— Итак, джентльмены, — произнес старший капитан, и в зале стало тихо. — Ситуация следующая, — Он взмахнул рукой, и стена позади него растворилась в воздухе, открыв предполагаемую картину предстоящего сражения. Ориенте плыл в черноте космоса, окруженный множеством кораблей различной формы. Размер кораблей был увеличен — чтобы сделать их заметными рядом с планетой, диаметр которой составлял примерно две трети поперечника Марса. Самые большие из них — длинные цилиндрические межзвездные корабли, относящиеся к патрульному классу, — находились на различных орбитах на расстоянии от восьмидесяти до пятисот километров над поверхностью планеты, так что все вместе они окружали Ориенте постоянно перемещающейся сетью. Скопление кораблей поменьше — класса 4И, курьерских кораблей, огневых платформ, а также одноместных и двухместных шлюпок класса «муха» — находилось ниже, почти у границы атмосферы.
— Мы полагаем, — продолжил старший капитан, — что противник, учитывая его скорость и то, что он уже начал торможение, войдет в фазу примерно здесь… — Внезапно возникло облако десантных кораблей в полумиллионе километров от Ориенте, на фоне Солнца. Они быстро двигались в сторону планеты, стремительно увеличиваясь в размерах. Приблизившись, они вышли на круговую посадочную орбиту вокруг Ориенте, и два флота слились вместе. Затем атакующий флот появился из-под массы обороняющихся, внезапно выбросив облако мелких объектов, которые были атакующими войсками. Они плыли вниз, преследуемые небольшим кораблем, в то время как большинство десантных кораблей с Ньютона и Кассиды начали исчезать, словно вспыхивающие свечки, ища спасения в фазовом сдвиге, который должен был перенести их на световые годы от поля боя.
Для Донала, прекрасно подготовленного профессионала, это зрелище выглядело одновременно захватывающим — и абсолютно неправдоподобным. Еще ни одно сражение не проходило с подобной балетной грацией и изяществом, и, разумеется, никогда такого не будет.
— Итак, джентльмены, — сказал старший капитан, — такова точка зрения штаба. Ваша задача — ваша лично, как штабных офицеров связи — наблюдать. Нам должно быть известно все, что вы можете увидеть, все, что вы сможете обнаружить, все выводы, которые вы можете — или считаете, что можете, — сделать. И конечно, — он поколебался и криво улыбнулся, — ничто не будет цениться так высоко, как военнопленные.
В ответ последовал всеобщий смех, поскольку все знали, насколько мала вероятность извлечь человека из уже разбитого вражеского корабля, учитывая скорости и прочие особенности космического сражения, — к тому же вряд ли он окажется живым.
— Это все, — заключил старший капитан.
Офицеры связи встали и начали выходить из зала.
— Одну минуту, Грэйм! — раздался голос Лладроу.
Донал обернулся. Начальник патруля направлялся к нему. Донал шагнул ему навстречу.
— Я бы хотел с вами немного поговорить, — произнес Лладроу. — Подождем, пока остальные уйдут. — Они молча дождались, пока последний из офицеров не покинул зал.
— Да, сэр? — спросил Донал.
— Меня интересует кое-что, что вы сказали — или, возможно, собирались сказать, — когда я встретил вас у маршала Галта во время обсуждения операции на Ориенте. Но я так и не понял, что именно вы имели в виду. Не могли бы вы объяснить?
— Ничего особенного, сэр, — ответил Донал. — Штаб и маршал, несомненно, знают, что делают.
— Значит, вы не заметили ничего такого, чего не могли бы заметить мы?
Донал поколебался.
— Нет, сэр. Я знаю о намерениях и планах противника не больше вас. Вот только… — Донал взглянул на темное лицо офицера, не решаясь высказать то, что было у него на уме. После истории с Ани он старался держать свои мысли при себе, — Возможно, это лишь мои подозрения, сэр.
— Подозрений хватает и у нас! — В голосе Лладроу прозвучала нотка нетерпения. — Что именно? Что бы вы стали делать на нашем месте?
— На вашем месте, — решился Донал, — я бы атаковал Ньютон.
У Лладроу отвисла челюсть. Он уставился на Донала.
— Ради всего святого, — наконец выговорил он, — вы, похоже, не стесняетесь в средствах. Разве вы не знаете, что цивилизованный мир не может быть захвачен?
Донал позволил себе роскошь слегка вздохнуть и еще раз поделиться своими соображениями.
