– Похоже, нам всем будет что рассказать друг другу, – хмыкнул геолог.
– А вот и вы, господа, – раздался сбоку голос капитана. – Уже познакомились с нашей гостьей?
Если Мушкетов болтался посреди лагеря маяком, возвышаясь над головами солдат, то низкорослый Колчак выдвинулся из суеты, словно раздвинув занавесь: только что не было его, и – оп! – полог раздвинулся. За спиной его маячил еще один незнакомец, азиат настолько зверского вида, что рядом с ним показался бы красавцем изуродованный Злобин. К этому моменту Обручев уже не удивился еще одному непривычному лицу.
– Капитан! – Обручев коротко кивнул. – Мой коллега успел намекнуть, что вам довелось пережить не меньше приключений, чем нам, оставшимся на берегу. Но я не ожидал увидеть здесь вас.
Колчак пожал плечами:
– Англичане, кажется, твердо решили не позволить вам покинуть этот берег. В таких условиях я не мог оставить на берегу людей меньше, чем нужно для обороны лагеря на протяжении хотя бы полугода. В худшем случае примерно столько времени уйдет на то, чтобы сюда добралась новая экспедиция. Опыт потерпевших кораблекрушение, – он кивком указал на Талу, – показывает, что выжить будет возможно, хотя и не без потерь.
– Владимир Афанасьевич хотел, должно быть, сказать, что не ожидал увидеть лично вас, – вежливо заметил Никольский. – А не кого-то из младших офицеров «Манджура».
Обручев прежде слышал о бешеном нраве Колчака, но списывал такие разговоры на обычное злословие. Теперь ему довелось увидеть капитана в ярости.
Казалось, не человек, а орудийная башня повернулась, взяв опешившего зоолога в прицел двух стволов. Колчак смотрел на Никольского свысока, попирая все законы геометрии.
– Мне, – отчеканил офицер, – уже пеняли в свое время, что бросил товарищей в беде. Больше такому не бывать.
С запозданием геолог вспомнил историю злосчастной экспедиции барона Толля. Тогда большая часть экспедиции, за вычетом двоих ученых и двоих каюров, была вынуждена вернуться из-за недостатка провизии после тяжелой зимовки. Никто вслух не обвинил тогда еще лейтенанта Колчака в трусости, но сплетни имеют обыкновение сгущаться из тишины. Даже отчаянные поиски Толля и Зеберга, предпринятые Колчаком, невзирая на болезнь, не отмыли его доброго имени до конца: если долго и усердно бросаться грязью, что-нибудь да прилипнет. Похоже было, что малые дозы хорошо разбавленной клеветы не привили Колчаку иммунитета к общественному мнению. Скорее наоборот: репутация была его больным местом. Возможно, капитану лучше было бы сейчас остаться на «Манджуре», чтобы вести его в родной порт, а на берег отрядить кого-то из младших командиров… но любой, предложивший такое, рисковал нажить смертельного врага. Да и кем бы мог заменить себя Колчак? Пускай опыт полярных экспедиций не слишком полезен на доисторических берегах – у остальных офицеров не было и такого.
– Не сердитесь, Александр Васильевич, – примирительно произнес Обручев. – Коллега оговорился, бывает. Николая Егоровича вы, верно, отправили отдохнуть? С его ранением…
– Да. – Колчак машинально потер щеку. – Боцманмат мне доложил, но я не думал, что все так скверно. Нашли что-нибудь интересное в окрестностях лагеря?
– Только с научной точки зрения, – коротко отозвался зоолог.
– Тогда не буду вас пока задерживать, – ответил капитан. – Дел по горло.
Развернувшись на каблуке, он сделал шаг и словно растворился в рабочей суете. Мрачный азиат задержался на миг, зыркнув из-под морщинистых век на Никольского, и последовал за капитаном.
Обручев бросил короткий взгляд на спутницу Мушкетова – Талу, кажется? Та пропустила беседу на еще плохо знакомом ей русском языке мимо ушей. Все ее внимание занимали желтоватые страницы «Происхождения видов».
– Пойдемте, что ли, в палатку, Дмитрий, – проговорил он. – Похоже, беседа будет долгой.
– Как думаете, герр лейтенант, далеко еще до русского лагеря?
На какой-то миг Отто ужасно захотелось ответить на этот вопрос коротким ударом в зубы – так, чтобы матрос кубарем покатился по устилавшим берег ручья булыжникам. Нет, унтер не скалился в ехидной усмешке, он был серьезен и задал вполне уместный вопрос – просто лейтенанту цур зее требовалось хоть как-то сбросить нервное напряжение.
Этот поход в никуда почти доконал его. Ночной бой, британские осколки, эвакуация с «Ильтиса», руководить которой выпало именно ему… Слишком уж много произошло всего за последние сутки, слишком уж много всего – но только не сна. Предложи сейчас Шнивинду разделить постель с первой красавицей мира, он бы, не удостоив даму и мимолетного взгляда, упал и прохрапел бы всю ночь, до последней минуты.
Увы, для оставшихся на ногах офицеров «Ильтиса» сон пока являл собой непозволительную роскошь. Контакт с исчезнувшими русскими надо было установить как можно скорее, а Отто в данной ситуации был вторым после лежащего в лазарете капитана – и, в отличие от Форбека или фон Горена, не очень-то нужным для организации засады на суше.
Понять бы еще, куда подевались эти чертовы русские?
– Уверен, что не очень, – произнес вслух лейтенант. – Те двое, что ходили на рассвете в их старый лагерь, Эрвин и этот, рыжий…
– Шальке, герр лейтенант, – подсказал унтер.
– …они сказали, что русские захватили почти все имущество. А значит, они не могли уйти далеко – и от берега, и от источника воды.
– А не может в таком случае выйти так, что мы пропустим нужное место? – озабоченно спросил унтер.
В глубине души лейтенант сам опасался именно этого. В передрягах последней ночи он попросту забыл, что представляет собой долина ручья. И лишь сейчас, глядя на скачущий меж валунов бурный поток, Шнивинд сообразил, что найти следы русских они смогут, если только в ком-то из его матросов проснутся таланты хитроумного Виннету. Но признаваться в этом унтеру Отто не собирался. Неуверенный, сомневающийся в своих действиях командир с точки зрения дисциплины хуже, чем командир, допустивший ошибку.
– Нам нужно быть внимательными, только и всего, – произнес он вслух. – Передайте дозорным, чтобы смотрели под ноги, а не по сторонам. Впрочем, – прищуриваясь, добавил Отто, – после очередного нагоняя эта парочка вроде бы взялась за ум.
К большому сожалению как лейтенанта, так и рядовых матросов, пулемета им не дали – в этом вопросе Форбек был категоричен. Взамен майор выдал рекомендацию по части порядка движения: меньшая часть группы выдвигается вперед, большая движется позади, готовая прикрыть товарищей винтовочными залпами. Совет был хорош, Шнивинд и сам понимал, что в ближнем бою «маузер» слишком нерасторопен для стремительных хищных тварей, однако все же предпочел бы получить вместо совета один из «максимов».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
