с которым он держал меня в объятиях, трогал, целовал – словно больше ничего на свете не имеет значения; словно, кроме нас, больше никого не существует. Как мне хотелось, чтобы так оно и было!
И еще я вспоминаю о девочке, которая предпочитала верить в супергероев и сказочных злодеев, нежели жить в реальном мире, где люди способны ранить, оставляя шрамы. И эти раны – не забыть, не развидеть.
– Ты это делал, потому что в один прекрасный день мы могли бы снова от тебя уплыть, – говорю я. – Ты не хотел рисковать, поэтому лгал, манипулировал нами, накачивал наркотиками и разделял нас. Потому что ты – трус! – Вспоминаю Шоушенк. «Я отпущу вас, если пообещаете никогда не сбегать. Если пообещаете остаться со мной навсегда». – Ты живешь, воруя чужой воздух.
Смотрю на пластиковую крышку стола, на пятна и царапины.
– Ты выбрал Эл потому, что считал ее слабее меня. – Вспоминаю, как сестра лежала на больничной кровати: черные круги под глазами, белое как мел лицо, усталая и дрожащая улыбка. Нет, нельзя думать об этом, не то совсем расклеюсь. – У тебя отлично получается убедить женщину в том, что твое желание – это ее желание, ее идея, ее предательство. А потом, когда даешь ей от ворот поворот, – еще и в том, что она сама во всем виновата.
– Кэт, ты несешь полную дичь!
Этого голоса я раньше не слышала. Низкий, ехидный, резкий. Наверное, с ним Росс и родился.
– Хотя мама никогда с тобой не встречалась, она была единственной, кто тебя видел, кто знал, какой ты на самом деле. Она пыталась нас предупредить, но мы с сестрой выросли в темном мире, полном чудес, пиратов, ведьм и красных отравленных яблок. Поэтому и мечтали о коварном красавчике, о Прекрасном Принце, доверять которому ни в коем случае нельзя.
Лицо Росса меняется: под красивой, тщательно продуманной маской извивается и бурлит ярость. Моя решимость крепнет – мне нравится, когда он злится.
– Только ты вовсе не Прекрасный Принц, верно? Ты – совершенно другой персонаж, Росс.
– Какого черта…
– Росс, ты – Черная Борода!
Мама щипает нас, указывая на корабль, который всегда маячил на горизонте. «Прячьтесь от Синей Бороды, потому что он чудовище! Он вас поймает, женится, а затем развесит на крюках, и вы умрете! Берегитесь и Черной Бороды тоже, потому что он хитрый лжец! Как ни бегите, он всегда будет у вас на хвосте, а потом поймает и бросит акулам!»
Его глаза темнеют, рот кривится в делано-добродушной усмешке. Бурлящая ярость улеглась – я ее не сто́ю.
– Кэт, наверное, тебе нужна помощь специалиста. Последние несколько месяцев выдались непростыми…
– Я сделала свой выбор, Росс. – Смотрю на него, стараясь сохранить в памяти каждую черточку, цвет и тень, все, что лежит на поверхности и под ней. Ведь это же Росс! Таким я и запомню его навсегда.
– О чем, черт бы тебя побрал, ты говоришь?
– Я не знала, что мне выбрать, но теперь поняла. – Сую руку в карман, вынимаю квадратик бумаги. Помедлив, кладу черную метку на стол и подталкиваю к Россу. – Я выбираю Наказание!
Он протягивает руку, потом отдергивает. На лице – полное недоумение и мука.
– Кэт, я не понимаю, что происходит! – По щеке Росса скатывается слеза и падает на внутреннюю часть запястья. Сердце болезненно сжимается, но я не поддаюсь. – Что это значит?..
Я встаю, кладу ладони на столешницу и склоняюсь к нему близко-близко.
– Это значит: сдавайся, Росс. Я вижу тебя насквозь!
Он поднимает взгляд, и я отшатываюсь, спотыкаюсь о прикрученный к полу стул.
– Вы – ведьмы, – говорит Росс, улыбаясь своей фирменной улыбкой: кривой и сексуальной, медленной и интимной; левый клык чуть заходит на соседний зуб. – Вы обе – невменяемые, долбанутые ведьмы! Вы сломали мне жизнь…
Меня покидают последние сомнения. Я улыбаюсь, и мне легко как никогда.
– Росс, ты выбрал не тех жертв!
И я иду прочь, направляясь к комнате для посетителей.
– Нет! – Росс вскакивает и бросается ко мне, цепко хватает за руку. Черт, теперь синяки останутся! – Ты не можешь меня бросить! Ты не посмеешь!
К нашему столику спешит высокий охранник, за ним еще два, хотя я не выказываю страха и не пытаюсь вырваться. Смотрю на Росса в упор, и он теряет присутствие духа. Лицо расслабляется, в глазах появляется мольба, выступают готовые пролиться слезы.
– Ты не можешь уйти! Ты не можешь меня бросить! Кэт, я ничего не сделал! Я не убивал ее!
Он тянет меня за руку, прижимает к себе. Пока к нам идут охранники, я не вырываюсь. На нас все смотрят, но я продолжаю глядеть только на него. «Росс, я так сильно тебя любила…» Я не осмеливаюсь думать об этом дольше секунды, потому что он и так забрал у меня слишком многое.
– Я не убивал ее, Кэт!
Закрываю глаза, прижимаюсь к его уху губами.
– Знаю, – говорю я и ухожу.
Росс беснуется, кричит и рыдает у меня в кильватере. Я не оглядываюсь. Закрываю за собой дверь и оставляю его гнить на крюке.
Снаружи дождь перестал и светит закатное солнце, озаряя тюрьму золотистыми лучами. Я стою посреди парковки, широко раскинув руки, и смотрю в небо. Опускаю веки, и мир вспыхивает теплым красным светом.
«Я посмотрела на солнце, Эл, – думаю я, – и не ослепла!»
Глава 31
3 апреля
Дорогая Кэт!
Это мое последнее письмо. Мне следовало написать тебе раньше, но я не знала как. Теперь откладывать дальше уже некуда.
Я солгала. Я лгала тебе слишком много раз – гораздо больше, чем следовало. Но знай, я шла на это только ради тебя. Сейчас я действительно говорю правду.
И вот почему:
Помнишь ли ты, что расстроило меня больше всего в тот день, когда мы прочли в энциклопедии статью про капитана Генри Моргана? Мамина ложь, причем из года в год. Больше я уже ей не доверяла. Я перестала верить в нее, перестала верить в нас – и все из-за одной лжи.
Помнишь ли ты, что больше всего расстроило тебя? Вовсе не мамина ложь и не то, что Генри Морган не наш отец. Тебя расстроило, что он любил пытать людей, затягивая вокруг головы веревку с узлами до тех пор, пока глаза несчастных не вылезали из орбит. Королю пиратов не подобает так себя вести – ведь он отец, герой, мужчина. И ты сразу его позабыла. Ты не смогла смириться с правдой и поверила в ложь. А когда ты перестала со мной разговаривать – когда отказалась говорить о последней жуткой ночи в Зеркальной стране, – я от тебя отдалилась, потому что не могла видеть ничего, кроме правды. Она пожирала меня как смертельная болезнь, которую я не могла тебе передать. Я не хотела, чтобы ты вспомнила.
И вдруг объявился Росс. Это произошло задолго до нашей
