презрением.
В отличие от Воронов они не любили смерть. Белый Ворон, напротив, с каждым последним вздохом случайного человека на улице, с каждой каплей крови ощущал себя свободнее. Чище. Сильнее.
Он не вкушал чужие посмертки. Но наблюдать, как хрупки чужие жизни, было так же приятно, как забирать их самому.
Матушка сделала из него чудовище. Из всех своих Воронят она вырастила уродцев, неспособных наслаждаться жизнью. Вместо огня она вдохнула в их сердца лёд. Вместо ласки познакомила с болью. Возможно, Белый был немногим живее главы Охотников, в чьей груди чернела пустота.
Потому что он, как ни пытался напитаться чужим огнём, сам оставался пуст.
Взгляд наткнулся на Велгу в её золотом платье. Она вся пылала, как летний день. Может, поэтому он и тянулся к ней, пытаясь хоть на мгновение ощутить простое счастье жизни, доступное другим людям?
Там, в ольховой роще, он будто впервые вдохнул полной грудью. И теперь чем дальше они становились друг от друга, чем больше бояр окружало Велгу, тем тяжелее становилось дышать.
Как он раньше жил, не дыша?
Медленно, стараясь не привлекать внимания, Белый подошёл к остальным, прислушался.
Мороз задержался, оглядываясь на город, покачал головой.
– Ладно, отстроимся, всё восстановим. Хорошо хоть ничего не спалили, – вздохнул он. – А то где чародеи, там вечно пожары, чтоб их, – добавил он почти плаксиво.
– А храм? Храм-то?
– Отстроим! Краше прежнего будет.
Велгу и самых старых членов вече увели к Озёрной башне, откуда почти не слышно было звуков сражений. Людей князя теснили, а когда показалось солнце, принесли вести о том, что дружина полностью сдалась и подчинилась вече.
– Князя видели во дворце, – выступил Ярош. – Схватим его, пока не сбежал.
Открыли тяжёлые Озёрные ворота, и народ потянулся из города к усадьбе Белозерского.
Солнце поднялось над городом, но никто уже не увидел при свете дня, что стало со Старгородом. Вече спешило.
Никто даже не попытался их остановить. Стражники разбежались, завидев толпу.
– Где князь?!
Велгу точно несло бурным течением. Белый протиснулся к ней, схватил за ворот, притянул к себе, буквально как щенка из воды выдернул.
– Держись рядом, – прохрипел ей на ухо, обхватил одной рукой вокруг талии, прижал.
Их толкали со всех сторон, давили. Во дворце было слишком тесно, а народ всё шёл и шёл.
– Где князь?!
– Уродец, выходи!
Вверх по ступеням. Велга перебирала ногами изо всех сил, лишь бы поспеть за разъярённой толпой. Белый подталкивал её в спину, она буквально подлетала в его руках.
– Они разорвут его на части, – пробормотала Велга, но Белый, что удивительно, услышал.
– Поздно опомнилась. – Он почти подкинул её на верхнюю ступеньку.
Толпа вы́сыпала в проход к залу. Ставни были закрыты. Темно. Почти как ночью. Слышны только крики, ругань, топот. Весь дворец шатало.
– Он в престольной палате! – выкрикнул кто-то.
– Нет-нет-нет, – залепетала Велга.
Они её слушать не будут. Толпа жаждала крови. Как дикий зверь, почувствовавший человечину, она уже не желала ничего другого.
Кровь старгородцев пролилась, как того желала Велга. Ненависть вспыхнула ярко, жарко, испепеляюще. И её не погасит уже ничто, кроме крови князя.
На что она надеялась? Что сможет усмирить вече? Этих упрямых, самонадеянных, властных мужчин? Она? Глупая маленькая девчонка.
– Нет-нет-нет… – продолжала повторять она, как молитву.
– Поздно.
Распахнули двери в престольную палату, и яркий солнечный свет на мгновение ослепил. Белый прищурился. Все остальные тоже замедлились. Они ворвались в зал, но тут же растерянно замешкались, оглядываясь по сторонам.
– Где он?
Престол оказался пуст.
Деревянные, увитые рыбьими и змеиными узорами столпы, подпиравшие вход в зал, остались позади. Белый провёл Велгу вперёд. И толпа, которая только что несла её, словно река маленькую рыбку, расступилась.
Все посмотрели на Велгу Буривой.
А она – только что испуганная, оробевшая – вмиг переменилась.
Легко, словно ветер, Велга выскользнула из рук Войчеха.
Шаг её стал твёрдым, уверенным. Не оглядываясь, она пошла прямо. Члены вече, собравшиеся вокруг, расступились, пропуская её вперёд. К престолу.
Стало совсем тихо. Даже народ, всё напиравший и напиравший сзади, едва слышно, словно далёкая гроза, затих в проходе от лестницы к залу.
Велга взобралась на подмостки, на которых стоял трон, обошла его полукругом. Не поднимая глаз, она коснулась вырезанных змей, что обвивали княжеский престол.
Наконец она остановилась, встав к нему спиной, и свет из окон упал на неё, озаряя окаменевшее лицо.
Она опустила голову, и Белый увидел, как она зашевелила губами, но никто не разобрал ни слова.
– Что ты там лепечешь?! – гаркнул кто-то от окна.
Боярин Мороз вышел вперёд:
– Закрой свой…
Он не успел договорить. Велга вскинула голову. И солнечный свет пламенем окрасил её платок.
– Князья Белозерские предали Старгород! – воскликнула она тонким голосом.
В толпе раздались смешки.
– Они обещали нам процветание и мир, но втянули в бедность и войну. – Велга грозно сверкнула глазами. – А сегодня князь Матеуш поднял оружие на собственный народ.
Она, такая маленькая, хрупкая, в своей ярости показалась настолько смешной, что мужчины в зале снова заулыбались. Но вот она расправила плечи, сложила руки за спиной. И голос её стал ровным, хладнокровным, совсем как у…
Венцеславы…
– Казна Рдзении пуста, все средства уходят на борьбу с чудищами. Земля рдзенцев проклята. Их владения на левом берегу Модры заполонили духи Нави. Сама мать-природа их ненавидит и наказывает за грехи.
Кто-то осенил себя священным знамением. Кто-то с отвращением скривился.
– Рдзенцы – все бесы, – послышалось от стены.
– И всё золото уходит на то, чтобы защитить людей от духов. Только Старгороду ничего не остаётся. Рдзенская корона тратит всё больше на Охотников, мало того что продолжает повышать нам налоги, так ещё и втянула в войну.
– А гибнут-то наши дети, – поддакнул Ростих Мороз.
– Мой сын погиб весной…
– И мой…
– Мы все кого-то потеряли! – кивнула Велга. – Мои старшие братья сражались за рдзенскую корону и погибли за неё. Мой отец желал мира с Ратиславией. Он понимал, что Старгород не должен страдать ради чужих целей. Но он всё равно отправил сыновей на войну, следуя приказам королевы. И в благодарность за это королева Венцеслава заказала убийство всей моей семьи!
Словно молния ударила прямо во дворец. Мужчины замолчали. Никто не произнёс ни слова.
И только позади, там, откуда было не расслышать Велгу, шептались, передавая её слова.
– Вот как поступают князья, когда правят Старгородом. Сначала они отдали наши земли рдзенцам, и полилась кровь граждан, что были не согласны. Потом они решили отправить нас на войну. Белозерские забирают наше золото и нашу кровь, но ничего не дают взамен. Князья просто используют нас!
– Ты сама княжна… – выступил
