— Не понял я что-то: чем таким серьезным болен мой боец, что вы его уже два месяца у себя держите? Через три дня выезд в рейд, у меня людей в обрез, а он у вас полы в операционной моет — сам видел. — Взъерошенный, раскрасневшийся капитан в сердцах бросил свою панаму на стол и уселся на свободный стул. — Комбат наш вчера вернулся с предрейдового совещания, там комбриг ясно выразился, мол, всех «сачков» — в строй, особенно всех дембелей, рано им «на чемоданах» сидеть. Он так и сказал в заключение: «В рейд идут одни «старики», совсем, как в том фильме, помнишь?
Старший лейтенант, ординатор операционно-перевязочного отделения, кивнул головой — конечно, фильм помнил, разве можно было не знать знаменитую режиссерскую работу Леонида Быкова. Он покопался на столе, нашел «Историю болезни» солдата, о котором шла речь. Действительно, прошло около двух месяцев, когда он был в конце февраля госпитализирован к ним.
Его положил сам начальник отделения капитан Зыков. Парень пришел на прием и честно признался, что боится погибнуть, отслужил уже положенный срок, а замены все нет. Был в десятках рейдах, не дрейфил, а тут вдруг «что-то нашло». Так и видит себя убитым, почти в каждом сне. Да еще мать все письма пишет, сильно болеет — боится его не увидеть, просит Бога скорого возвращения сына. Понял его тогда капитан Зыков, долго осматривал-ощупывал, но нашел-таки подходящую причину для госпитализации — костный нарост в области колена (так называемая болезнь Осгут-Шляттера), довольно редко встречается. Сам и прооперировал младшего сержанта — сбил медицинским долотом эту шишку (довольно болезненный процесс, даже не смотря на обезболивание, но боец стойко переносил боль). После выздоровления парня оставили в отделении на одном условии — будет работать санитаром в операционной, помогать операционной сестре, будет и за чистотой там следить. Одним словом, станет беспрекословным работником, так и дождется своей замены. Тот согласился. За все время никаких претензий к работнику не было. Все к нему привыкли, Андрей оказался не только толковым санитаром, но и приятным в общении человеком. Когда Зыков сам уезжал по болезни в Союз, то строго наказал Невскому — додержи Андрюху до замены, так он ему обещал.
И вот теперь такое. Старший лейтенант попытался «навешать лапшу» командиру роты, рассказывая о долгом послеоперационном периоде при такой болезни. Ничего не помогло. К сожалению, тот сам видел жизнерадостного, смеющегося Тимухина в обществе медсестер. Пришлось вкратце поведать о «их договоре» с бойцом.
Капитан как-то сразу успокоился, закурил и прошел к форточке в ординаторской. Невский составил ему компанию. Они молча дымили, поглядывали друг на друга, больше никого в помещении не было. Наконец, капитан заговорил, назвал себя, протянув руку для пожатия — Шашков Петр. Представился и врач — хирург.
— Ты думаешь, Александр, у меня за них душа не болит? Еще как болит. У меня в роте треть дембелей, все хотят выжить, все хотят обнять мать-отца. Я сам комбату предлагал их не трогать, тем более что в начале мая, уж точно, их всех отправим домой в Союз. Но комбриг уперся. Это, мол, традиционный «рейд «стариков», так из года в год идет. Ничего с ними не будет. Это он так думает, а я знаю, что положим мы не мало их. И как я потом письма буду их родителям сочинять?! У вас один мой боец санитаром работает, вчера двоих своих забрал из госпиталя — тоже там стали нужными людьми. А как быть с остальными? Они не успели «спрятаться», значит, пусть их убивают. Нет, не могу я на это пойти. Пусть все решит судьба — кому жить, а кому помирать. Так что зови этого Тимухина Андрея, я сам ему все обскажу, и он откажется от своего «договора».
Старший лейтенант кивнул, вышел в коридор, попросил дежурную медсестру пригласить из операционной санитара Андрея. Он пришел довольно быстро. Улыбка на его лице стала «затухать», как только он увидел своего командира роты. Тимухин понял все сразу. Доложил капитану, что, мол, младший сержант и т. д. и т. п.
Капитан остановил доклад и коротко, но ясно дал понять, что ждет бойца в расположении роты не далее, чем через два часа. Он молча надел панаму и вышел, коротко козырнув.
Невский развел руками. Как помочь в этой ситуации, он не знал. Тимухин поблагодарил за лечение, мол, пора и честь знать, засиделся у них. Невский крепко пожал ему на прощание руку, пожелал удачи. Младший сержант кивнул головой и пошел на выход. На пороге он обернулся:
— Убьют меня в этом рейде, я чувствую! От судьбы не уйдешь.
— Да, ты что говоришь-то, Андрей. Вместе будем. Я ведь как раз еду с вашим вторым батальоном в этот рейд. Врач ваш, старший лейтенант Кульчеев Сергей, неделю как был положен в госпиталь, брюшняк у него вроде. Вот меня и определили на этот рейд. Все будет нормально, я уверен. Вернешься домой, мать обнимешь.
— Нет, доктор. Не вернуться мне, сон этот не зря так часто видел. Прощайте.
Он быстро вышел в коридор, опустив низко голову.
Невский сел писать его «Выписной эпикриз» в «Истории болезни». Лечение закончилось выздоровлением. Рекомендовалось беречь прооперированную ногу от больших нагрузок во избежание рецидива болезни.
2
Выезд был назначен на 4 часа утра 22 апреля, в день рождения вождя мирового пролетариата. Предстояло «чесать» Кандагарскую «зеленку». Впервые Невскому предстояло ехать не на Автоперевязочной, а в одном из БТР батальона. На «традиционной» машине поедет теперь врач-стоматолог Отдельной Медицинской роты старший лейтенант Иван Сухар. Это будет его первый рейд, конечно, немного волновался доктор. Последний день Невский консультировал его при сборах машины в рейд. Старался научить всему, что сам освоил за несколько подобных выездов. Пожелали друг другу удачи.
За день до этого был устроен строевой смотр всех подразделений, выходящих в рейд. Прямо с утра было приказано всем выстроиться на плацу 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады). Невский занял свое место среди офицеров 2-го мотострелкового батальона, с кем предстояло теперь ехать в рейд.
Сначала готовность проверяли офицеры управления Бригады, дотошно разбирая личные вещевые мешки солдат и сержантов. Каждый боец должен быть экипирован по списку. Это затянулось надолго. Офицеры батальона по ходу устраняли неполадки, записывали старательно все отмеченные недостатки, чтобы на следующем построении доложить об их устранении.
Невский откровенно скучал со своими батальонными санинструкторами и санитарами. Свою медицинскую сумку (десантный вариант) он лично собрал «под завязку».
После обеда опять было объявлено построение. Вновь офицеры управления Бригады проверили готовность теперь уже под руководством начальника штаба, невысокого подполковника с ярко красным лицом (каждый раз при встрече с ним Невскому казалось, что тот только что вышел из бани…), который разговаривал исключительно на «командном языке» (он не матерился, а просто разговаривал матом. Невский диву давался «богатству его речи», казалось, подполковник участвует в конкурсе на самое изощренное и необычное ругательство. Впрочем, его все понимали хорошо).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
