– Как видите, – продолжил майор, – это нехитрое логическое действие значительно сужает зону возможного поиска. Поэтому мы должны действовать активно. Просто сидеть и ждать, пока на нас наткнутся, – это тактика страуса.
– Ну а какие у нас еще могут быть варианты действий? – удивился Отто. – С винтовками наперевес атаковать стоящий посреди бухты броненосец?
– Лейтенант цур зее! – от волнения Нергер даже попытался приподняться с носилок. – Что вы себе…
– Я… – Голос у Отто сорвался. Он вдруг почувствовал, как накатившая усталость кладет ему свинцовые ладони на плечи, гнет к земле, заставляет огнем вспыхивать раны под бинтами…
– Все в порядке, не стоит так волноваться, право же! – успокаивающе произнес майор. – Я вполне понимаю чувства лейтенанта Шнивинда… в конце концов, он этой ночью уже побывал под огнем британских орудий… в отличие от меня. Но я также надеюсь, что, выслушав мой план, он изменит свое мнение.
– Мы слушаем вас, майор! – С этими словами Нергер бросил на лейтенанта взгляд, явно далекий от симпатии. – Мы очень внимательно слушаем вас.
– В первый момент я собирался навязать британцам ближний бой в кустарнике, – начал майор, – в стиле тех стычек, что нам приходилось выдерживать в Африке, во время войны с гереро. Но, во-первых, здешняя местность для этого не совсем подходящая, а во-вторых, что куда более важно, – у нас для этого совершенно нет подходящих людей. Конечно, ваши матросы имеют неплохую, по меркам флота, стрелковую подготовку, некоторые даже участвовали в стычках с китайцами или дикарями на островах. Но этого совершенно недостаточно. Противник имеет подавляющее численное превосходство, вдобавок он может использовать против нас корабельную артиллерию…
«Да и с подходящим кустарником здесь не очень», – подумал Отто, но вслух ничего говорить уже не стал.
– …поэтому просто вступать с британцами в перестрелку для нас явно невыгодно. Даже размениваясь три к одному, они с легкостью завалят нас трупами своих матросов. С учетом легкораненых мы можем выставить сейчас не более восьмидесяти активных штыков. Минус охрана лагеря… и их уже шестьдесят. Силы противника мне точно неизвестны…
– В экипаже «адмирала» от четырех до пяти сотен человек, – на этот раз Отто решил, что сказать не только можно, но и нужно. – Ночной бой стоил им дороже, чем нам, – я бы оценил их потери не меньше, чем в сорок убитых, и как минимум столько же раненых.
– В боях на суше соотношение раненых к убитым обычно составляет два или даже три к одному, – задумчиво произнес Форбек. – Но в любом случае их слишком много. Зато, – неожиданно улыбнулся он, – с нами Бог и целых шесть пулеметов.
– Пять, – уточнил Нергер. – Один был поврежден во время боя.
– Ваш механик обещал починить его не позднее чем к полудню, – майор, наклонившись вбок, выглянул через проем. – Как раз сейчас он этим очень усердно занимается. Но даже пять пулеметов – это очень много. Я планирую сделать их основой для кампфгрупп, их ядром. Это даст нашим людям преимущество над британцами. Кроме того, – добавил Форбек, – нам явно не стоит сбрасывать со счетов здешних пташек. Пулемет, как мы уже убедились, дает хорошие шансы отбить атаку… по крайней мере, тех тварей, с которыми мы встречались до сих пор.
– Атаку динозавров – да, – согласился Шнивинд. – Но против британцев одних пулеметов будет мало.
– Согласен, – невозмутимо кивнул Форбек. – Поэтому второй важный вопрос – насколько быстро ваши матросы умеют бегать?
Если утром в лагере царила рабочая суета, то к возвращению ученых ее сменили бедлам и столпотворение. Обручев не сразу понял, что народу стало гораздо больше. Расчищенная поляна захватила краями сходы с пологого уступа, обросла баррикадами из стволов, взбугрилась палатками в непривычном множестве.
За спинами матросов геолог высмотрел нескладную фигуру молодого Мушкетова. Юноша переминался с ноги на ногу, пытаясь не заступить никому дорогу, отчего вынужден был исполнять нечто вроде паваны.
– Дмитрий! – воскликнул Обручев, шагнув вперед.
– Владимир Афанасьевич! – От избытка чувств молодой геолог крепко обнял старшего товарища. – Однако и заставили вы нас поволноваться! После рассказов Павла Евграфовича…
– После, все после! – отмахнулся Обручев. – Расскажите лучше, что вы-то здесь делаете? Никак не ожидал увидеть вас на берегу.
– Долгая история. – Мушкетов замялся. – Пожалуй, ее в двух словах не перескажешь.
– Ну, – благодушно заметил старший геолог, – времени у нас будет достаточно. Лагерь, смотрю, расширяется… Разве с вами пришло много людей?
Стоявший за спиной молодого ученого тощенький паренек в матросской одежде не по росту обернулся. У Никольского отвисла челюсть. Обручев, в свои годы повидавший больше чудес, только брови поднял.
– И откуда вы взяли эту юную особу?
Азиатка низко поклонилась – каждому из ученых по отдельности. Когда она выпрямилась, Обручев со всевозрастающим изумлением отметил, что за пояс у нее заткнута книга, причем обложка показалась ему подозрительно знакомой.
– Садраствуйте, – проговорила девушка с трудом. – Гиноо… мистер… Po Dimitri, I speak Englis!
Обручев вспомнил наконец, что за книгу утащила из кают-компании азиатка.
– Я учить английский. Читать книгу, – пояснила женщина, поглаживая добычу по корешку.
Никольский хмыкнул. Ему, должно быть, тоже не доводилось слышать, чтобы язык Шекспира учили по Дарвину.
– Димитри говорить, вы таон-наалам, – продолжала она решительно. – Вы, – она указала на Обручева, – знать кулам-набато, волшебство камня, как Димитри. Вы, – ее палец уткнулся в грудь Никольскому, – знать кулам-набуай, волшебство зверя. Я учиться. Учить английский, учить русский, учить алам… знание. Стать сильной асванг, ведьмой. Сильной, как Димитри.
Филиппинка рухнула перед старшим геологом на колени, вскинув коротко и криво стриженную голову.
– Я служить вам! – зашептала она с яростью. – Много уметь. Я стирать, готовить, носить. Я спать с Димитри, с матросы, со все матросы, с ханту в лесу! Я делать все, что скажете! Только учите меня!
Обручев беспомощно глянул на младшего коллегу. Тот пожал плечами, покраснев. Старший геолог вспомнил, что в Петербурге у его товарища осталась молодая жена с маленькой дочкой. Предложение прямолинейной филиппинки пришлось совсем не к месту.
– Теперь вы понимаете, почему оставить Талу на борту было никак невозможно? – пояснил Мушкетов.
– Похоже, нам всем будет что рассказать друг другу, – хмыкнул геолог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
