Старгорода никогда не селили.
Впереди бежал, весело виляя хвостом, Мишка. Велга шла второй, она торопилась, точно пытаясь обогнать стук собственного сердца.
– Помедленнее, – тихо позвал её Вадзим. – Я тут сейчас застряну.
– А ты втяни пузо.
– Я уже втянул, – сипя, ответил гусляр. – Для кого это вообще строили?
– Для старгородцев, – прыснув от смеха, ответила Велга.
– Какие-то худые у вас старгородцы. Бедные, видать. Кушать не на что.
– Заплатить богатым гуслярам найдём чем, – пообещала Велга. – Пошли скорее.
Наконец они упёрлись в белую храмовую стену, обошли здание, направились к открытым даже в ночное время воротам в детинец.
Колокол висел посередине детинца на Людском подворье, напротив крыльца в палаты воеводы. Велга обычно не обращала на колокол никакого внимания, но отец как-то раз остановил её возле него и показал на знаки ветвей, волн, змей и… рыб. Все, кто стоял за древней историей Старгорода, когда-то давно объединились здесь.
– Ну что? – Вадзим потёр ладони. – На таком я ещё не играл. – Он улыбнулся с предвкушением, по-разбойничьи хищно. – Начинать?
Велга поёжилась и невольно попятилась. Когда пробьёт колокол, уже не будет пути назад.
Она всё ещё могла сбежать. Она могла прямо сейчас развернуться и навсегда покинуть Старгород…
– Начинай, – едва слышно прошептала Велга.
Вадзим посмотрел на неё задумчиво, долго, наконец кивнул.
– Никогда не играл ни одной песни, которая собрала бы столько слушателей, – попытался пошутить он. – И после которой прольётся столько крови.
Он уже не сомневался, что так и будет.
Крови избежать не получится.
Вадзим взялся за верёвку, спускавшуюся от языка колокола.
– Ну, – вздохнул он и потянул.
И колокол зазвенел.
Впервые за двадцать пять лет. Впервые с тех пор, как в Старгород пришли рдзенцы. С тех пор, как на престол сели Белозерские.
И с каждым гулким ударом, что разносился по детинцу, с каждым громогласным призывом, точно по колдовству, захлопали двери и ворота. В небо взлетели с тревожным щебетом потревоженные птицы. Послышались шаги. Всё громче. Всё больше.
Старгород был готов. Он ждал только знака.
И Велга позвала. Это она. Единственная дочка Кажимежа Буривоя. Неудачная невеста влиятельных людей. Она смогла.
Бурей в груди зарождалась гордость. Она заставила расправить плечи, вскинуть высоко голову. Велга сделала пару шагов в сторону ворот, приготовившись встретить членов вече. Старейшие, мудрейшие, влиятельнейшие и богатейшие люди Старгорода спешили к ней. Они хотели выслушать её. Они собирались последовать за ней…
– Идут, – точно до сих пор не веря своим глазам, произнёс Вадзим за её спиной.
– Конечно, – фыркнула Велга, поглаживая Мишку у своих ног. – А ты сомневался?
– Ждал подвоха, – признался гусляр.
– И всё равно пошёл со мной? Хотя боялся подставы?..
Сомнение ужалило, точно оса. И Велга вдруг закрутила головой, переводя взгляд с ворот на Вадзима. Сердце забилось быстро, как пташка в силках.
– Думаешь?..
Она не успела даже закончить мысль. Над Старгородом прогремел взрыв. В небо поднялся дым.
Закричали люди. А Велга уставилась в чёрное небо, не в силах понять, что произошло.
– Это со стороны Южной башни, – пролепетала она. – Там, где Арн…
– Ложись! – гаркнул Вадзим.
Он схватил её в охапку, как куклу. Вдвоём они упали прямо под колокол. И тот вдруг зазвенел, когда о него, точно град, посыпались камни. Велга зажала руками уши, но всё равно расслышала тонкий собачий визг.
– Мишка! – Она потянулась к щенку, но тот со всех лап понёсся к палатам воеводы, нырнул под крыльцо.
– Куда?! – Вадзим удержал Велгу на месте.
Грохот повторился. Снова взрыв. И снова. Колокол зазвенел, когда в него посыпались удары.
– Что это?
А сверху всё летели и летели…
– Щепки, – проговорил Вадзим. – И камни…
– Какого лешего происходит?
Наконец взрывы затихли, и грохот по колоколу прекратился. Но с неба медленно, кружа, словно снег, опускалась пыль.
– Етить твою колотить. – От Вадзима шёл такой жар, что Велга вспотела в его хватке. – Кажется, ворот этих ваших Южных больше нема.
– Что?
– Вон. – Вадзим перевернулся на спину, ткнул пальцем куда-то в сторону храма Святой Лаодики.
Там, на примятых золотых куполах, растерявших золотой блеск в ночи, лежало нечто большое, тёмное.
– Ты хочешь сказать, это и есть ворота? – не поверила Велга.
– Хочу сказать, что поздравляю, – с презрением процедил Вадзим. – Кровь пролилась. Как ты и хотела.
– Нет, – Велга замотала головой. – Нет… Я этого не хотела. Не так…
Но было уже поздно. По правому берегу Старгорода пронёсся эхом, разрастаясь, усиливаясь сотней голосов, протяжный стон.
В Старгороде полилась кровь.
* * *
Пламенник с шипением потух, упав в воду, собравшуюся на дне канавы, что начиналась у Озёрных ворот. Следом полетело тело первого дозорного.
– Пошли быстрее. – Белый оглянулся на Хотьжера. – Чё ты стоишь?
Тот склонился над вторым телом и что-то бормотал.
– Ты чё? – скривился Белый. – Молишься?
Даже в темноте Белый смог разглядеть, какое полное негодования лицо скорчил дружинник, и насладился им вдоволь.
– Ты правда молишься? – с презрением произнёс он. – Пошли. Нельзя терять время.
Хотьжер схватил мёртвого дозорного за ноги и потащил к канаве.
– Ты убил их исподтишка, – возмущённо прошептал он. – Как…
– Как убийца? – подсказал Белый. – Правильно. Потому что я и есть убийца.
Тело с плеском приземлилось в воду.
– Давай! – Белый тут же сорвался с места. – Шевелись. И так всю работу за тебя сделал! – И он поспешил к улочке, что терялась в закутках между Озёрными воротами и Княжьей башней.
Белый хорошо знал Старгород. Он часто бывал там, на правом берегу даже чаще, чем на левом. На левом он обычно останавливался на ночлег. На правом выполнял договоры. Там жило больше богачей, и они охотнее нанимали Воронов.
Поэтому, где и какие ворота, Белый запомнил хорошо. В его деле всегда стоило помнить, как уйти из города.
А в укреплённой части Старгорода ворот было семь: Водяные, что вели к реке, сразу на мост к Торговым рядам, где обычно проходило больше всего народу и где днём легко получалось затеряться в толпе; Белая башня около Сутулого моста, с которого старгородцы любили скинуть кого-нибудь в реку в виде казни; Княжья башня, у которой обычно почти никто не бывал, стояла на самом краю высокого берега и потому накренилась; Озёрные ворота, что вели к Белому озеру и усадьбе князя Белозерского; Скотьи ворота, через которые выводили на выпас скотину и которые обычно не закрывались даже ночью, что было удобно для работы Воронов; и, наконец, Южная башня, от которой шла дорога на кладбище или на тракт к Златоборску.
Всё это стоило держать в памяти, чтобы, если что, уйти от погони. Но Белый обычно работал осторожно, так, чтобы погони не возникло.
– Нам сюда. – Он
