— Я очень простой человек, Корал, — сказал он. — Я не извращен.
— Что вы хотите этим сказать? — Она запахнула пиджак.
Филипп прокашлялся.
— Я не понимаю всего этого. Вы привлекательная женщина, очень уважаемая людьми нашей профессии; к чему вести себя так?
— Я не всегда себя так веду, — ответила она, — я сама себя не узнаю. Я так хочу вас, что готова на все! Обними меня, Филипп, пожалуйста, обними меня!
Он слегка встряхнул ее.
— Но я не свободен. Сейчас не время.
— А когда будет время, дорогой, в Нью-Йорке?
Он пожал плечами, его глаза блуждали по комнате.
— О Филипп… — Она положила руку ему не шею. — Я посвящу весь парижский выпуск только тебе. Я представлю тебя в Нью-Йорке как величайшего модельера. Вместе мы вернем элегантность…
— Возможно. Посмотрим. — Он отошел от нее. — Но сейчас я не настроен играть роль сутенера. — Он протянул ей руку, и она в трансе пожала ее, стоя, обнаженная, в его пиджаке. Через секунду он повернулся и вышел из номера, мягко прикрыв за собой дверь, оставив ее одну в номере.
— Нет! — закричала она, когда за ним закрылась дверь. Она сбросила его пиджак, уставившись на свое отражение в зеркале. Ее тело было напряженным, ожидавшим его прикосновения. Она взяла его бокал, швырнула в стену, и он разлетелся хрустальными брызгами. В ярости она побежала в спальню, набрала номер Уэйденда.
— Это я! — сказала она, когда он взял трубку.
— Корал? Что случилось? У тебя злой голос. Как прошел твой вечер?
— Ужасно! Филипп только что ушел. Я вне себя… — Она прикусила губу. — Скажи мне что-нибудь, Уэйленд. Что должна делать в Париже ужасно расстроенная женщина?
Уэйленд хихикнул:
— Я только что задавал точно такой же вопрос. Ты знаешь агентство Жана Кристиана?
— Мы иногда обращаемся к ним, да?
— Запиши их номер: Пасси 5805. Спроси Клода. Это специально для американцев. Опиши им мужчину твоей мечты — кого хочешь…
— Ты сумасшедший!
— Попробуй, Корал. Последние тридцать минут я провел почти с точной копией Чарльтон Хестон.
— Спокойной ночи! — Бросив трубку, она сидела обнаженная на кровати. «Мне не уснуть», — подумала она и машинально набрала номер. Она начинала терять контроль над собой и делала то, чего никогда не сделала бы раньше.
— Что бы вы желали, мадам? — спросил Клод. Корал улыбнулась, поудобнее улеглась на подушке.
— Дайте подумать… Рост пять футов девять… Около сорока-сорока пяти лет. Начинает лысеть. С темной оливковой кожей. Тонкий, с выразительными темными глазами. Похож на испанца или итальянца. Очень, очень мужественный.
— Все наши люди очень мужественны! — заверил ее Клод. — Как иначе они бы работали? По-моему, у меня есть то, что вам нужно, но он, возможно, не говорит по-английски…
— Главное, чтобы у него был язык… — сказала Корал.
Она повесила трубку и приняла теплую ванну, чтобы расслабиться. Она выключит свет и будет называть его Филиппом. Возможно, ее просьбы покажутся ему странными…
В шесть тридцать утра Корал с удовольствием потянулась. Она подложила маленькую подушечку под шею и вздохнула. Паоло не остался на всю ночь, но был великолепен — Боже! Слишком великолепен! Ее тело, казалось, все еще содрогалось от оргазмов, которые она испытала. Агентство прислало мужчину, столь соответствующего описанию, что трудно было и представить, как такое возможно. В каком-то смысле он выглядел даже лучше Филиппа и оправдал все ее ожидания. Позже, уже облачившись в серый шелковый брючный костюм, она почти верила, что провела ночь любви именно с Филиппом. Как-нибудь она все-таки заставит его влюбиться в нее.
Первая неделя показа коллекции была закончена. Дорогие модели из журналов ушли, их заменили рядовые манекенщицы, показывающие коллекцию дважды в неделю. Майя работала с каждым комплектом коллекции, раскрывая все его достоинства в интересах дома моделей. Ей приходилось работать с художниками, фотографами, редактировать биографию Филиппа, его интервью. И вдруг ей нечего стало делать. Слишком рано было думать о рисунках для следующей коллекции, до показа которой оставалось еще пять с половиной месяцев.
Филипп был занят примерками с частными клиентками. Майя устраивала длинные перерывы на ленч. Она позвонила в «Крийон» и узнала, что Корал остается еще на неделю, чтобы заняться примерками. Этим вечером она размышляла, сможет ли отважиться спросить Филиппа о Корал. Вдруг он сам подошел к ней в коридоре.
— Майя, мы с тобой обедаем вместе на следующей неделе.
— Правда? — Она так часто мечтала о нем, что сейчас ей захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего.
Звонок возвестил о приходе клиента, и Филипп быстро дотронулся до ее руки.
— Выбери ресторан и дай мне знать. Четверг подойдет?
На этот вечер у нее был назначен обед с Корал, но она отменила бы свидание даже с Господом Богом ради того, чтобы быть свободной для Филиппа.
Дни до четверга казались бесконечными. Она пыталась представить их совместный вечер и не могла. Была ли это благодарность работодателя своему трудолюбивому подчиненному? Это способ выражения его благодарности? Она позвонила матери и сообщила ей, что они увидятся в пятницу утром перед ее отъездом.
В этом месяце ей заплатили на тысячу франков больше, объяснив это сверхурочными часами работы. Раньше или позже им придется обсудить ее положение в доме, и в частности, жалованье, не может же она позволить Уэйленду поддерживать ее вечно!
Наконец вечер встречи с Филиппом настал, она сказала, что хочет пообедать в «Квадрилье», романтическом месте, куда ее однажды возил Уэйленд. Филипп никогда не слышал о нем. Он сказал, что заедет за ней в восемь.
Этим вечером она оделась и накрасилась особенно тщательно. Из предыдущей коллекции Ру она купила два платья. Одно из них, василькового цвета, она и надела, выбрав к нему белые туфли. Ее длинные светлые волосы блестели, она никогда не выглядела такой красивой. Любовь придавала ее глазам особенное выражение. Она была убеждена, что этот вечер изменит все.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Она уже ждала его, когда он подъехал на скромной маленькой черной машине и открыл для нее дверь. Он был очень официален и вежлив. Она подумала, неужели весь вечер он будет таким серьезным. Сумеет ли она заставить его рассмеяться? Ее чувства к нему придавали ей силы. Он казался ей таким неловким, таким скованным. Его загорелое лицо было свежевыбрито. Даже в воздухе ощущалась неловкость, как будто они были подростками на первом свидании. Интересно, думала она, как он объяснил сегодняшний вечер Жозефине? Что он сказал? «Я пообедаю с этой крошкой — она заслуживает этого!» или «Я пригласил Майю на обед — и мне все равно, что ты скажешь!»
