и все. Гражданство – не проблема. Ты будешь жить не как рабыня, а как королева, как ты того достойна. Подумай и действуй. Спасай свою жизнь и психику своих детей! Я жду твоего решения!
fraumorgan, 12 июня – Как у тебя все просто! А как же мои дети? Ну, с Терехиным, к примеру, я договорюсь – он не станет препятствовать, он только за лучшее для наших детей. А как с Андреем? Он никогда не даст согласие на вывоз дочери из страны. Я могу навсегда лишиться своего ребенка! Заманчиво, но несбыточно… Ты только растравил мне душу…
volt_66, 13 июня – Делай то, что я сказал. Я все решу. Слава богу, связи прежние у меня еще остались. У тебя есть возможность пообщаться со мной в „Skype“? Многие вещи лучше решать и обсуждать в живом разговоре, письменно – муторно и долго.
fraumorgan, 13 июня – Хорошо. Я попробую. Про видеозвонки… Я ж с работы вхожу в электронную почту, здесь нет камеры… Впрочем, у меня отдельный кабинет. Камеру куплю, как только поеду по делам в Ленинск. Напиши мне свои данные, чтобы проще было искать. До связи.
faumorgan, 25 июня – Камеру и микрофон купила, попозже зарегистрируюсь в „Skype“, тогда обсудим наши дальнейшие планы. Собираю документы на паспорта…»
– Вот, кажется, и мотив вырисовывается, – Шувалова сняла очки и помассировала уставшие глаза. На часах половина первого ночи. – Надо ложиться спать, завтра трудный день – предстоит нелегкий разговор с Морганом. Ох уж эта «бытовуха», сколько грязи всплывает… И копаешься во всем этом… Все, спать, – она решительно выключила свет, закрыла нагревшийся ноутбук и пошла в спальню. Осторожно, чтобы не разбудить мужа, забралась под одеяло и практически сразу уснула. Даже во сне она прокручивала план завтрашнего допроса: «Он так, а у меня аргумент, он сюда, а я с этой стороны»…
Глава двадцатая. Междугорск, былое
У Марины и Саши все складывалось ровно и благополучно. Казалось, что они просто созданы друг для друга – понимают с полуслова, с полужеста. Ни мелких ссор-притирок, ни крупных скандалов между ними не было, жили себе и жили – общались с друзьями, ходили в гости к родственникам, иногда брали у знакомых редкую в те времена видеокамеру, чтобы запечатлеть счастливые моменты своей семейной жизни. Немного настороженно Марина относилась только к свекрови, с которой ей приходилось жить под одной крышей. Случались у них неприятные стычки и недоразумения, но Марина терпела – понимала, что все равно и муж, и родственники целиком и полностью на ее стороне. Мама Нина не решает в доме ничего – ее поставили на место еще в то время, когда она только вошла в семью Терехиных и с этого, отведенного ей места, она никуда не прыгала. Марина всячески старалась делать вид, что испытывает трепетное уважение к матери мужа, но иногда не сдерживалась, и в ее поведении и разговоре проскакивали высокомерные нотки – тетушка Надя провела серьезный инструктаж.
Иринка подрастала на редкость шустрой и деятельной, Марине приходилось смотреть за ней в четыре глаза, чтобы она куда-нибудь не залезла, где-нибудь не напакостила. Хорошо, что девчонку безумно полюбил свекор и частенько забирал ее к себе в комнату – тогда молодая мама могла без помех прибраться и привести себя в какой-никакой порядок. Тем ни менее жизнь с родителями мужа ей была в тягость. Казалось, что каждый ее шаг, каждый жест контролируется. Свекровь была недовольна, что невестка уборку делает только в своей комнате, а свекра раздражало ее почти полное неумение готовить – он просто свирепел, когда в очередной раз ему попадалась в супе не снятая пена от мяса. Марина плакала, жаловалась мужу, но он всячески старался держать нейтралитет и не ввязывался в разборки с родителями.
– Я мечтаю жить отдельно. Давай снимем какую-нибудь квартирешку, самую маленькую, но только в другом конце города, чтобы навещать твоих родителей по выходным. Может быть, тогда я стану для них хоть в чем-то милее, – в последнее время этот разговор затевался все чаще. Она даже собиралась потратить на переезд свои накопления, но, к ее величайшему ужасу, банк, в котором она хранила деньги, разорился, и все руководство исчезло в неизвестном направлении вместе со средствами своих вкладчиков. В один день женщина потеряла все, и вряд ли когда получится возместить ущерб. Да, были заявления в полицию и прокуратуру, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Все вернулось на круги своя.
– Мариш, ну куда мы сейчас съедем? – практичный муж снова и снова спускал ее с небес на землю. – Ты же сама видишь – зарплату не выплачивают по полгода, какой хозяин будет нас держать в своей квартире на халяву? Человек ведь сдает жилье, чтобы получать прибыль, а какая прибыль с нас? Потерпи немного, все наладится. Я тебе обещаю.
Марина и предположить не могла, что ждет ее буквально через несколько месяцев.
Она приехала от матери из деревни – в последнее время ее отлучки туда становились все чаще и чаще, ей все меньше хотелось пересекаться с новоиспеченными родственниками, а в доме матери она всегда находила приют и успокоение. И вот она вернулась. На вокзале ее с Иринкой встречала Лена.
– Мариша, я сейчас отведу тебя в одно место, – с видом тайного агента начала сестра, – меня очень просили привести тебя туда сразу, как только ты приедешь. Идем со мной.
– Куда? – Марина устала с дороги, ей хотелось вытянуть ноги, распрямить спину и по возможности принять душ.
– Не задавай вопросов. Скажу только одно: твой муж уже там.
Марина с недовольным видом потащилась за сестрой через виадук – сумка оттягивала плечо, Иринка уснула на другом плече, ноги подкашивались, в голове вертелись не совсем цензурные выражения, которые она, впрочем, не рискнула высказать сестре. Зачем срывать на человеке свое плохое настроение?
Они подошли к пятиэтажному дому, который, слава богу, находился практически рядом с виадуком, и вошли в подъезд. Второй этаж, конец коридора. Лена постучала в дверь, которая распахнулась тут же, словно ждала этого стука. На пороге стоял ее Сашка, довольный и цветущий. Он забрал у нее Ирку, помог снять с плеча сумку и тут же, не дав ей опомниться, сказал:
– С новосельем тебя, солнышко. Иди, принимай дом, хозяйка.
Марина не поверила своим ушам. Новоселье! Она будет здесь жить! Он все-таки снял для них квартиру! Она завизжала от радости, запрыгала и понеслась в комнату, даже не сняв обуви. Квартира представляла собой такое же семейное общежитие, в каком жили и родители мужа: две большие комнаты, огромная
