Вот тут Юрик и пожалел, что машина пятиместная. А то б как хорошо: извини, мол, Серенький, но только разве в багажнике…
Всю дорогу гаденыш-Шоха, сзади с девицами засев, лапшу им вешал. Да и Вован на переднем сидении не терялся – назад перегнулся, только задница торчит, и тоже соловьем разливается… А Юра за рулем, если и вставит словечко-другое, – всё как-то мимо кассы. Радостный холодок предвкушения растаял, как и не было. События поехали по накатанной колее…
Юрка разозлился. Всерьез разозлился. Он им что тут, за извозчика бесплатного? Мясо опять же, выпивка, припасы прочие, – все за его счет…
Хватит. Сегодня или никогда. Обида превратилась в суровую решимость, и от той решимости как-то сам собой созрел у Юрика хитрый план.
Притормозил у первого попавшегося сельмага – хлеб, дескать, дома позабыл (хотя нарезанная буханка среди продуктов в багажнике лежала). В магазине первым делом к винному прилавку – и две литрухи водки взял, самой дешевой, пусть по мозгам покрепче вдарит. До того в собой только шампуньки бутыль вез, да винца красненького, – чтобы не нажраться, не опозориться. Потом хлеба прикупил, все в пакет сложил, – и обратно за руль. Дальше с ветерком покатили.
За Печурками погранцы пристали: пропуска, мол, показывайте, или паспорта с пропиской – Юрик им про дядьку своего, капитана Орлова, сказал, – пропустили.
Приехали на место – заветное, любимое. Река, лес, красотища. Ну, как положено: парни палатку да мангальчик установили (уголь древесный с собой привезли, чтоб не возиться долго), девчонки закуску порезали. Мясо на шампуры, и по первой, – с приезда, значит…
Юрик себе шампусика чуть плеснул, Шоха с Вованом аж шары вылупили, а он им: завтра до вечера сидеть тут не могу, в обед обратно поедем – надо, чтоб выветрилось хорошенько. Гоготнули: самим, дескать, больше достанется. Ну-ну…
Так и пошло́ – себе и девчатам шампунь, парням – водочку, да тепленькую, да побольше. Пока мясо сготовилось, эти два придурка ничего себе так уже были, вполне захорошели.
Смотрел на них Юра, дивился: неужто, когда со всеми пьет, и он дурной такой же?
Дальше – больше. Хороший темп взяли… Видит Юрка: девахи уж не так к дружкам жмутся, а вроде как сторониться немного начинают. Ага, на мази дело. А дружки и не замечают ничего, закусили удила, понесло их вдаль по кочкам – и подливать не надо, сами стараться рады.
Вован – тот лось здоровый, дольше держался. А дурачок Шоха совсем вразнос пошел. Купаться затеял, хоть вода еще холоднющая. Вернее, сначала Вальку – ту, что пониже да погрудастей – решил искупать. Прямо так, в одежде. Схватили ее с Вованом, над обрывом раскачивают. Она визжит истошно, на эстонском берегу, небось, слышно – ясное дело, никогда не знаешь, что в пьяную башку взбредет. Могут и швырнуть, за ними не заржавеет. Но нет, погоготали, покуражились – отпустили.
Валька – к Юрику, за спину. И смотрит на пьяных обломов чуть не с ненавистью. Даже, пожалуй, и не «чуть». А Шоха уж штаны стягивает – заголился, мышцо́й покрасовался, и в воду. Вылез, дрожит, а Юрка вторую литровку почал, да стакан полный подносит – согрейся-ка. Тот выпил, пока одевался, – догнало. Сначала присел, потом прилег и захрапел. Ну, в палатку его затащили – спи, протрезвляйся.
Вован Светку внагляк лапать стал – той, вроде бы, не очень нравилось, но Юрка заморачиваться не стал, их проблемы. Они с Валей по берегу Наровы прогуляться пошли. Поговорили. Хорошая девчонка оказалась – не из тех мокрощелок, что перед каждым ножки раздвинуть норовят, но и не ломака-задавака. То, что надо.
