я ощущала эту стерильную, холодную вонь. Окон не было, и единственным источником света была мерцающая лампочка, свисающая с единственного черного провода. Комната была наклонена к стоку в полу в центре комнаты.
Этот сток был самой страшной вещью в комнате. Потому что не требовалось большого воображения, чтобы понять, что они смывали.
— Я плакала, — тихо сказала я. — Когда они закрыли за нами дверь, я была уверена, что умру в этой комнате, поэтому я плакала. — Из-за боли, которую моя смерть причинит моим родителям. Из-за походов, по которым я буду скучать. Из-за приключений, которых я лишусь, и все из-за того, что я оказалась не в том месте не в то время.
В трех часах езды от дома я сидела рядом со Скарлетт без сознания, незнакомкой на тот момент, и плакала.
Река слез потекла по моим щекам, но все еще были дни, когда я чувствовала, что грядет нечто большее. Как будто я не осушила колодец. Возможно, если бы нам пришлось остаться в том подвале, я бы выплеснула все.
— В конце концов Скарлетт очнулась. После того, как заиграла музыка.
— Она сказала, что у них была вечеринка.
— Да. Музыка была такой громкой, что сотрясались стены. — Но слава богу за эту музыку. Та вечеринка, вероятно, была причиной того, что мы остались живы. — Когда Скарлетт очнулась, она сказала мне, где мы находимся. Одна из моих университетских соседок по комнате родом из Эштона. Она рассказывала мне об «Арроухед Уорриез». Я рассказывала ей о «Тин Джипсис». По крайней мере, слухи. Другие девушки, с которыми мы жили, думали, что это так интересно, что у каждой из нас есть мотоклуб в наших родных городах.
Лео закрыл глаза, качая головой. Он сравнивал себя и Воинов. Это было написано у него на лице.
— Ты не они.
— Кэсс…
— Ты когда-нибудь похищал двух невинных женщин?
— Нет.
— Потому что ты не они. — Я грустно улыбнулась ему. — Может, нам не стоит говорить об этом.
— Нет, детка. Это мое личное дело. Это произойдет не сегодня. Черт возьми, этого, вероятно, не произойдет даже в этом году.
Я буду здесь, если ему понадобится моя помощь, чтобы разобраться с этим. На предстоящий год и все последующие. Я буду здесь, чтобы показать ему, что он хороший человек.
— Что произошло после того, как Скарлетт очнулась? — спросил он.
— Я пыталась не дать ей уснуть, потому что знала, что у нее сотрясение мозга. Мы немного поговорили, а потом вошел он.
— Такер.
Я съежилась, услышав его имя.
ФБР рассказало мне о Такере Талботе, когда я спросила, что происходит с людьми, которые похитили нас. Агент Браун объяснила, что он был президентом Воинов и предстанет перед судом.
— Он угрожал Скарлетт. Он разбил ее телефон. Сказал, что собирается подождать окончания вечеринки, когда все уляжется, тогда мы «немного повеселимся». — Я вздрогнула, глубже зарываясь в объятия Лео. — Иногда я вижу его глаза в своих кошмарах. Темные и злые. Он бы убил нас с улыбкой на лице.
— Он не сможет добраться до тебя, — сказал Лео. — Ты никогда больше не увидишь его лица.
— Скарлетт плюнула в него. Я была так напугана, что у меня даже не было возможности осмыслить это. Но теперь, оглядываясь назад, я жалею, что тоже не сделала этого.
— Это моя девочка.
— Он бы убил нас.
Лео кивнул.
— Да, он бы убил.
— Он бы пытал нас, и, вероятно, ему бы это понравилось.
Он промычал в знак согласия.
— Все еще думаешь, что ты такой же, как он? — Я встретилась взглядом с Лео, призывая его согласиться.
Он вздохнул и покачал головой.
— Нет, не думаю. — Я встала с его колен, почувствовав внезапное желание пошевелиться.
Лео был прав, говорить об этом было освобождением. Пересказывать похищение было почти все равно, что уходить от него. Смотреть на это через зеркало и разбирать на части.
Если мне повезет, я увижу это один раз, я буду долго и пристально смотреть на это, а затем двинусь дальше. Но если кошмары не исчезнут, если мне все еще будет трудно выходить из дома одной или стоять на подъездной дорожке у дома моих родителей, тогда я обращусь к психологу.
Я не могла взваливать все это на Лео снова и снова.
Этого раза было достаточно.
— В какой-то момент я заснула, — сказала я ему. — Выброс адреналина или страх, я не уверена, но, когда я проснулась, Скарлетт тоже не спала. Мы немного поговорили ни о чем. Она спросила меня об учебе. Потом вошла та пара, и они начали заниматься сексом у стены.
Еще один первый раз. В ту ночь как будто с реальной жизни сорвали шторы. Это было не кино. Это была не книга. Моя наивность просто разбилась вдребезги, как стекло, выпавшее из десятиэтажного здания. Осталась только пыль.
— Призрак. — Я поморщилась. — Это было его имя или прозвище, неважно. Они продолжали называть Скарлетт «Златовласка».
— Ее прозвище с тех пор, как она жила там со своим бывшим.
— Я думаю. Призрак узнал ее. Он знал, что мы были там, но, похоже, ему нравилось, что у него есть зрители. Мы были вынуждены ничего не делать, только смотреть и слушать. Сначала женщине это нравилось. Потом — нет.
Когда он начал врезаться в ее задний проход, в ее крике не было ничего приятного. Ее ногти царапали цементную стену, когда он продолжал врезался в нее.
Если бы в мире была хоть капля справедливости, Призрака отправили бы в тюрьму просто за то, как он обошелся с этой женщиной.
— Скарлетт пыталась отвлечь меня от этого. Она спросила меня о счастливых воспоминаниях. Я рассказала ей о походе с родителями. Еще об учебе. На самом деле я даже не помню, что я ей сказала. Было так трудно думать.
В тот момент я перестала чувствовать, как текут слезы. Мое тело онемело.
Я не хочу умирать здесь.
Это было то, что я сказала Скарлетт, единственное предложение, которое я запомнила с абсолютной ясностью. Я не хотела умирать в подвале. Не с людьми, занимающимися сексом рядом со мной. Не без того, чтобы сказать моим родителям, как сильно я их люблю.
— Скарлетт обещала, что мы останемся вместе. До конца. А потом погас свет. Раздался громкий треск, и музыка прекратилась. Я застыла, как вкопанная, на полу. И каким-то образом она решила убежать.
Воспоминания нахлынули вспышками. Я цеплялась за Скарлетт, когда она вела нас сквозь кромешную тьму к двери, которую Призрак и его спутница забыли закрыть.
