Он снова взвесил их шансы. Сегодня было 26 ноября. Если они смогут отплыть завтра ночью, то у них будет в запасе три ночи и два дня на то, чтобы покрыть семьдесят с небольшим морских миль до того, как 1 декабря начнется сезон дождей. Джонатан знал, что сильно рискует, выходя в море перед самым началом Долгих Дождей. Начавшись однажды, дожди не прекратятся до марта. Даже если не принимать во внимание террористов и туземцев, джунгли в эти месяцы превратятся в страшную угрозу для здоровья. Удивительно, что никто еще не заболел всерьез, если не считать расстройства желудка, израненных рук Кэри, укусов насекомых и мелких порезов. Анни призывала всех следить за своей кожей и промывала царапины утром и вечером в кипяченой морской воде. Запасы антисептического крема давно иссякли.
– Пора за работу, – сказал себе Джонатан. Он медленно встал и вдруг ощутил слабость и дрожь в ногах.
Он снова сел. Теперь Джонатан почувствовал, что у него болит голова. Откуда-то, словно бы издалека, до него донесся встревоженный голос Анни:
– С тобой все в порядке, Джонатан?
Ему показалось, что голова его налилась свинцом.
– Нет, – с трудом ответил он. – Вынесите снаряжение из-под навеса и отведите меня туда. Позовите Кэри, я хочу с ней поговорить.
Пэтти и Кэри помогли Джонатану дойти до навеса, поддерживая его с обеих сторон; они уложили его на постель из листьев. Анни потрогала его горячий лоб, на ощупь определяя температуру.
«Наверное, у него приступ малярии», – подумала Анни. Она мало что знала об этой болезни. Кажется, в таких случаях принимают хинин? Можно ли подхватить ее от других людей? Она промокнула губкой потное лицо Джонатана и поднесла к его губам чашку с водой.
Кэри присела на корточки, склонилась к самому лицу Джонатана, чтобы услышать, что он говорит. Он говорил медленно и растягивал слова, как пьяный.
– Кто-то должен руководить, принимать решения… следите за окрестностями… не расслабляйтесь… Ты главная, Кэри… продолжайте… – Он замолчал и с огромным усилием произнес: – Закончите плот!
Кожа Джонатана приобрела бледно-восковой оттенок и блестела от пота. Он дрожал и нес в бреду бессмыслицу.
Анни отказалась оставить его и приняла на себя все обязанности по лагерю, пока остальные трудились над постройкой плота. Они рассчитывали, что новый бамбуковый плот, гораздо более легкий и маневренный, чем первый, будет готов послезавтра.
16
Вторник, 27 ноября
Через прозрачную пластиковую кабину самолета Гарри вглядывался в перистую зелень леса далеко внизу.
– Прямо по курсу Куинстаун! – крикнул Джоун.
Сверху нельзя разглядеть трещины в бетоне и почуять вонь на улицах, смрад от реки или от отбросов, плавающих в гавани. Куинстаун казался очаровательным игрушечным городком. Холмы образовывали над гаванью нечто вроде защитного амфитеатра. Покрытые некогда сандаловым лесом, они теперь были скрыты под рядами маленьких белых зданий, нарушавшимися группами пальм, серым шпилем католического собора Святой Марии и зеленым куполом буддистского храма на северном побережье. С обоих сторон каменных волнорезов, защищавших вход в гавань, бирюзовое море наползало на берег в кружевах пены и медленно откатывалось обратно.
Гарри уже тошнило от этого вида. В течение последних одиннадцати дней он без всякого толку обыскивал остров.
Полковник Борда – огромный, молчаливый островитянин, назначенный руководителем поисково-спасательной операции, – действовал расчетливо и эффективно. Поиск вдоль побережья как к северу, так и к югу от Райского залива осуществлялся группами, базировавшимися в отеле «Пэрэдайз-Бей», а вертолет потратил день, кружа над прибрежными водами. В то место, где, как сообщалось, произошел взрыв, были посланы водолазы. Они вернулись с находками, большую часть которых удалось идентифицировать как останки «Луизы», но никаких человеческих останков там обнаружено не было.
Поисковый отряд Гарри сначала прочесал квадрат со стороной сто миль и с центром в отеле «Пэрэдайз-Бей», после чего они совершили облет всего острова вдоль береговой линии. В течение двух дней они обследовали извилины береговой линии, облетая коралловые рифы, песчаные пляжи, лагуны, гористые мысы и топкие устья рек.
После того как поиски вдоль побережья оказались безуспешными, они обследовали низинные районы, кружа над саваннами и болотами, склонами плоскогорья Виктория, высотами Стэнли и окруженными облаками вершинами Центральных гор. Они вели поиск только вдоль рек и озер или над открытыми участками. Поиск в джунглях с воздуха был бессмыслен.
Вечером в понедельник, 26 ноября, когда было полностью выполнено десятидневное международное соглашение о воздушных поисках, официальные поиски пропавших сотрудников «Нэксуса», проводившиеся по распоряжению правительства, были прекращены столь же внезапно, как и начались.
Гарри знал, что с наступлением сезона дождей ему придется прекратить собственные поиски, но до 1 декабря у него еще оставалось три дня. Рано или поздно обнаружится какой-нибудь факт, ключ к разгадке исчезновения американцев. Нужно было лишь продолжать поиски, пока не обнаружится этот ключ.
В промокшей от пота одежде Гарри устало поднимался по деревянным ступеням веранды отеля «Индепенденс», отмахиваясь от москитов, которые роились в желтой полоске света. Он услышал, как миссис Чанг говорила с кем-то по телефону.
– Добрый вечер, – сказал Гарри и направился в свою комнату, но миссис Чанг изо всех сил дернула его за рукав.
– Задержитесь на минутку, мистер Скотт, – попросила она и, наклонившись вперед, сунула руку в глубокий карман своего халата. – У меня ваши новые часы, мистер Скотт.
На следующий день после того, как у Гарри пропали часы, миссис Чанг нашла в качестве временной замены какие-то часы с металлическим браслетом, но через восемь дней они сломались, поэтому Гарри потребовал или заменить их, или вернуть деньги.
Вытащив руку из кармана, миссис Чанг произнесла с торжествующим видом:
– Вряд ли вы найдете часы лучше этих.
Гарри в изумлении уставился на золотые часы, лежавшие на ее пухлой ладошке. Он схватил их и перевернул задней стороной. Никакой надписи не было, но Гарри часто видел этот тонкий золотой циферблат и всякий раз, когда на заседаниях правления он начинал о чем-то рассеянно думать, то безучастно разглядывал необычный циферблат этих часов. Вне всяких сомнений, это были часы Артура Грэхема стоимостью двадцать пять тысяч долларов. Это был чуть ли не единственный подарок его матери, с которым он никогда не расставался.
– Где вы их взяли, миссис Чанг?