Юрик форсу немного подпустил: машину, мол, сам купил, и зарабатываю нехило. Потом целовались, и не только. А внутри все подрагивало: ну вот оно сейчас и случится… Валя вроде была не прочь – прямо здесь, на травке.
Да не сложилось.
Дождь помешал. Давно уж собирался: тучи низкие наползли, тяжелые, воздух застыл – ни ветерочка. А тут, в самый интересный момент, закапало – и всё чаще, чаще…
Они обратно припустили, но подмокнуть все же успели.
Вована не видать со Светкой – не иначе в палатку забились, к Шохе дрыхнущему под бочок. Оно и лучше – Юрка с Валей в машину, на заднее сидение. Никто не помешает: дождь в натуральный ливень превратился, вода – стеной, аж палатку не видно…
Пока то-сё – запал прошел у обоих, понятно. По новой пришлось. Ничего, по накатанной уже легче…
Но Юрик явно под звездой невезучей любви родился. Типа Венеры, только наоборот. От палатки – крики, потом Светка завизжала, словно режут. А Валя уж на сидении лежит, юбка чуть не подмышками. Вскинулась, сквозь ливень всматривается: что за шум, дескать? Юра успокаивает: Шоху, небось, разбудили невзначай, а его на новые подвиги потянуло. Наверняка купаться в ливень затеял, и теперь с Вованом над обрывом Светку раскачивает… Ничего, сейчас промокнут и успокоятся.
А там и вправду всё стихло.
Валя снова прилегла, Юрик к ней, но… не ломик же у него железный в штанах, в самом деле… в общем…
А тут машина как качнется! И темнее стало – над задним нависло что-то, не разглядеть, вода по стеклу ручьями, да и запотело изнутри, надышали…
Да и чего разглядывать, ясно ж – не тот мудак, так этот… Убивать за такое!
Валька визгнула, да села скорей, да юбку на колени тянет. А тут сбоку, в дверь, – шабах! Ногой со всей силы, небось. Юрка орет: охренели вконец, пидоры???!!!
Тут в другую, где Валька, – шабах!! Аж внутрь прогнулась… И первую – шабах! Ну это уж… Юрка за ручку – кто-то щас нехилых пиздюлей огребет, пьянь гидролизная. Дверь, видать заклинилась от удара, – не открыть. Юрка на нее плечом, она ни в какую. А кто-то их уродов снаружи медведем зарычал, для пущего юмора.
И по стеклу заднему – шабах! – в осколочки. И Вальку наружу тянут, прямо в окно, она вопит так, что уши закладывает.
Тут у Юрика в голове помутилось. Бывало с ним в драках такое: когда муть белая в глазах, когда убить хочется, на полном серьезе, и будь что будет. Плечом в дверь вмазал, себя не жалея, – распахнулась. Наружу выпал, растянулся… Тут что-то тяжелое сзади навалилось, сильно тяжелое, «Вован, сука…» – хотел прохрипеть Юрик, и не успел. Успел только запах почуять – гнусный, тяжелый, смердящий…
Потом Юра Пичугин умер.
Девственником.
Глава девятая. Криминальные проблемы провинциальных городков
Вижу – надо удирать при первой возможности; улизну, думаю, потихоньку, и буду сидеть в лесу, пока гроза не пройдет.
1.
Капитану Крапивину было на вид немало лет – для такого звания… Пожалуй, ближе к пятидесяти, чем к сорока…
Наверное, в далекой юности его простоватый облик производил умильное впечатление, и напоминал молодого поэта Есенина: небесно-голубые глаза, вьющиеся льняные кудри, нос с легкой курносинкой на отнюдь не аристократическом, круглом и улыбчивом лице – одеть плисовые штаны и хромовые сапоги со скрипом, дать в руки гармонь – первый парень на деревне, да и только.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
