кухня, раздельный санузел и вместительный коридор.
– Одна комната наша, в другой соседи, но они здесь не живут, комната пустует. Так что пока будем отдыхать и наслаждаться свободой, – Саша с Иркой на руках держал Марину за пальцы и водил ее по этой самой прекрасной на свете квартире (и бог с ней, что у черта на куличках!), в которой она, наконец-то, станет полноценной женой и матерью, а не придатком своей свекрови.
– И дорого платить в месяц? – она гладила руками обои и с удовольствием вдыхала запах свежей краски.
– Ты не поняла, – муж рассмеялся, – это наша комната, понимаешь – наша. Мне ордер дали три месяца назад. Я ничего тебе не говорил, а вот мотался сюда, ремонт делал. Здесь такой гадюшник был – не тащить же в него ребенка.
– Наша, Господи, наша, – Марина закружилась по комнате, а потом вдруг разрыдалась и крепко обняла мужа. – Спасибо тебе, родной, с тобой сбылись все мои мечты! – в дверном проеме стояла Лена и плакала от радости за свою сестру.
Первый день рождения Иришки они отмечали уже в своей новой квартире.
Молодые семьи все одинаковы – заботы заботами, но всегда остаются время и силы для друзей, походов в гости, кино и на природу. Саша и Марина не были исключением. Они редко оставались дома одни – веселые, дружелюбные, они быстро нашли себе друзей, которые стали не просто друзьями, а близкими, лучшими, на долгие годы. Юрий и Светлана Трофимчук, Виталий и Надежда Каменские – такие же молодые семейные пары. Мужчины работали вместе, а их жены очень быстро стали подругами, часто и подолгу делились своими женскими секретами.
– Саш, а ты знал, что Виталик Каменский натуральным образом держит Надю в ежовых рукавицах? – Марина узнала кое-какие подробности личной жизни подруги и со страхом рассказывала новости мужу. – Это ж натуральный домострой! Он не разрешает ей краситься, наряжаться – даже на работу! Она ходит вся зачуханная, как серая мышь, а ведь она такая яркая и привлекательная женщина! Представляешь, она даже к родителям в Хабаровск не может поехать с детьми – одна из дочерей обязательно остается дома с отцом, как заложница – это для того, чтобы Надя не вздумала навсегда остаться у родителей и бросить его. И еще – он ее избивает! Саша, – Марина со страхом смотрела мужу в лицо, – скажи мне, кого там бить? Она тоненькая, хрупкая, как тростинка – того и гляди, сломается. Да как же так?
– Мариш, мы с тобой что можем сделать? Похитить ее из дома? Скажи мне – что?
– Я не знаю, но если бы меня муж хоть раз пальцем тронул, я бы ни одной секунды больше с ним не осталась. Нашла бы способ разорвать такие отношения, и ничем он не смог бы меня удержать возле себя. Это ведь так страшно: сидишь и каждый день ждешь, что ему взбредет в голову, в каком он придет настроении. Какое счастье, что ты у меня другой, как мне повезло с тобой, – она прижималась к нему всем телом и замирала.
Она жалела и морально поддерживала Надежду, но помочь не могла ничем, даже ее советы – обратиться в милицию или, на крайний случай, нажаловаться родителям – отвергались на корню. Надежда покорно выполняла прихоти мужа, ни в чем ему не перечила и вздрагивала каждый раз, когда в замке поворачивался ключ.
Трофимчуки ее больше забавляли – красивая, стройная и невероятно привлекательная Светлана казалась рядом с мужем чем-то чужеродным, словно с другой планеты.
– Он такой волосатый, крупного сложения, приземистый, как тролль из сказки, – делилась Марина с сестрой Натальей, – я не понимаю, что их может связывать друг с другом. Светка по секрету говорила, что Юрка в постели просто бог. Вот уж никогда бы не подумала. Мы ведь часто встречаемся, выпиваем, развлекаемся, и иногда не слабо выпиваем, скажу я тебе, и вот я в последнее время вбила себе в голову: вот бы посмотреть, как они любовью занимаются – ведь пьяные же, расслабятся и не вспомнят, у меня прямо-таки навязчивая идея на этом фоне образовалась.
– Извращенка, – рассмеялась сестра.
– Это еще что, – со смехом вторила ей Марина, – я тут даже забаву новую предложила – игра в карты на раздевание. Идея прошла «на ура», но только в смысле раздевания, дальше этого не зашло, интимом никто не прельстился.
– А если бы прельстились? Неужели ты согласилась бы переспать с чужим мужиком? – Наталья в буквальном смысле открыла рот от изумления.
– Наташ, мы, в конце концов, взрослые современные люди, и я ни перед кем не обязана отчитываться – это первое, а второе – я не стесняюсь своего тела. Если б я жила в Америке в семидесятых, то, наверное, была бы самым «запойным» свингером. Я тут на «порнушку» подсела, в основном групповую, блин, это темная сторона моей души – получить такой опыт. И не смотри на меня так, словно я с дуба рухнула. Осуждаешь – вижу, что осуждаешь.
– Нет, не осуждаю – офигела просто от таких откровений, но это твое личное, интимное. Ты же знаешь, что дальше моих ушей это не распространится. Мечтай смело!
Сестры еще посидели, пооткровенничали и под возбуждающий разговор умяли целый противень пирога с грибами и выкурили целую пачку сигарет. Марину после таких возлияний мутило два дня.
Через некоторое время Марина познакомилась со Светланой Беленцовой. Женщина жила в соседнем доме, и они частенько вместе гуляли с детьми на импровизированной детской площадке. Так и получилось: слово за слово – и они подруги. А спустя некоторое время – почти сестры. У Марины никогда не было такой близкой подруги: Светлане она могла довериться во всем без исключения, не было ничего в ее жизни, о чем не знала бы подруга. Марина тоже знала о женщине все. Светлана жила с мужем и сыном в квартире ее родителей. Муж частенько выпивал, и в таком состоянии вел себя не совсем адекватно – оскорблял саму Светлану, не забывал и о ее престарелых родителях. Частенько они расставались, разбегались, но потом воссоединялись вновь. На какое-то время Руслан останавливал возлияния, а потом все начиналось снова.
– Мы расстаемся с Русланом, – в очередной раз сообщила Светлана.
– Что, снова начудил? – Марина с сочувствием смотрела на подругу.
– В этот раз я решила прекратить наши отношения. Я не говорила тебе, Маришечка – ты ведь у нас такая моралистка, – Марина слегка улыбнулась и потупила глаза, – но у меня уже давно есть другой мужчина. Я собираюсь уйти к нему.
– У тебя любовник? – глаза Марины стали большими, и голос стих до заговорщического шепота. – Обалдеть! Вот уж никогда бы не подумала, что ты
