заикаться.
— А сестры? Есть у них такие особенности?
— Девчонки что живут в Новорильске все человечки обычные, — заявил парень и прикусил губу.
— Значит, Авдотья не совсем человек? — тут же уточнил я.
— Никогда она не оборачивалась! — запальчиво воскликнул паренек. — Вы про нее плохо не думайте. Авдотьюшка самая лучшая. Она добрая, честная, настоящая...
— Да не собираюсь я ее ни в чем винить, — мягко успокоил я Колю, у которого глаза засветились совсем уж недобро.
— Ей и так в жизни досталось. Она всего добилась только потому, что труда не боится и с людьми умеет ладить. Знаете, как сложно бывает с мужиками? Иногда они начинают буянить. И Авдотья может и в рыло двинуть.
— В рыло? — ошарашенно переспросил я и покосился в окно, за которым стояла машина кустодия.
— По-другому порой нельзя, — парень пожал плечами. — Сеструха у меня крепкая и умеет на место поставить. Рука у нее тяжелая, но нрав справедливый. И все это знают.
— А если ей кто двинет? — все еще настороженно поинтересовался я.
— Значит, сам напросился, — Коля вздохнул. — У сестрицы один удар коронный, а второй похоронный. До увечий бить не станет, но вырубит до утра. Но потом и лед принесет и травы заварит, чтобы болезный быстрее в себя пришел.
Я вновь покосился в окно, теперь уже всерьез переживая за Зимина.
— И она всегда такой крепкой была? — как бы невзначай поинтересовался я.
— Бывшие папкины полюбовницы ее за косы таскали. А как исполнилось ей шестнадцать, так она двинула сначала одной, а потом другой. Да так, что те девки больше головы не поднимали. Никону это очень не понравилось. Но, мне кажется, он опасался, что и ему однажды прилетит. Он хоть руки на нас не поднимал, но обижал по-другому.
Коля вздохнул и покачал головой.
— Вы не думаете про Авдотью плохого.
— Я и про тебя дурного не думаю. И про сестрицу твою тоже. Но ты все же расскажи мне про болотные дела. Уж больно важными могут оказаться твои слова для того, чтобы восстановить порядок на болотах.
Парень вздохнул и начал одну очень интересную историю. И даже несмотря на то, что в этом повествовании было много домыслов, в моей голове сложились кусочки головоломки.
Тем временем стихия за окном разбушевалась не на шутку. Сильные порывы ветра гнули верхушки деревьев. И я всерьез забеспокоился, чтобы непогода не сорвала крышу дома. На землю обрушился поток воды, а через несколько минут в метре от окна уже ничего было не разобрать из-за стены воды.
Коля закончил свой рассказ, когда послышался стук входной двери, и в дом вбежали промокшие до нитки Зимин и Майская. Они выглядели раскрасневшимися, довольными, словно до того не в машине сидели, а ходили на танцы.
— Ну и погода, — пробасил кустодий. — Прямо настоящий ураган. Часто у вас такое бывает?
Он обернулся к Авдотье, с интересом ожидая ответа.
— Ну, здесь часто идут дожди, — сказала та с лукавой улыбкой. И я понял, что эти двое помирились.
— Ладно, мне пора. Нужно проверить окна, — Коля поспешно встал из-за стола и покинул комнату.Я же сидел, откинувшись на спинку стула, и рассеянно смотрел перед собой, обдумывая сложившуюся ситуацию.
— Павел Филиппович.
Голос кустодия вырвал меня из размышлений. И я взглянул на стоявшего неподалеку Зимина.
— О чем задумались? — спросил он.
— Что, простите? — переспросил я.
— О чем ваши мысли? — терпеливо повторил Зимин.
— О сложившейся ситуации, — ответил я и вынул из кармана телефон. Открыл список контактов и принялся искать номер Нечаевой.
— Надеюсь, вы расскажете, о чем речь, — произнёс Зимин. — Но после того как я переоденусь.
— Идемте, я покажу вам комнату, — предложила Авдотья. И они направились к лестнице.
Я только подивился тому, как эти двое гармонично смотрелись рядом. Но тут же отогнал от себя лишние мысли и нажал кнопку вызова.
Трубку взяли почти сразу. И в динамике послышался знакомый голос, от которого на душе вмиг потеплело.
— Павел Филиппович, где вы? — начала Арина Родионовна, и голос у девушки был очень уж обеспокоенным. — На улице разыгралась такая сильная гроза!
— С нами все хорошо, — успокоил я Нечаеву. — Мы добрались до конюшен Двушкина и, кажется, нашли разгадку тайны этих болот. Как только гроза закончится, мы выберемся отсюда и будем думать, что делать дальше.
— Хорошо. Значит, все в порядке.
Голос Нечаевой стал спокойнее. И я уточнил:
— А какие у вас новости?
—Кажется, одна из молний попала в антенну, — неуверенно ответила Арина Родионовна. — Телевизор показывает только рябь. И Фома говорит, что от этого Виноградова не в духе и ворчит.
Я улыбнулся:
— Иногда мне кажется, что Любовь Фёдоровна просто боится грозы.
— Фома тоже так думает, — согласилась со мной Нечаева. — Но телевизор ее хоть немного успокаивал. Наверное.
— Итак, Павел Филиппович, что можете поведать? — послышался со стороны лестницы голос кустодия. Я быстро произнёс:
— Мне пора. Доброй ночи, Арина Родионовна. И передайте всем домашним, что я жив-здоров.
— Передам, — пообещала Нечаева. — А то все волнуются. И вам доброй ночи, Павел Филиппович.
Я хотел было сказать еще что-нибудь, но не стал. Завершил вызов, и убрал телефон в карман.
Зимин вышел в комнату, и я невольно усмехнулся, при виде кустодия. На мужчине был белый махровый халат, который был ему явно велик. И полы одежды волочились по доскам словно шлейф.
Заметив мой веселый вид, Стас недовольно нахмурился:
— Авдотья сказала, что у них в таких ходят после бани. Но моего размера, увы, не нашлось. По росту мне не удалось на плечи не натянуть. А тот, что на животе сходится —слишком длинный. И скажу я вам, Павел Филиппович, что лучше так, чем в мокром.
— Полностью с вами согласен, Станислав Александрович, — не стал спорить я.
— Я хоть и не слишком высокий, но все ж могу и неплохо навалять, ежели понадобиться, — воинственно заявил кустодий.
Затем прошел к столу и сел на стул, закинул ногу на ногу:
— Итак, я вижу, вам удалось что-то выяснить, — произнес он, глядя на меня испытующе. И я развел руки и признался:
— От вас сложно что-то
