Он ушел, а она осталась, свернувшись калачиком, в постели.
Он плохо выспался. Неудивительно, хмуро подумал Финн. Ей необходимо время, напомнил он себе. И забота. И терпение. И он ни за что не должен выпустить наружу свою страсть, которая терзала его изнутри. Дина испугалась бы, решил Финн, если бы поняла, как сильно он ее хотел.
Он и сам уже почти боялся этого.
На озере был туман. От легкого бриза его светлые пряди рвались, как вата, и заглушали звук лодочного мотора. На востоке небо постепенно светлело, серебряное солнце выглядывало из-за дымки, пронизанное радужными лучами. Она чувствовала запахи воды и сосен, а также мыла из душевой Финна. Дина сидела на носу лодки, руки сложены на коленях, воротник куртки поднят.
– Как красиво! – У нее изо рта вырвалось облачко пара. – Кажется, что, кроме нас, здесь никого нет на много миль.
– В Синечвайне полно отдыхающих и туристов. – Он заглушил мотор, и лодка тихо закачалась на спокойной, как стекло, воде. – Возможно, даже на озере у нас уже есть компания.
– Здесь так спокойно. – Но она уже услышала вдалеке тарахтение другого мотора, крик встревоженной птицы и слабое шлепанье воды о корпус лодки.
– Этим-то и хороша рыбалка. – Бросив якорь, он протянул ей удочку. – Ее нельзя ускорить. Нельзя собрать здесь толпу. От тебя требуется только сидеть на одном месте, пока твоя голова отдыхает.
– Пока голова отдыхает, – повторила Дина.
– Сейчас мы будем удить рыбу самым обыкновенным, проверенным способом, – начал он. – Для него требуется больше ловкости, чем когда рыбу заранее приманивают к месту ловли.
– Правильно.
– Пожалуйста, без сарказма. Это искусство.
– Искусство? В самом деле?
– Искусство, – продолжал Финн, – состоит в том, чтобы тихо ждать на поверхности воды, подманить рыбу и потом умело подсечь ее.
Дина оторвалась от изучения красивых блесен и посмотрела на воду.
– Не вижу никакой рыбы.
– Увидишь. Поверь мне. Теперь закидывай удочку. Одним движением руки.
– Так мой отец всегда говорит о лошадиных подковах.
– Это так же серьезно. – Он уверенно шагнул на нос.
– Подковы – это серьезно?
– О Господи, Дина, неужели ты вообще ничего не понимаешь? Когда мужчине надо расслабиться, перевести дух, это еще не значит, что он не хочет соревнования.
Она усмехнулась, когда он передвинул ее руки на удилище.
– Ты понравился бы моему отцу.
– Похоже, что он разумный человек. Теперь крепко сожми руки, а запястья расслабь. – Он поставил Дину в устойчивое положение, закинул удочку так, что крючок шлепнулся в спокойную воду с тихим шлепком. От блесны, словно по волшебству, по воде побежали расходящиеся круги, приводя Дину в восторг.
– У меня получилось! – Сияя от счастья, она посмотрела через плечо Финна. – Ладно, у тебя получилось, но я тоже помогала.
– Неплохо. У тебя хорошие задатки. – Теперь он взял свою удочку, выбрал блесну. Бесшумный взмах удилищем, едва заметная рябь на поверхности воды.
Несмотря на свою радость. Дина ощутила дух соперничества.
– Я хочу еще раз!
– Хочешь или нет, тебе придется повторить. Но вначале надо смотать леску.
Она подняла брови.
– Я знаю.
– Медленно, – поучал ее Финн, усмехаясь одними уголками губ и показывая на своей удочке. – Плавно.
Терпение – это такое же искусство, как и умение закинуть крючок.
– Так что же, мы просто будем здесь сидеть и то забрасывать крючок, то сматывать леску назад?
– Хорошая мысль. Я вполне могу здесь сидеть и смотреть на тебя. Не такой уж плохой способ провести утро. Теперь, если бы ты была мужчиной, мы развлекались бы, рассказывая друг другу небылицы – про рыбу и женщин.
Сосредоточенно наморщив лоб, она опять забросила удочку. У нее не получилось, чтобы блесна вошла в воду беззвучно, но Дина с удовольствием прислушалась к победному шлепку.
– И, по-видимому, именно в таком порядке.
– Как правило, эти темы пересекаются. Мы с Бэрлоу Джеймсом однажды провели здесь шесть часов. Не думаю, что тогда мы сказали друг другу хоть одно слово правды.
– Я тоже могу врать.
– Не-а. С такими глазами у тебя ничего не получится. Но я могу облегчить твою задачу: расскажи мне о своей семье.
– У меня три брата. – Она не сводила глаз с поплавка, готовая к решительным действиям. – Двое старше и один младше. Старшие женаты, а младший учится в университете. Может быть, мне надо как-то водить по кругу или что-нибудь в этом роде?
– Нет, просто расслабься. Они все живут в Канзасе?
– Ага. У моего отца скобяная лавка, и старший брат работает вместе с ним. Мама заведует бухгалтерией. Что ты делаешь?
– Вытаскиваю форель, – спокойно ответил он, сматывая леску. – Уже попалась на крючок.
– Ты уже поймал рыбу? – Дина наклонилась вперед, дернув свою удочку. – Уже?
– Ты росла в городе или в предместье?
– В предместье, – нетерпеливо ответила она. – Как это получилось, что ты уже поймал рыбу? Ой, посмотри! – Словно зачарованная, она таращила глаза на форель, которую Финн достал из воды. Та извивалась, а набиравшие силу солнечные лучи блестели на ее плавниках. Финн положил рыбу в сетку и шлепнул о корму, а Дина все никак не могла отвести от нее взгляда. – Конечно, у тебя блесна лучше, чем у меня, – наконец произнесла она, когда Финн извлек крючок и положил рыбу на лед.
– Хочешь поменяться?
Упрямая складка прорезала ее лоб.
– Нет.
Она внимательно наблюдала, как Финн опять закинул удочку. Потом решительно смотала леску, поменяла положение и закинула с другой стороны лодки – больше с энтузиазмом, чем с умением.
Финн только ухмыльнулся, глядя на нее, и Дина задрала нос кверху.
– Ну, расскажи теперь о своей семье.
– Мне нечего рассказывать. Родители развелись, когда мне было пятнадцать лет. Я был единственным ребенком. Они оба адвокаты. – Он закрепил удочку, чтобы открыть термос с кофе, и наполнил стаканчики для себя и Дины. – Они очень цивилизованно похоронили друг друга под горами бумаг и решили разделить все имущество пополам. Меня в том числе.
– Мне очень жаль.
– Почему? – просто, без горечи спросил Финн. – В семье Райли не было прочных связей. У каждого из нас теперь своя жизнь, и всех это устраивает.
– Я не хочу критиковать, но это звучит так ужасно холодно.
– Так оно и есть. – Он отхлебнул кофе, наслаждаясь спокойствием прохладного утра, любуясь отражением солнца на воде. – Но и разумно. У нас нет ничего общего, кроме крови. Зачем притворяться, что это не так?
Дина не нашлась, что ответить. Она жила далеко от своей семьи, но всегда чувствовала с ней связь.
– Они могли бы гордиться тобой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
