А с конца XIX в. еврейская эмиграция из России нарастала последовательно и от разных причин, отчасти уже нами названных. Серьёзной причиной к ней была всеобщая воинская повинность: если столь многие юноши (как мы читаем у Деникина) находили возможным себя калечить – то не лучше ли эмигрировать? особенно сопоставив, что в США в то время воинской повинности вообще не было. (Об этом мотиве – совсем не сообщают еврейские авторы, ни даже Еврейская энциклопедия в статье «Эмиграция евреев из России»[1059]. Но он и не объясняет подъёма эмиграции в 90-х годах.) Следующая веская причина: «Временные правила 1882 г.»; ещё заметный толчок – выселение еврейских ремесленников из Москвы в 1891. Ещё крупный толчок: введение винной монополии в России в 1896, что лишало дохода всех корчмарей и сокращало доходы винокуров. (Слиозберг: охотно эмигрировали те, кого выселяли из сёл или из внутренних губерний.) Г. Аронсон сообщает, что в 80-е годы евреев эмигрировало в среднем по 15 тысяч в год, а в 90-е годы – до 30 тысяч в год[1060].
Настроение российских властей к этой растущей эмиграции – как к государственной находке – было благоприятное. Русское правительство охотно согласилось и на образование ЦК ЕКО в Петербурге, и на все его эмиграционные мероприятия, не вмешивалось в его действия, разрешало в составе семьи эмигрировать и призывному возрасту, и бесплатно выдавало выездные визы, и предоставляло льготный тариф по железным дорогам, – однако чтобы однажды уехавшие – уже в Россию не возвращались[1061].
По тогдашним транспортным возможностям эмиграция за океан велась через Англию, и в её портовых городах создавалось промежуточное скопление еврейских эмигрантов, иные и сами оседали в Англии, кого-то возвращали из Штатов назад; и с 1890 общественное мнение Англии возбудилось вообще против политики русского правительства, «со столбцов английской прессы не сходил еврейский вопрос… Не сходил с очереди и в Америке вопрос о положении евреев в России»[1062]. Сметя возможные размеры такой эмиграции. Великобритания скоро резко закрыла свои входные ворота[1063].
Уже с 1894 остановилась и эмиграция евреев в Аргентину. Энциклопедия называет это: «нарастающ[ий] кризис… в аргентинском вопросе»[1064], Слиозберг – «разочарование уехавших в Аргентину» (недовольные бунтовали, слали коллективные жалобы гиршевской администрации). В прениях Государственной Думы рисовалась такая картина, похожая на опыт в Новороссии: «На примере переселения евреев в Аргентину мы можем указать, целый ряд таких случаев, когда люди получили[там] землю на весьма выгодных условиях, бросали её и искали исхода в более подходящих для них промыслах»[1065].
После того «ЕКО, хотя ещё продолжало видеть своё призвание в колонизационных предприятиях с целью превращения евреев в земледельцев, но фактически постепенно отступало от этого». Оно взяло на себя помощь «крайне беспорядочной эмиграции евреев из России», «занялось доставлением сведений эмигрантам, защитой их интересов, сношением со странами иммиграции», для того изменило и тот устав, который оно наследовало от покойного уже барона Гирша. Отчисляли значительные средства «на поднятие благосостояния евреев в местах их жительства», с 1898 «работа стала вестись среди населения в пределах самой России», а как одно из направлений – в существующих еврейских земледельческих колониях – «введени[е] улучшенных орудий и методов обработки», «доставление дешёвого мелиоративного кредита». Однако и тут, «несмотря на сравнительно большие затраты на поощрение земледельческого труда, в развитии этой отрасли вообще замечается относительный застой»[1066]. – Напротив, струя еврейской эмиграции из России, «в теснейшей связи с сильным упадком ремесла и постепенным вытеснением мелкой торговли и факторства», всё усилялась, «наибольшей высоты… достигла в 1906 г.» – хотя и она «не в силах поглотить весь годичный прирост населения» еврейского. При этом «главная масса эмигрирующих направляется в Соединённые Штаты», например в 1910 – 73% из всех эмигрантов[1067]. «В 1881—1914 туда прибыли 78, 6% евреев, покинувших Россию»[1068]. – Движение века уже ясно обозначилось тогда. (А на въезде в Соединённые Штаты, где тогда не спрашивали ремесленных свидетельств, – оказалось, что за первые шесть лет XX в. 63% из русских евреев-иммигрантов – «заняты в промышленности». И отсюда получается, что из России в Штаты ехали одни ремесленники? Это объяснило бы отчасти: почему ремесленники не ехали в открытые им внутренние губернии. Но и нужно учесть: для многих иммигрантов, особенно несостоятельных или бездельных, в «группировк[е], принятой американским цензом», и не было иного подходящего ответа[1069].)