— Я помню, как об этом говорил маршал, — сказал он, — Собственно говоря, хотелось бы со временем доказать ошибочность подобного принципа. Однако я имел в виду совсем не это. Я вовсе не предлагаю захватить Ньютон, а лишь атаковать его. Я подозреваю, что ньютонцы так же одержимы принципами, как и мы сами. Увидев, что мы пытаемся совершить невозможное, они, скорее всего, придут к выводу, что мы нашли некий способ решить проблему. По их реакции на подобный вывод мы можем многое узнать — включая и то, что касается Ориенте.
Озадаченное выражение лица Лладроу сменилось на хмурое.
— Попытка атаковать Ньютон повлечет фантастические потери, — заметил он.
— Только если довести атаку до конца, — нетерпеливо перебил его Донал. — Это лишь ложный маневр, и ничего больше. Задача не в том, чтобы причинить реальный ущерб, а в том, чтобы расстроить стратегию противника, привнеся фактор неожиданности.
— И тем не менее, — произнес Лладроу, — чтобы этот ложный маневр был действенным, атакующим придется пойти на риск.
— Дайте мне десяток кораблей… — начал Донал.
Лладроу вздрогнул и заморгал, словно только что проснувшийся человек.
— Дать вам… — Он улыбнулся, — Нет, нет, мы рассуждаем лишь теоретически. Штаб никогда не согласится на столь дикую, заранее не спланированную операцию; и у меня нет права самому отдать соответствующий приказ. И даже если бы я мог — чем объяснить назначение командаром молодого человека, который никогда в жизни не командовал кораблем? — Он покачал головой, — Нет, Грэйм, — хотя я нахожу вашу идею интересной. Удивительно, что она не пришла в голову никому из нас.
— Может быть, стоит упомянуть о ней…
— От этого не будет никакой пользы — действовать вопреки плану, который штаб разрабатывает уже неделю, — Он широко улыбнулся, — Фактически серьезно пострадала бы моя собственная репутация. Но это хорошая идея, Грэйм. У вас задатки настоящего стратега. Я отмечу это в своем докладе маршалу.
— Спасибо, сэр.
— Возвращайтесь на свой корабль, — приказал Лладроу.
— До свидания, сэр.
Донал отдал честь и вышел. У него за спиной Лладроу нахмурился: прежде чем заняться другими делами, ему нужно было хорошенько обдумать их разговор.
И. О. капитана
Космические сражения, размышлял Донал, ведутся лишь с взаимного согласия. Это был как раз один из тех принципов, которые вызывали у него сомнения и которые он твердо решил опровергнуть при первой же возможности. Однако сейчас, стоя перед экраном Всевидящего Ока и наблюдая за вражескими кораблями, он вынужден был признать, что в данном случае это правда. По крайней мере в том смысле, что ты атакуешь вражескую позицию, а противник, как ты точно знаешь, будет ее защищать.
Но что, если он все-таки не станет обороняться? Что, если он поступит совершенно неожиданным образом…
— Контакт через шестьдесят секунд. Контакт через шестьдесят секунд, — объявил громкоговоритель над его головой.
— Всем пристегнуться, — спокойно сказал Андресен в микрофон. Он сел в «зубоврачебное кресло», его помощники расположились справа и слева от него. За ситуацией он наблюдал не по изображениям, как Донал, а по показаниям приборов, и потому его представление о ней было более полным. Неуклюжий в боевом скафандре, Донал медленно опустился в точно такое же кресло перед Оком и пристегнулся. В случае если корабль развалится на части, он останется в нем так долго, насколько это будет возможно. Если повезет, он сможет добраться до спасательного корабля на орбите Ориенте через сорок или пятьдесят часов — разумеется, если ничто не помешает.
В эти последние несколько секунд Донал огляделся по сторонам, найдя несколько удивительным тот факт, что этот светлый и тихий зал очень скоро окажется на переднем крае смертельной битвы и под угрозой вполне возможного уничтожения. Потом времени на размышления уже не осталось. Установился контакт с противником, и следовало вести наблюдения за происходящим.
Был отдан приказ всячески изводить противника, но не сближаться с ним. Потери оценивались как двадцать процентов для противника и пять процентов для обороняющихся сил. Однако эти цифры невольно вводили в заблуждение. Для человека, участвующего в сражении, двадцать — ли даже пять — процентов потерь не означают, что он будет выведен из строя на двадцать или пять процентов. Не означает это также, что один человек из пяти или один из двадцати окажется в числе жертв. Это один корабль из пяти или один корабль из двадцати — и все живое на его борту, поскольку в космосе стопроцентные потери означают девяносто восемь процентов погибших.
