— Здесь, генерал.
— Каковы ваши общие силы?
Вопрос был странен. Почти так же странен, как если бы главный казначей попросил своего помощника напомнить ему итоговые цифры вчерашнего отчёта. Но кэптен ответил сразу:
— Два агорбальна, "Гранитный гром" и "Ледяная смерть". Усиленные эскадры таннелерр, вторая, третья и пятая, по семь судов в каждой. Отдельная полуэскадра нур-кэптена Лесия, три таннелерры серии "Штурм". Военные транспорты нур-кэптена Тирвелия, ординар-эскадра. Наконец, несколько малых судов воздушной разведки.
— И ещё моя "Ночная птица", — мягко добавил блистательный лорх.
— Прекрасно, — Виналий слегка повернулся на стуле. — Полковник Хиргес?
— Мой генерал?
— Вы отлично знакомы с оперативной обстановкой. Штабной офицер всё-таки. Я высоко ценю столь способных людей, как вы, поэтому поручаю вам тактическое командование наступательной операцией, которой требует наш государь. Обсудите с… господами Дормалием и Сильвезием… как вы там выразились? А! "Возможности взаимодействия разных родов войск". Я пока подготовлю приказ о наступлении. Можете идти, ординарец с подписанным приказом вас отыщет.
Зеркало затянула радужная дымка.
— Что случилось? — взволновалась Эннелия.
— Ничего. Я удовлетворила своё любопытство. Если ты внимательно слушала и смотрела, то ты тоже сделаешь верные выводы. А ну-ка, прекрасная эльи: что ты можешь сказать о генерале?
— Он не любит моего мужа. И кэптена — тоже.
— А почему?
— Не знаю.
— Подумай. Чего хотят военные?
— Побед. Славы. Блистательный лорх говорил о славе… её хватит всем: и тем, кто ходит по земле, и… — ореховые глаза прекрасной эльи широко распахнулись. — Да ведь генерал Виналий завидует тем, кто водит летающие суда!
— Верно! Почему он им завидует, тоже понятно, не так ли?
Высокий лоб прекрасной эльи рассекли едва видные парные морщинки.
— Без воздушного флота генерал не может атаковать. Или может, но это будет кетийская победа. А если с флотом, получается, что одержанная победа — не его. Не только его. Но ведь это глупо, — сказала Эннелия почти жалобно. — Мой супруг говорил правильно: славы хватит всем.
— Вот ты и добралась до страшной мужской тайны.
— Какой?
— Они на самом деле ничуть не умнее. Они просто думают о другом и немного не так, как женщины. Но дураков среди них хватает, уж ты мне поверь!
Дверь, ведущая в "нашу" комнату, распахнулась. Вошли Сильвезий, Дормалий и Хиргес.
— Уселась на свою любимую тему, Эйрас?
— Которую из них?
— Ну, любимых у тебя только две. Какая на самом деле простая штука высшие заклятья и как много вокруг дураков, со странным упорством не желающих понимать простейшие вещи.
— Дураков вокруг действительно много. Взять хоть Виналия. Он совершенно забыл подумать о том, что станет с его драгоценной пехотой как родом войск, если неполный полк, который он даст Хиргесу для поддержки операций флота, не только отвоюет плацдарм на другом берегу, но и сможет наступать в условиях многократного превосходства противника в живой силе.
— Ещё бы он об этом подумал! — фыркнул блистательный лорх. — С его точки зрения флот может только красиво бомбить вражеские укрепления. Во взаимодействие родов войск он просто не верит. Как же! Эту идею ведь отстаивает даже не коренной интариец, а всего лишь выслужившийся потомок эмигрантов из Орвата! Вот и пусть означенный потомок эмигрантов ломает свою чересчур удлинившуюся шею, выполняя задание, которое невозможно выполнить.
— Постойте! — нахмурился Дормалий, до которого начала доходить суть разговора. — Неполный пехотный полк? Откуда вы…
— Просто немного логики, кэптен, — сказала я ему. — Вашу беседу в штабе мы с эльи Эннелией, конечно, подслушали, но вычислить намерения Виналия можно и без чтения его мыслей.
— "Конечно, подслушали"? "Чтение мыслей"? Не стану даже упоминать о том, что зал для совещаний защищён от прослушивания совместными усилиями трёх высших лорхов…
— И подслушали, и подсмотрели, — наябедничала Эннелия, кивая на зеркало.
— …но чтение мыслей? Эльи Эйрас, вы начинаете меня пугать.
— Не бойся, дружище, — хмыкнул Сильвезий. — Для тех, кто выступает на её стороне, она не представляет опасности.
— Как ты неправ, ученик! Я наиболее опасна как раз для своих. Только не в грубом смысле этого слова. Сильнее всего я меняю именно тех, кто находится ближе.
— Так. Пойдём-ка на "Ночную птицу". Я отказываюсь начинать серьёзный разговор в таком унылом месте и так близко от генеральского… филе.
Вставая, я серией быстрых жестов отправила в исходные точки реальности зеркало, столик и кресло, в котором сидела. Когда эльи Эннелия также поднялась на ноги, её кресло последовало за моим. Молчаливый полковник Хиргес и кэптен Дормалий только поморгали, наблюдая, как бесследно испаряются твёрдые и ощутимо материальные предметы. А вот Устэр просто-таки сделал стойку, пытаясь понять, что и как я делаю.
— Интересный фокус, правда? — подначила я его.
— Ещё бы! Это ведь не заклинаниями делается, да?
— Не заклинаниями.
— А как?
— Потом объясню. Серьёзный разговор действительно лучше вести на борту "Птицы".
Потомственному аристократу положено разбираться в винах. Никакое изгнание подобных навыков не отнимет. А запасы в баре кают-компании были… разнообразны. Поэтому Устэр сумел подобрать подходящий напиток каждому из нас: не просто вкусно, не просто изысканно, но также с намёком — кому тонким, а кому и недвусмысленным.
Полковнику Хиргесу досталось вино терпкое, сухое, с нотой дымной горечи. Чем-то оно неуловимо напоминало разом о пыльных дорогах, по которым от века маршируют солдаты, и о том едком запахе зелья для огнестрелов, который упрямо пробивался сквозь менее воинственные запахи в штабе Виналия.
Кэптену Дормалию выпало отведать вина светлого и сладкого, пахнущего свободой и горным ветром. Но послевкусие от этого вина также оставалось горьковатое… а само оно происходило с виноградников Орвата, родины предков полковника.
Своей жене, эльи Эннелии, блистательный лорх налил на два пальца домашней наливки с ягодным вкусом. Сладкая, лёгкая, почти не пьянящая, она поднимала настроение… и вместе с тем проясняла мысли, заставляя ум работать быстрее обычного. Наливка эта дарила вдохновение и лишала сонного покоя. Неподходящий напиток для вечера, но для утра или дня — в самый раз.
Себе Сильвезий отмерил ровно на те же два пальца злющей перечной настойки, крепкой, точно чистый спирт… или удачно притворяющейся настолько же крепкой. Настойка ударяла разом в голову и ноги, вышибала из пьющего дух, мутила сознание. Но спустя недолгий срок внутри разгоралось жаркое пламя, выжигающее муть и наполняющее энергией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
