– А что же вы? Так нельзя с сотрудниками! Мы же при исполнении. За это, знаете, статья! Неподчинение… – Он волновался оттого, что не знал, как помочь поверженному напарнику. Старик улыбнулся и подошел ближе. Собаки продолжали урчать и держать капитана. За самые важные места.
– Вот мое удостоверение. Я ваш коллега. Бывший, правда. Когда-то возглавлял всю кинологическую службу МВД СССР. Теперь вот на пенсии. – Он протянул удостоверение «Ветеран МВД».
Старший лейтенант с трудом различал буквы и надписи, но одну увидел точно: «Генерал-лейтенант…». Он выпрямился, насколько позволяло открытое окно, и козырнул:
– Простите, товарищ генерал-лейтенант! Неувязочка вышла.
И ровно в этот момент дверь подъезда распахнулась. Из нее выбежал сияющий Артем Павлов. Он быстро оглядел представшую перед его взором картину и присвистнул:
– Ого! Ледовое побоище какое-то! Что случилось-то? Помощь нужна? – Он посмотрел по очереди в лица старика генерала, старшего лейтенанта, одного пса и другого, а лица капитана было не видно. Помощь явно кому-то требовалась, но все замерли и не отвечали. Только капитан в клумбе тихо застонал. Он понял, что из такого положения адвоката не задержать.
Старший лейтенант опустился на сиденье. Затекли ноги, и голова отказывалась соображать. Вся операция провалилась из-за неуемной вредности Сосковца. Рация уже давно надрывалась требованиями ответить, как проходит операция. Павлов пожал плечами. Собаки внимательно проводили его взглядом. Генерал в отставке невозмутимо ответил:
– Нет-нет! Все в порядке! Правда, товарищ старший лейтенант?
– Так точно! В… порядке… – Водитель готов был зарыдать. Но не мог позволить этого себе на глазах бывшего главного кинолога страны, адвоката, старшего напарника, хотя и лежащего в цветах, и двух пар холодных собачьих глаз.
– Ну, если помощь не требуется, извините! Тороплюсь. – Артем быстро прошел к машине. Сел, завел двигатель. И через секунду уже выезжал со двора. Сизый дымок заставил собак чихнуть. Капитан милиции Сосковец ойкнул.
Утро
Утро в суде началось вполне мирно и даже чуть-чуть романтично. Аня поставила чайник и принялась раскладывать печенье с конфетами в вазочке.
За окном сидели два голубя. Они грелись на утреннем солнышке и самозабвенно ворковали. Девушка вздохнула. Судьба снова ее обманула. Думала, нашла кого-то необыкновенного, а оказался какой-то мамкин старый друг!
«И чего она никогда о нем не говорила?! – с досадой подумала девушка и силой заставила себя отбросить ненужные мысли. – Нет, хорошо, что так все прошло. Пусть будет друг».
Дверь внезапно распахнулась, и Аня ойкнула и отпрыгнула. На пороге стоял Колтунов, и вид у ее начальника был просто ужасный.
– Дмитрий Владимирович?! Что с вами?
– Что? – переспросил Колтунов и, не дожидаясь ответа, забегал по кабинету. Быстро осмотрел стол, стул, сейф, шкаф. Снова подбежал к столу. Перерыл конфеты в вазе. Оглядел Аню с ног до головы.
Аня съежилась: взгляд был подозрительный, глаза рыскающие, руки трясутся.
– Дмитрий Владимирович, вы себя как чувствуете? Может, чайку?
Колтунов уставился куда-то поверх ее головы:
– А? Да, да. Чайку. Чайку. Ты чего так рано пришла?
Девушка посмотрела на часы, а затем – удивленно – на судью:
– Почему рано? Я всегда так прихожу. Вы забыли?
Судья нервно посмотрел на наручные часы, потом – на настенные. Тряхнул головой и снова забежал за стол. Сел, выдвинул ящик, снова задвинул. Тяжело вздохнул и уронил голову на руки.
Аня, чтобы не мешать, отошла к подоконнику и сделала вид, что обрывает высохшие листочки цветов.
– Аня!
– Да, Дмитрий Владимирович?
Колтунов уже выглядел спокойнее и протягивал ей свою фирменную чашку с надписью «Дима».
– Наливай! А у нас там ничего не осталось от праздников?
– Я посмотрю, Дмитрий Владимирович.
Аня открыла нижнюю дверку шкафчика. Достала начатую бутылку коньяка «Хеннесси» – чье-то скромное подношение. Показала. Судья кивнул:
– Две ложки. Прямо в чай!
Аня исполнила требование; Колтунов залпом выпил кружку чая и протянул снова:
– Повтори!
Девушка аккуратно налила в кружку все те же «две ложки» коньяка, но на этот раз Колтунов дожидаться кипятка не стал, а выпил все как есть.
«Чудеса…» – настороженно отметила Аня.
Таким секретарша своего начальника не видела давно.
