— Я… не готова, — шепчу еле слышно. — Не надо.
— Конечно, не готова, — печальный смешок. — Я и не рассчитывал сейчас на что-то большее, чем почувствовать отклик в твоем теле.
— Не рассчитывал? — теряюсь я от такого заявления.
— Ты не выдержишь сейчас слияния, Малыш, — и вопреки своим словам, Алекс поднимается своей рукой обратно мне на живот, но лишь для того, чтобы скользнуть под резинку штанов.
— Ах, — вздрагиваю от ощущения его властных пальцев у меня под совсем промокшими трусиками. — Алекс…
— Расслабься, любимая, — горячие губы накрывают мой рот, а наглый язык скользит, проникая глубже, пока пальцы медленно и ласково скользят по моему разгоревшемуся пожаром лону. Слишком ласково, чтобы я могла смолчать. Тело ощутимо подрагивает от перевозбуждения. Боюсь потерять равновесие, голова кружится. Вцепляюсь испуганной хваткой в красиво накачанные плечи демона, впиваясь ему в кожу ногтями. Кажется, пропорола ему кожу до крови, даже сквозь ткань рубашки, чувствую это.
— Какая ты… — рычит Алекс, отпустив мои губы и скользнув пальцами ниже, очертил волнующе вход, заставляя меня застонать от близкого удовольствия. — Горячая, любовь моя… — аккуратно скользит пальцем в меня, от чего мое тело прогибает назад, а изо рта вырывается почти истеричный всхлип.
— Да, Малыш, — довольно усмехается демон. Склоняется, над упавшей в подушки мной, продолжая ласкать мое лоно уже изнутри. Его игра достаточно уверенная, чтоб это было впервые. Вводит в кипящее жаром лоно уже два пальца и растягивает меня, раздраконивая желание до предела, — ты можешь забыть, своей имя, — шепчет он, глубоко и до легкой боли его пальцы вошли в меня, чтобы замереть, — но твое тело помнит мою ласку, Искорка… помнит… и жаждет еще…
И он снова вторгается в мой рот, не ждет никакого ответа или отказа. Просто берет приступом, то глубоко проникая языком, то отстраняясь, чтобы укусить до боли губу и зарычать нетерпеливо. А его пальцы тем временем, словно окаменели, забыв во мне двигаться. Замерли, глубоко насадив меня и разжигая ужасный голод внизу живота, который я никак не могла насытить. Застонала от отчаяния, желая, чтобы он продолжил свой приступ, пусть что угодно делает, лишь бы затушить этот пожар между ног, лишь бы уже насытиться, а не скручиваться от неописуемого, до боли пробивающего голода внутри.
Выгибаюсь навстречу его руке, неосознанно двигаю бедрами и чуть не плачу от кайфа, когда он, наигравшись моей мукой, начинает уверенно и даже жестко вбивать в меня свои пальцы. Выходя и снова до боли вводя их в меня, замирая на миг, чтобы повторить свою сладкую пытку вновь и вновь, пока я не выгибаюсь дугой на кровати, сжимая его руку бедрами, не в силах остановить это безумие. Мой приглушенный поцелуем крик переходит в жалкий всхлип. А лоно пульсирует вокруг замерших во мне таких наглых и таких умелых пальцев этого невыносимо самодовольного демона.
— Люблю, когда ты кончаешь, — шепчет он удовлетворенно, отрываясь от моих губ, высвобождая свою руку из моих штанов.
— Нельзя быть таким мерзавцем, — почти плачу от гормонального взрыва и отворачиваюсь на бок, стыдно. Не хочу его даже видеть сейчас. Но у демона явно другие планы.
— Не злись, Малыш, — присаживается он рядом. Гладит по волосам. — Я бы отдал тебе всего себя, но ты действительно еще слаба для полноценного слияния.
— Алекс, давай не будем об этом, ладно? — жалобно прошу я, зарываясь лицом в подушки. — Зачем ты вообще полез ко мне?! — Мой голос глух и обижен. — Видеть тебя не хочу. Убирайся!
— Жасмина, — обреченный вздох демона, — ну что ты, девочка?!
— Да какая я нахер девочка теперь? — Вскричала я в сердцах и с разворота стукнула гада подушкой. Ему это, правда, как мертвому припарка, но на душе полегчало.
— Вот нахер, ты еще точно девочка, — пошло усмехается нахал, и преодолевает мое сопротивление, обнимает. — Ты моя, Искорка, понимаешь? Я не буду торопить слияние. Пока ты не будешь готова. Но маленькие шалости и тебе полезны для настроения и мне душу греют.
