– Ты лжешь. Только ублюдок использует своего собственного сына в столь неблаговидных целях. Сколько лет Томми? Семь, восемь? Он не может быть моим ребенком.
– Томми девять лет, скоро исполнится десять, – заявила Дора. – Ты можешь верить в это, Рэм, или не верить, но возможность того, что Томми твой сын, существует. Временами он очень похож на тебя, это о многом говорит.
Рэм пришел в ужас, он не хотел верить в то, что этот бедный мальчик, которого третировал Джейсон, – его собственный сын. Ему легче было убедить себя в том, что Дора и Джейсон придумали новый жестокий способ, с помощью которого они могли мучить его. Эти коварные люди рассчитывали на то, что Рэм не тронет их, пожалев невинного ребенка. Томми был их защитой. Рэм должен был поверить именно в эту версию, ему необходимо было убедить себя в этом, иначе он не смог бы спокойно жить дальше, зная, что его ребенок постоянно подвергается издевательствам.
Вся ситуация предстала теперь перед Рэмом совсем в другом свете. Он все еще страстно мечтал о мести, но Томми и вопрос о его отцовстве перечеркнули все планы Рэма.
– Я вижу, тебя все еще гложет сомнение, – промолвил Джейсон. – Я знаю, что ты хочешь убить меня. Давай, действуй, но помни, что ты убиваешь безоружного человека. – И он распахнул свой сюртук, показывая, что у него нет оружия. – Если тебе нужны доказательства, спроси Томми, сколько ему лет. Мальчик не станет лгать.
– Позови его, – велел Рэм. Он не понимал, почему так легко клюнул на удочку Джейсона и откликнулся на его предложение. Возможно, ему очень хотелось еще раз взглянуть на ребенка.
Джейсон кивнул Доре, и та вышла. Она вернулась через несколько минут вместе с Томми, держа мальчика за руку. Левая щека ребенка напухла и покраснела. Увидев испуганное выражение лица малыша, Рэм почувствовал, как у него защемило сердце.
– Сколько тебе лет, Томми? – резко спросил Джейсон.
Томми бросил на него изумленный взгляд:
– Ты знаешь, сколько мне лет, папа.
– Не противоречь мне, малыш, – сказал Джейсон, занося руку так, будто собирался снова ударить ребенка.
– Если ты еще раз хоть пальцем тронешь мальчика, я убью тебя на месте, – сказал Рэм с мрачной решимостью. Никогда в жизни он не испытывал такого непреодолимого желания ударить другого человека.
Томми с интересом взглянул на Рэма. Никто никогда не вставал еще на его защиту, даже его собственная мать. Мальчик страдал от жестокого обхождения сколько себя помнил. Как бы было хорошо иметь настоящего защитника!
– Мне девять лет, скоро исполнится десять, – промолвил Томми.
Голубые глаза мальчика смотрели прямо на Рэма, Рэм был поражен их искренностью. Он пристально вглядывался в лицо Томми, стараясь выяснить правду, но перед ним был всего лишь миловидный светловолосый мальчик с голубыми глазами, которые он мог унаследовать как от него, Рэма, так и от Джейсона. Правда, волосы мальчика были светло-русыми, в то время как Джейсон имел темные волосы. Но малыш мог унаследовать цвет волос от матери. Нет, внешность мальчика не давала ответа на вопрос, мучивший Рэма.
– Ты удовлетворен, Рэм? – усмехнулся Джейсон.
Рэм далеко не был удовлетворен. Он так и не знал, есть ли у него сын или нет. Впрочем, даже Дора не могла бы с уверенностью ответить на этот вопрос. Теперь Рэм хотел только одного: побыстрее уйти отсюда, чтобы в уединении спокойно обдумать все увиденное и услышанное. Что бы он ни предпринял, его действия отразятся на судьбе невинного ребенка. И, насколько он мог судить, мальчик и без того уже многое пережил в своей жизни.
– Благодари ребенка за временную отсрочку наказания, – сурово бросил Рэм. – Но последнее слово все еще остается за мной. Советую тебе никуда не уезжать из города. Если я не найду тебя, тебя найдет правосудие.
– Что ты собираешься делать? – насторожилась Дора. – Я устала бегать от тебя по всей стране, Рэм. Неужели ты не можешь простить и забыть нас? Посмотри на себя: ты возмужал за эти годы и, по всей видимости, разбогател, а мы влачим жалкое существование, каждый день ожидая, что на нашем пороге появишься ты или представители закона.
– Простить вас? – Из груди Рэма вырвался звук, отдаленно похожий на горький смех. – Слишком поздно! Я пережил столько горя. Когда-то ты была всем для меня. А теперь взгляни на себя, ты занимаешься проституцией, зарабатывая своим телом деньги для человека, который обращается с тобой и твоим сыном хуже, чем со швалью.
Взгляд Рэма случайно упал на Томми, и выражение его лица омрачилось при виде покрытого синяками лица мальчика и его широко распахнутых испуганных глаз. В душе Рэма все перевернулось, и истина открылась ему, хотя он вовсе не был готов принять ее и примириться с ней. Отведя глаза от малыша, Рэм снова сосредоточил все свое внимание на Доре и Джейсоне.
– Я вам даю короткую отсрочку, но можете не сомневаться: я обязательно вернусь, когда приму решение, что с вами делать. Возможно, я передам вас в руки правосудия.
Резко повернувшись, Рэм устремился к двери. Когда он вышел, потрясенная Дора обратилась к Джейсону:
– О Боже, Джейсон, я знала, что когда-нибудь он нас найдет. Как ты думаешь, он действительно сообщит о нас правоохранительным органам?
– Все эти выходки вполне в духе Рамзи Хантера, – зло сказал Джейсон и взглянул сверху вниз на Томми, который стоял рядом с матерью. На лице мальчика была написана полная растерянность. – Я знал, что этот выродок когда-нибудь нам пригодится. Рэм пришел в полное замешательство, узнав о Томми. Думаю, что мы можем спокойно забыть о Рамзи Хантере. Он больше не появится здесь.
– Ты кое о чем забываешь, Джейсон, – с горечью промолвила Дора. – Ведь Томми, возможно, твой сын.
– Ничего подобного, – бросил Джейсон на ходу и, грубо оттолкнув Томми в сторону, вышел за порог.
Несколько дней Сьерра не находила себе места. Она молила Бога о том, чтобы Рэм не совершил какую-нибудь роковую оплошность, не учинил самосуд над своими обидчиками. О Рэме не было слышно уже целую неделю, и Сьерра надеялась, что он внял ее совету и забыл свою вражду. Внутренний голос подсказывал ей, что Рэм не из тех людей, кто носит в себе обиду в течение десяти лет и не мстит за нее. Сьерра пыталась убедить себя в том, что ей нет до него дела, но сердце не слушалось ее, замирая от тревоги.
Нравилось это Сьерре или нет, но Рэм сделал свой выбор. Она напрасно позволила ему снова заняться любовью с ней, ведь это не внесло никаких изменений в его планы. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, его решение оставалось неизменным. Сьерра клялась себе, что больше никогда не останется с ним наедине, никогда не поддастся его чарам. Даже если она и не выйдет замуж за Горди, она больше не пойдет на поводу у собственной страсти. Она получила хороший урок. Любовь не всесильна, она уступает чувству ненависти и желанию мести.