Топ-топ
Третью чашку он пил размеренно. Как обычно, вприкуску с печеньем и конфеткой. А тем временем, судя по доносящимся из-за двери звукам, зал наполнялся. Простучал тяжелыми ботинками доставивший арестованного конвой. Зашли, доложили. Заглянул и вежливо поздоровался прокурор Джунгаров, однако задерживаться не стал и от чая отказался:
– Не до чая, Дмитрий Владимирович. Сами понимаете.
Колтунов кивнул и посмотрел на часы.
«Ну, и где же адвокат Павлов? Уже две минуты осталось, а его все нет!»
И в тот же миг распахнулась дверь, и на пороге возник улыбающийся адвокат.
– Добрый день труженикам правосудия! Дмитрий Владимирович, здравствуйте!
Колтунов занервничал. Этот адвокат всегда его немного раздражал, а в такой день, как сегодня, его демонстративная независимость и вовсе была ни к чему.
– Анюта, выйди в зал. Проверь явку и начинай протокол, – распорядился судья.
Девушка пожала плечами и кое-как протиснулась мимо Павлова, робко, снизу вверх глядя в его глаза.
«Флирт?» – насторожился Колтунов, но тут же успокоился.
Павлов смотрел на его секретаршу недопустимо ласково, но это не был взгляд любовника – скорее отца.
Колтунов, приглашая войти, сделал энергичный жест, но адвокат то ли не понимал, то ли откровенно издевался.
– Вы что-то хотели, Дмитрий Владимирович?
– Я? – сглотнул Колтунов. – По-моему, это вы…
Однако дальше сформулировать, что, собственно, он хотел сказать, не удавалось.
– Дмитрий Владимирович, давайте начинать процесс, – мотнул головой в сторону зала адвокат, – публика волнуется.
Судья поджал губы, глянул в приоткрытую дверь и сразу же заметил в судебном зале несколько пишущих корреспондентов.
«Сволочи…» – как-то механически, почти беззлобно подумал Колтунов. Выгнать их он не мог. Увы, формально все процессы, кроме исключительных случаев, слушаются открыто и гласно.
«Адвокат постарался».
Заинтересованный в огласке происходящего, Павлов как-то снова обманул приставов и провел человек семь-восемь, причем самых упрямых и скандальных: из «Коммерсанта», «Ведомостей» и «Правдивой комсомолки».
Судья почувствовал, что краснеет, а Павлов с показной дружественностью подмигнул ему и показал двумя пальцами, как показывают детям «топ-топ», то есть «пошли ножками».
Это было невыносимо.
Василиса Прекрасная
– Прошу всех встать! – спокойно и как-то по-домашнему сказала секретарь Аня. Все поднялись, и Колтунов неторопливо прошел к своему месту. Махнул рукавом мантии и вдруг сам себе напомнил Василису Прекрасную из сказки.
«Бред!»
– Присаживайтесь! – распорядился Колтунов, разложил папки и оглядел зал.
Действительно, в первых рядах сидели с блокнотами и диктофонами восемь журналистов. И главное, сидела та милая девица в короткой юбочке. Судья бросил машинальный взгляд чуть ниже, но сегодня она, как назло, надела джинсы.
Дмитрий Владимирович вздохнул и быстро осмотрел присутствующих. За упакованной в джинсы девицей расположились три депутата гордумы от общественности. В самом углу два оперативника в штатском лениво читали газету. Все как обычно.
– Итак. Процесс объявляется продолженным, – произнес Колтунов. – На чем мы остановились в прошлый раз?
– Ваша честь, вы не дали нам высказаться по ходатайствам защиты, – укоризненным тоном напомнил прокурор Джунгаров, но тут поднял руку Павлов.
Судья на мгновение задумался и кивнул: «Пусть выскажется… ничего нового он не скажет».
– Говорите, Артемий Андреевич.
– Простите, Рашид Абдуллаевич, что прерываю, – извинился адвокат и повернулся к судье: – Чтобы сэкономить время, прошу разрешения дополнить свое ходатайство.
Колтунов поморщился. Дополнений он как-то не любил, а Павлов тем временем наступал:
– Ваша честь, все равно пока никто не высказался…
– Вы можете снять предыдущее ходатайство и заявить новое.
Колтунов хотел схитрить и хоть чуть-чуть подставить Павлова.
– Зачем? – наивно возразил адвокат. – Нет смысла снимать ходатайство, уже оглашенное. А добавить – в самый раз!
– Ну, тогда добавляйте!
Колтунов сцепил руки, пытаясь унять дрожь. Он знал, что еще совсем немного, и начнется такое светопреставление, что этому адвокатишке небо покажется с овчинку. Пусть себе доживает последние минутки.
«Дыши, дыши перед смертью… профессиональной!»
– Уважаемый суд, коллеги! – не зная, что его ждет, произнес адвокат. – В процессе по делу мэра Лущенко мы подошли к критической черте. После нее нет возврата.