— Алекс, похоже, что твоя шалость подняла мне настроение? — Кипячусь я.
— В какой-то момент мне показалось, что очень даже, — многозначаще выгибает он свою роскошную бровь, намекая на мой оргазм. — Не сердись, — целует меня примиряющее, — ато придется довести тебя еще до одного оргазма. И буду мучить тебя, пока сама не признаешь, что тебе нравится, и хочешь еще.
— Я не сказала, что мне не нравится, — отвожу взгляд. — Мне очень стыдно, — выдыхаю виновато.
— Если тебе от этого легче, — гладит меня по повинной голове, — я сам чуть не кончил, от одного только твоего стона. Но мне не стыдно, — подмигивает мне. Расслабься, Искорка. Стыдно еще будет впереди.
— А как же посмотреть всех кандидатов? — злюсь я.
— Вот, разве что посмотреть, — смеется демон. — Всё остальное, только со мной.
— Хорошо, — уже по привычке отвечать ему так, произношу роковую фразу и заливаюсь краской. — Ррррр!!! — мой толи рык, толи стон раненной львицы тонет в его довольном смешке. — Ненавижу тебя! Уйди, исчадье ада! Ты будешь во мне странные чувства! И желание убивать стоит на одном из первых мест!
— Я люблю тебя, огонечек мой, — шепот мне в затылок и почти отеческий поцелуй. А потом обжигающая тяжесть на запястье, заставила меня отвлечься от самобичевания.
— Никогда не снимай его, — в потемневших глазах доктора заплясала тьма, говоря, что он колдует. Браслет, надетый мне на запястье, раскалялся, до боли въедаясь в кожу. Терпеть стало невозможно, и я вскричала, пытаясь снять его с себя, но оказалась прижата к кровати тяжелым телом и обездвижена. Казалось, что мне прямо в кость вплавлялся артефакт «подаренный» женихом. Мой визг он заглушить не мог, а я не могла поверить в такое предательство. Ведь я ему доверяла… и это острое чувство разочарования было последним, что я запомнила, прежде, чем отключиться и провалиться в сон. Демон пришел ко мне во сне, и кружил, завораживая своей Тьмой мой трепетный огонек в душе. Но приблизиться не смог. И виновато поскуливая, он пытался обласкать, умоляя не закрываться. Я и не закрывалась, но опоясывающая Источник дорожка слез не пропускала его пройти и объяснить свое предательство. Это не я. Это слезы его не пустили.
— Прости меня, — шепчет надо мной встревоженный голос. — Прости, Искорка! Не знал, что будет так больно. Прости, Малыш…
Открываю глаза, чувствуя отвращение от металлического привкуса во рту и головокружение. Алекс всё еще прижимал меня к кровати, опасаясь видимо, что я сделаю глупость. Одна его рука, намертво перехватившая опоясывающее браслетом запястье, напряжена до предела, вдавливая до боли мою пострадавшую конечность. Он оказался на мне сверху, блокирует своими коленями мне ноги. Второй рукой, гладит мои лицо и голову, все приговаривая:
— Прости меня! — И голос такой надрывный. Только меня не трогает. — Боги, Искорка, не отстраняйся от меня, — приникает своим лицом к моей щеке и судорожно вздыхает, — я люблю тебя, Жасмина. Я жизнь за тебя отдам. Понимаешь? Не закрывайся, пожалуйста…
Я тяжело сглотнула ком, застрявший в горле, и сипло выдала:
— Слезь с меня. И уходи.
Алекс послушно освободил меня и даже попытался помочь мне принять сидячее положение, но я воспротивилась. Вырвала свои руки из его и с изрядной долей ненависти повторила:
— Уходи.
— Не пытайся снять браслет, — упавший голос мужчины не трогает не единой ниточки внутри моей души. — Этот артефакт — часть тебя. Ему не нужна перезарядка даже. Он будет черпать силу из твоего Источника. И должен защитить тебя практически от любого вида угрозы, как физической, так и ментальной. Я… я бы никогда не сделал тебе больно умышленно, Искорка. Но вплетенного заклинания оказалось недостаточно, чтобы перекрыть боль. Вплавляемый в тело и ауру артефакт не был испытан ранее. Я не мог знать, какой эффект будет во время ритуала.
Я брезгливо покосилась на изысканное украшение на запястье. Первое желание — отрубить себе руку вместе с этой драгоценной дрянью.
