покровительство в сём деле? Заготовил ему разных лакомств. Себе шатёр да снедь, ведь надо всё вызнать, чтобы потом не горевать, а это может и на несколько дней затянуться. То-то Старый Ворон рад будет, что попотчуют его вкусненьким. Да вот непонятно, почему он при разных вопросах лакомства как бы осознанно выбирает. То мясо ест, хлеб не тронет, то хлеб съест, мясо оставит. Правду древний жрец из Старого Родовид сказывает, что вещуном Боги правят. И оно верно, ибо ни разу ещё Ворон не ошибся. Тут ведь ещё и другое дело есть. Слишком много купцов в Речном стало. Раньше все вместе были, а теперь каждый за себя норовит, в свою сторону тянет. Поэтому чтобы впереди всех быть, надо что-то новое сделать, другие места для торговли освоить. А где ещё речные не были? Где товары чудней и необычней? За морем. Значит туда и надо идти. Значит пусть вещун и покажет, как правильно дело справить. А потому и работы ему будет много, зато и корма столько, что и не съест поди всё.
Два дня у Прядоты ушло на выяснение всех тонкостей, которые похода касались. Вроде и хорошо всё. Спрашивал, дойдут ли ладьи до города заморского? Дойдут. А обратно? Дойдут, только как-то не так. Товар довезут? Довезут, но тоже как-то по-другому. Да и нехай как, дойдут и ладно. Все ушедшие в поход вернутся? Все. А сам Прядота и сыны его? Все, да тоже непонятно как-то. Так и не смог Прядота добиться, что же за препона такая будет. Ну да ладно, главное ладьи вернутся, вся семья жива, и на том удача.
Отбыли купец с сыновьями домой, а Ворон ещё долго в себя приходил от обжорства. Клялся себе, что больше столько есть не будет. А как не есть, коли вкуснятина такая? Ну когда ещё изюма да фиников попробуешь? Финики, правда, ему не понравились, до сих пор в клюве приторно.
Через два дня, под вечер, Яга пришла. Давно она к нему не заходила, сама с Богами на короткой ноге, да вишь, дело какое-то появилось.
— Что не встречаешь, старый? — проскрипела старуха.
— Какой же я старый, коли на целых пять лет тебя моложе? — ответил Ворон.
— А вот ты покаркай мне ещё! Жабой-то ещё не был? Будешь.
— Нет, не буду. Нужен я тебе для чего-то.
— Эт точно. Нужен. Потому живи пока в своём облике.
— Видно большая нужда приключилась? Раз уж ты сама не справилась. Говори, коль пришла.
— Приходили ко мне седмицу назад охотники, с лесных выселок, что на заимке у больших болот живут. Принесли человека, коего в лесу подобрали. Не жилец тот человек. Совсем плох. Израненный, истощённый. Другой давно уже за кромку перешёл бы, а этого в Яви держит что-то. Хотели охотники его сами в Навь отправить, чтобы муки не длить, да решили сперва мне показать. И правильно сделали. Лежит он нынче у меня. Телом жив, а сам в запредельном мире обретается. Чую, связано с ним что-то важное да к народу нашему касаемое. Нехорошее. Токмо, вот беда, не пойму каким боком. Пока в тело не вернётся, похоже, не смогу узнать. Да и долго сие, а беда, она скоро нагрянуть может.
— Так что ты спросить хотела?
— Да вот, знаешь же, что ничего в нашем Мире просто так не деется. Значит события, что своим ходом идут, да те, что из обыденного выдаются, и могут показать на грядущее. Ты расскажи, что было у тебя обычного и не совсем. Такого, чего раньше не было.
— Немного расскажу. Из последних — Рысь с Любляной приходили. Про дитё спрашивали. Непростой малец будет. Что-то связано с ним.
— Знаю их. Она Липуней в Старом была. Я её сама к свадебке готовила. Через меня она умирала, да потом уже Родовид её возродил да имя новое дал. Ладная девка была, а сейчас жена хорошая. Знаю, Рысь её не испортит да любить будет до самой смерти. И первенец у них не прост будет. Это ты верно сказал. Ещё что было?
— Да вот Прядота с сыновьями приходил. За море собрался. Товары продать, себя показать. Много богатства накопил, да видно беден. Ещё хочет.
— Ох, не нравится мне последнее время в Речном. Давно туда не заглядывала, и не тянет. Всё там как-то вразнобой да пакостно стало. Косятся друг на друга. Каждый норовит соседа обгадить. Знаешь, свадеб с ними ни старовские, ни с Верхнего не играют уже лет десять.
— Чего-то я этого не заметил. А как же они, речные? На близкой родне женятся что ли?
— Нет, в другие города и племена ездят за жёнами. От старовских и лесных нос воротят. А Прядота вот, Стремира вообще на степнячке женил. Родовид долго плевался, говорил, что проку с того не будет, а только вред один. Но не послушал его Прядота. Хотел с ханом Карканом породниться да товары ему сбывать. Уж не знаю, что там у него с товаром вышло, а жена Стремирова уже пол-Речного перессорила.
— Чует клюв мой, что через Прядоту беда придёт. Я ещё когда на вопросы его отвечал, неладное почуял, да за угощением не разобрал толком, что оно из себя представляет. Эх, старость.
— Сказала б я тебе, да вот старость твою уважу, промолчу. Что ещё необычного было?
— Да всё сказал.
— Ну, коли всё, так пойду я.
— Ты, это! Вон на ветке ближе к стволу, за суком, финики лежат. Прядота оставил. Возьми. Полакомишься. Они вкусные, сладкие. По мне, так даже слишком.
— Ну, коли потчуешь, отказаться не могу. А что сладкие, это хорошо. Я их с травушками заварю, или вприхлёбку съем.
Ушла Яга, и опять Ворон один остался. Опять думы свои думать стал. Многие люди ещё к нему приходили, да всё по делам своим мелким, ничего интересного не сказали. Только через месяц-другой купец Малота из Речного сам один прибежал да стал на Прядоту жалиться да Ворона пытать — что делать? Прядота, хряк пакостный, по всем торговым местам, где купцы с Речного товары скупают, сынов своих послал, да скупили они все товары за цены на треть дороже, чем обычно торгуют. Как теперь остальным быть? Это ж убытки какие? А стали говорить ему о сём, так он в ответ ругаться принялся! Это, мол, моё дело! Почём хочу, по том и беру, и вы мне не указ!
— Скажи, Ворон, что ты ему наговорил? С чего он взбесился так?
Сказал бы, да как скажешь, коли
