрёновича моментально померк и поблек. – То есть прямо сейчас и прямо здесь. Друзья! – Он обвел взглядом всех собравшихся. – Любителей полемизировать и без меня хватает. Куда веселей поэтизировать и музицировать. С вашего разрешения мне хотелось бы исполнить старинную новогоднюю песню по данному поводу. Отвечать, так с музыкой!
– Жги, Алексей, разрешаем!
– Нам песня строить и жить помогает!
– Ай, молодца!
Под шумок на-гора протиснулся Пафнутий, ведя за собой квартет лабухов из «Шалмана». Музыканты недолго посовещались с Алексеем, тот подстроил врученную ему гитару, и грянул «Козлиный туш»:
Смех и грех, господа! В наступившем годуМы воспрянем от резко смещенных акцентов:Может быть, нам оплатят наш труд по труду,Не жалея на это копеек и центов.
Нам удачу навалит Судьба, господа,Да по полной программе, да каждому лично, —Ведь должна же она навалить иногда,Как бы это порой ни звучало цинично.
Господа россияне обоих полов!Почему так заложено в менталитете,Что в текущем году нам, козлам, за козловДля начала, без шуток, придется ответить?
Шебуршатся козлы. Предвкушают свой часБородато-рогато-мохнатые звери:Мол, всем скопом навалятся завтра на нас,Так что сами заблеем мы, смею заверить!
Будут правдой блудливо колоть нам глазаИ три шкуры сдерут с нас на шкурки для шубы;Тут же рядом с козлом и коза-дереза —И поэтому в принципе кончатся шутки.
Но взамен нас избавят от выбора слов,И мы сможем – один лишь народ на планете —Называть без опаски козлами козлов:Все равно отвечать. Мы, конечно, ответим.
Мы ответим!Впервые ли нам, господам,Отвечать офигевшим козлам и баранам?Если станет от этого легче козлам,Станет легче простым некозлам-россиянам.
Что ж, позволим пустить нас самих с молотка —На потеху козлам, а не для пропаганды, —Вот тогда и дождемся с козлов молока,И завалят нас счастьем по самые гланды.
…Хард дейз найт, господа!И приятных нам снов,Чтобы завтра, продравши глаза на рассвете,Мы сумели ответить козлам за козлов…Да и кто за «козлов», кроме русских, в ответе?!
Последние ноты еще гонялись за эхом в окрестных лесах, а волшебная сила искусства уже тронула сердца людей шершавым языком. Спонтанно начались прения сторон. Людское море разделилось на бухточки, островки, заливчики – и везде закипели нешуточные страсти.