Заметно и отсутствие лиц образованного слоя евреев, казалось бы наиболее угнетённых в России, они как раз не эмигрировали, – от 1899 до 1907 составляли чуть больше одного процента[1070]. Еврейская интеллигенция – нисколько не склонялась к эмиграции, она осуждала её как отклонение от задач и жребия в России, где теперь-то и открывались пути активности. Ещё в 1882 резолюция съезда еврейских: общественных деятелей «призывала „совершенно отвергнуть мысль об устройстве эмиграции как противоречащую достоинству русского государства“[1071]. В последние годы XIX в. «новое поколение хочет активно вмешаться в историю… и по всей линии, извне, как и внутри, оно переходит от обороны к наступлению… Новые евреи хотят отныне сами делать свою историю, наложить печать своей воли и на свою судьбу, и, в справедливой мере, также на судьбу страны, где они живут»[1072].
Религиозное еврейское крыло тоже осуждало эмиграцию: как уход от живительных корней восточноевропейского еврейства.
В секулярных усилиях нового еврейского поколения содержалась, во-первых, обширная программа собственно еврейского образования, культуры и литературы на идише, через который только и можно было тогда установить понимание с еврейскими массами. (По переписи 1897 три процента[российских] евреев назвали русский родным языком. А иврит – уже как будто забыли, не верилось, что его можно возродить.) Сеть библиотек, специально предназначенных для евреев. Несколько газет на идише, с 1903 – ежедневная «Дер фрайнд», нарасхват в местечках: беспартийная, но старалась воспитывать политически[1073]. – Как раз в 90-е годы обозначилась «грандиозн[ая] картин[а] преобразования аморфной еврейской массы в нацию», «еврейский Ренессанс»[1074]. Один за другим выявляются популярные писатели на идише: Менделе Мойхер-Сфорим, Шолом-Алейхем, Ицхак-Лейбуш Перец. И, подчиняясь этому движению, поэт Бялик переводил свои стихи с иврита на идиш. – В 1908 движение это имело вершиной конференцию в Черновцах: признать идиш «национальным языком еврейского народа» и всю печатность переводить на идиш[1075].
Параллельно этому приложены были значительные еврейские культурные усилия на русском языке. 10-томная историко-литературная «Еврейская библиотека»[1076]. В Петербурге с 1881 журналы: снова «Рассвет», затем и «Русский еврей». (Однако вскоре прекратили своё существование: «Эти органы не встретили поддержки со стороны самих евреев».)[1077] В журнале «Восход» печатались все еврейские писатели, переводы всех новинок; особое внимание уделялось изучению и проблематике еврейской истории[1078]. (Нам бы, русским, такое внимание к своей истории.) Теперь «доминирующую роль в общественной жизни русского еврейства» играл «еврейский Петербург». «К середине 90-хгодов[тут]… образовался довольно значительный кадр еврейских деятелей… аристократия еврейского образования», все таланты тут[1079]. – По приблизительным подсчётам в 1897 по-русски свободно говорило только 67 тысяч евреев; но это была культурная элита. А уже и «всё молодое поколение» Украины 90-х годов воспитывалось на русском языке, а уходившие в гимназии и вовсе переставали получать еврейское воспитание[1080].
Не было такого прямого лозунга – «ассимиляция!», раствориться в русской стихии, или призыва к национальному самоотречению, – ассимиляция была бытовым явлением, но она связывала российское еврейство с будущностью России[1081]. Впрочем, Слиозберг оспаривает сам термин «ассимилятор». «Не было ничего более противного истине», чем утверждение что «ассимиляторы» «считали себя… русскими Моисеева закона». Напротив, «тяготение к русской культуре не исключало исповедания традиций еврейской культуры»[1082]. Однако после разочарований 80-х годов «некоторые крути еврейской интеллигенции, всецело проникнутые ассимиляционными устремлениями, испытали перелом в своих общественных настроениях»[1083]. «Вскоре уже не оказалось почти ни одной[еврейской] организации или партии, которая отстаивала бы ассимиляцию. Однако… наряду с тем, что ассимиляция, как теория, потерпела крушение, она, тем не менее, не перестала играть роль реального фактора в жизни русского еврейства, по крайней мере в той его части, которая живёт в крупных городах»[1084]. Но решено было «прервать связь между эмансипацией… и… ассимиляцией», то есть добиваться первого, а не второго, равенство, но без утери еврейства[1085]. В 90-х годах главная задача «Восхода» стала: бороться за равноправие евреев в России[1086].
