поправила очки.
– Девочки, отвечаем хором. Три–четыре: мы дружная и неунывающая команда «Изольда и Компания». Участницы молодёжного женского конкурса, посвящённого Восьмому марта…
Но девочки недоговорили, как та же старушка перебила их «А ну-ка, девушки? Я тоже когда-то в них участвовала».
– Итак, – Изольда переключила ракурс на себя, – команда «Изольда и Ко» своим обаянием завладела вниманием автобуса номер сто семнадцать, следующему по одному ему известному маршруту. И, какая удача, перед вами ветеран женского движения конкурсов, посвящённых Восьмому марта. Представьтесь, пожалуйста, – девушка перевела ракурс на женщину.
Та покраснела, улыбнулась:
– Вера Максимовна. Гузкова Вера Максимовна. Пенсионерка. Я сорок лет отработала на ткацкой фабрике технологом. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году я была признана лучшей ткачихой нашей фабрики и направлена на региональный конкурс «А, ну-ка, девушки!» И заняла там третье место! – женщина снова прикоснулась к очкам на носу.
Изольда снова перевела ракурс на себя: «Представляете, два поколения конкурсов. И пусть у них разное название, а цель одна. – девушка снова перевела камеру на женщину: – А какое задание вам запомнилось больше всего?»
Собеседница задумалась, а потом, улыбнувшись, сказала: «Перед конкурсом нас целый день учили танцам: классическим и современным. И вот я вытянула вальс и брейк. Партнёр – профессионал. Я думаю: «Буду на него смотреть и повторять». Танцуем брейк. Слышу, говорит: «Диагональ». Ну я и пошла в диагонали, только в противоположную сторону. Смотрю, а он от меня и говорит: «В другую сторону, не туда, влево…» А у меня лево там, где право. Он мне: «Вправо». А я и думаю: «Я и так иду вправо» и продолжаю на него наступать. Так до оркестровой ямы и дошли. И тут музыка закончилась…»
Объясняя, женщина подняла руки и сделала фигуры из пантомимы: за стеклянной стеной.
В автобусе в очередной раз зааплодировали. Женщина покраснела. И тут посыпались воспоминания от других пассажиров.
– Девочки, записывайте, получится классный ролик.
На остановках одни выходили, другие заходили. Люди задавали вопросы:
– Что происходит?
Какой-то мальчишка прокричал:
– Стримерши работают. Передача в прямом эфире!
Кто-то стал возмущаться, другие, наоборот, в камеру лезли. В общем, когда они доехали до своей остановки, их провожали, как народных артистов.
– Ну, девчонки, вот это материал, вот это ролик. – довольно воскликнула Изольда, – а теперь все дружно за мной строевым ша-агом арш! Песню запевай.
Вера, которая маршировала первой, вдруг остановилась. На неё налетела Роза, а на Розу остальные.
– Что за столпотворение как при сожжении Жанны Д’Арк? – Изольда отключила камеру, на которую снимала их дружно шагающую кто правой, кто левой ногой шеренгу.
– Песню думаю, товарищ командирша! – отрапортовала Вера.
– Песню петь надо, а не думать.
Вера нахмурила лоб, но, по-видимому, ничего строевого на ум не пришло, поэтому она ни с того, ни с сего затянула «Крейсер–Аврора». Фальшивя на верхних нотах, не попадая в ритм, Вера пела от всего сердца. Девчонки, достав телефоны, покатываясь со смеху, стали её снимать.
– Изольда, – вытирая слёзы, задыхаясь, проговорила Роза, – нас точно никто не переплюнет. Такой номер сняли.
– Так, – Вера нахмурила лоб, сощурила глаза и поставила руки в бок: – Теперь твоя очередь, а я ржать буду.
Но ржать не получилось. Роза, по-видимому, раньше пела в хоре, ибо её «Прекрасное далёко» собрало вокруг себя публику. Изольда, ради прикола, стянула с головы вязаную шапку, перевернула её и пошла по зрителям, со словами: «Помогите студентам набрать на тортик. Очень солнышка хочется».
Роза сорвала аплодисменты, а Изольда собрала на тортик к чаю, Вера же отсняла материал для ролика.
В общагу девушки ввалили усталые, но довольные.
– Значит так, – Изольда зевнула, прикрывая рот ладошкой. – Я спать. Чтобы ни одна муха над ухом не жужжала. Через полчаса разбудите, будем просматривать отснятое и монтировать фильм.
Изольда зашла в комнату и с удивлением замерла, глядя на свою кровать:
– Вера, это что за свалка? – спросила она, когда переварила увиденное.
– Это не свалка. Это мои вещи на твоей кровати. Они аккуратно разложены.
– Ты хотела сказать, что они аккуратно разбросаны. Вера, ладно, твои вещи, как хочешь, так и бросай, но почему на моей кровати?
– Так ты здесь больше не живёшь. Каждый раз лазить в шкаф или чемодан надоело. Я сейчас быстро всё уберу.
С этими словами Вера сгребла в охапку всё, что лежало на кровати у Изольды и перенесла на кровать Любы:
– Она всё равно в больнице, чего место будет зря пропадать.
Шёл четвёртый час дня.
Через четыре часа тишина на самом шумном этаже не на шутку напугала комендантшу. Она стремительным шагом вышла из лифта, когда неожиданно увидела девичью фигуру, показавшуюся в дверном проёме кухни. Девочка прикладывала палец к губам.
Комендантша на цыпочках прошла на кухню, закрыла за собой дверь. Там столпились девушки с этажа. Они пили чай и общались между собой практически на пальцах.
– Что случилось? – спросила комендантша тихо.
– Изольда спит. – Вера написала на экране телефона и показала ответ женщине.
– И что? – не поняла та.
– Мы отдыхаем. Иначе она проснётся и…
– Почему меня не разбудили через полчаса? – дверь на кухню отворилась и показалась заспанная Изольда. – Чайку налейте и за работу!
Сюрприз 34
«Внимание! Камера, мотор, начали!» – раздался голос Изольды с экрана.
Зал заулюлюкал, затопал, захлопал. Одновременно в нескольких местах над головами появились баннеры: «Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только с Изольдой и только все вместе!», «Девочки, вы – лучшие!», «Там, где журфак не пройдёт и истфак не промчится, Изольда и КО тараном разобьёт – и пусть жюри непоскупиться!»
А на экране продолжала вещать Изольда.
– Всем привет! – бодро проговорила она, стоя в коридоре общаги и глядя в объектив. – Меня зовут Изольда, я командир команды «Изольда и Ко», а ещё я – будущий филолог, кулинарная богиня и заводила всех мероприятий в нашем общежитии и не только. Что мы всё обо мне да
