за счет России, сделав ей кровопускание. И волки сыты (Восточная Европа), и овцы целы (Россия). Но Россия не такая страна, чтобы молча вытерпеть это насилие, а Восточная Европа максимум дотягивает до шакалов. И выиграв в оперативном плане, Запад проиграл стратегически.
Он с удовольствием поставил точку, поспал немного, приведя себя и свои мысли в порядок, и позвонил в издательство Российский Гуманитарный Проект — один из центров радикальных славянофилов. РПГ всегда крестил Запад, даже в редкие моменты улучшения отношений. А уж когда отношения ухудшались, то тут они разворачивались во всю Тверскую!
Его статус хотя и бывшего, но все-таки министра и громкая фамилия сразу продвинули звонок к руководству издательства. Романову сильно удивились — он числился в числе крайних англофилов, но заинтересовались. Еще бы! Тот жареный материал, который он предлагал, поднял бы и мертвого.
Романов пояснил, что текст еще требует определенной редакторской правки, которую можно провести без согласования с ним. Но он хочет, чтобы никаких смысловых изменений не проводилось. Только орфография, пунктуация, немножко стиль. И, конечно же, книгу надо издать срочно и сразу по возможности ее распространить.
Чтобы его не заподозрили непонятно в чем, Романов выдвинул на первый план меркантильные интересы. Политическая жизнь бурная, через несколько недель книга будет никому не интересна. Объявил, что в свою очередь согласен передать издательству тридцать процентов прибыли. И переслал по фону для ознакомления текст нескольких глав монографии.
Ему позвонили через рекордный срок — семнадцать минут. Издатели — славянофилы, не уловив, что монография издана против западных правительств, а точнее, против правительства США, а отнюдь не против Запада, были в восторге. А может, они все уловили, но все равно их радости не было предела. И даже не из-за денег. Романов давал хорошую идеологическую подпорку славянофильским рассуждениям, раскрывая сущность наступления Запада на Россию.
В общем, они мило поладили, Романов подписал электронный вариант договора. А потом улегся спать, предварительно вновь отключив фон. Даже есть так не хотелось, как спать.
Он спал почти двадцать часов. Потом проснулся, сварил пшенную кашу (больше ничего не оставалось), съел столько, что казалось каша полезет обратно. Поспал еще немного.
Позвонил в издательство. Там сообщили, что первые сотни экземпляров уже появились в магазинах Москвы и Петербурга и пользуются ажиотажным спросом.
От этих добрых вестей его снова сморило и, несмотря на то, что на дворе стоял день (шел двенадцатый час), вновь завалился спать.
Он спал бы наверное до вечера, если бы к нему не пришли, вырвав из сладкого небытия сна. Когда, черт возьми, в России будут соблюдать пресловутые права личности и священный принцип личной собственности?
Глава 28
Пришли, это мягко сказано. Пришли, это обычно значит, аккуратно постучали или позвонили в звонок. Интеллигентно подождали, постучали (позвонили) еще раз. А тут сняли двери с петель и ворвались в квартиру. И что из того, что звонок и фон отключен. Ждите!
Единственная комната и кухня скромной квартиры наполнились спецназом, МЧС, врачами и просто штатскими известно какой службы. Обалдевший и с трудом проснувшийся Романов никак не мог понять, то ли он смотрит очередной сон ужасов, то ли за ним пришли, чтобы рассчитаться (кто и за что — другой вопрос). Или в стране произошел переворот?
К счастью, быстро стало ясно, что ни первый, ни второй варианты не имеют место быть. И переворот произошел только в сознании академика.
Выскользнувший из-за спин спасательных служб Щукин всплеснул руками и с ходу обругал Романова, назвав его гамадрилом и себялюбом, который тайно скрывается и заставляет окружающих страдать. Потом полез обниматься.
Романов, не пришедший в себя, и к тому же не выспавшийся и вновь проголодавшийся был не в духе. Он обложил всех… нет, не трехэтажным матом, а просто руганью и потребовал немедленно выйти из квартиры. Иначе он… Дмитрий Сергеевич хотел сказать, что вызовет милицию, но вовремя заметил, что она уже здесь. И тогда он на ходу перестроился и предупредил, что вызовет министра внутренних дел и министра МЧС. И тогда пеняйте на себя!
Это ли возымело действие или представители аварийно-технических, пожарных, медицинских и прочих служб убедились, что им тут делать нечего, но число людей в квартире резко уменьшилось. А затем оно вновь убавилось в геометрической прогрессии, когда в квартире появились Ларионов, являвшийся в данное время главой администрации бывшего президента, председатель Госдумы Семенов и, обкормитесь вы ананасами, министр внутренних дел Каргузов.
Романов почувствовал себя неловко. Столько людей и каких людей! — а он лежит в постели чуть ли не голышом.
Он принялся извиняться, но Ларионов отмахнулся.
— Чего там, — сказал он небрежно, — это мы должны извиниться. Ворвались тут. Дверь сломали. Кстати, — он повернулся к кому-то за спиной, невидимому Романову, — распорядитесь поставить дверь. А то неудобно так жить. Мы ж не реликтовые народы Севера все-таки.
Так, — он помолчал, прислушиваясь к тому, как моментально появившиеся рабочие начали приделывать двери. — Собственно мы по делу, Дмитрий Сергеевич. Вошли довольно громко, но что сделаешь. Вы так эффектно ушли в тень, что все подумали, как бы вы нечаянно того, не померли. Фон не отвечает, на звонок в дверь не отвечаете. Двое похорон за несколько дней наше государство не выдержит, разорится.
— Я люблю работать, — недовольно сказал Романов. — Это мое личное дело, что я делаю в свое свободное время, находясь в отставке.
— Так я и думал, — почему-то удовлетворенно сказал Ларионов, — обиделся. Между тем, вы исходите из неправильных предпосылок. Время, которое вы называете личным и свободным, таковым не является.
Собственно, Романов об том уже догадывался. Появление бывшего министра иностранных дел, а ныне, фактически хозяина Кремля (после смерти Мануйлова) и главы одной из ведущих думских фракций, главы Госдумы, министра внутренних дел, являющихся крупными современными политиками, не могло произойти только из-за опасений несчастного случая. Для это было достаточно послать спасателей.
— Господа, — предложил он. — Я так понимаю, вы хотите со мной побеседовать. И скорее всего, по важному вопросу. Не пройдете ли вы на кухню, там, по крайней мере, мы можем поговорить без лишних ушей. А я пока оденусь.
Ларионов кивнул и отправился на кухню. Семенов и Каргузов молча пошли следом.
Проводив их взглядом, Романов выскользнул из-под одеяла.
— Подожди, — остановил он собиравшегося уходить Щукина. Его он совершенно не стеснялся. И не так еще видели друг друга. — Расскажи мне коротко, что в стране происходит,
