— Прежде всего я хотел бы поздравить всех от имени городского собрания, мэра и начальника Управления полиции за прекрасно проделанную работу. Мы ведь, как всем вам известно, оказались в достаточно сложной ситуации, поскольку речь шла о серийном грабителе.
— А я не знал, что еще и другие были! — крикнул Иварссон, чем вызвал смех в зале. Он стоял позади всех, ближе к двери, откуда мог наблюдать за поведением всех присутствующих.
— Ну в общем, правильно, — улыбнулся Мёллер. — Я хочу сказать… ну вы знаете, мы все очень рады, что дело это окончено. Но прежде чем мы выпьем по стаканчику шампанского и разойдемся по домам, я хотел бы особо поблагодарить того, кто сыграл главную роль…
Харри почувствовал, как все повернулись в его сторону. Он ненавидел такие торжественные сборища. Речь шефа, ответные речи сотрудников, шутовские благодарности, весь этот банальный театр.
— То есть Руне Иварссона, который руководил следственной бригадой. Поздравляю, Руне!
Аплодисменты.
— Может, ты скажешь несколько слов, Руне?
— Нет, благодарю, — процедил Харри сквозь зубы.
— Да-да, конечно, — сказал Иварссон. Все присутствующие обернулись в его сторону. — У меня, к сожалению, нет такой привилегии, Бьярне, как у тебя, заявить, что я не умею произносить речи на торжествах. Потому что я это умею. — Смех в зале усилился. — И как опытный оратор, много раз выступавший на встречах, посвященных нашим успехам, я не стану утомлять вас, раздавая похвалы всем и вся. Работа в полиции — командная игра, как в спорте. Беате и Харри заслужили честь забить победный гол. Но ведь вся комбинация была разыграна на высшем уровне.
Харри не поверил своим глазам, но все собравшиеся снова согласно кивнули.
— Поэтому я хочу выразить благодарность всем сразу, — Иварссон окинул взглядом собрание, видимо, для того, чтобы каждый почувствовал, что именно его он видит и благодарит. А потом воскликнул веселым голосом:
— А не пора ли нам скрутить голову этой бутылке?
Кто-то передал ему шампанское, и, несколько раз встряхнув бутылку, он стал ее откупоривать.
— Нет, это уже совершенно невыносимо, — шепнул Харри на ухо Беате. — Я линяю.
Она укоризненно посмотрела на него.
— Пожалуйста! — Пробка ударилась в потолок. — Подставляйте стаканы.
— Извини, — сказал Харри, — увидимся завтра.
Он зашел в кабинет, взял пальто. Спускаясь вниз, прислонился к стенке лифта. Пару часов он, конечно, поспал на даче Албу. А в шесть утра, подъехав к железнодорожной станции в Моссе, позвонил из телефона-автомата в местное отделение полиции и сообщил, что обнаружил труп на берегу моря. Он знал, что местные полицейские запросят помощи у столичного управления. Поэтому, вернувшись в Осло около восьми, он устроился в кофейне на Уллеволсвейен, где наслаждался кофе «Кортадо», пока не решил, что дело уже передано кому-то другому и он может спокойно ехать в контору.
Дверцы лифта распахнулись, и Харри, пройдя через вертушку, вышел на холодный чистый столичный воздух, который, как утверждают, загрязнен еще хуже, чем в Бангкоке. Он вспомнил, что спешить ему некуда, и умерил шаг. Думать сегодня ни о чем не надо, нужно просто лечь в постель и поспать, желательно без сновидений, а проснувшись утром, знать только одно — что все двери за ним закрыты.
Все двери, кроме одной. Той, которую он никогда не закрывал и не собирался закрывать. Но думать об этом надо будет только завтра с утра. Завтра утром они с Халворсеном снова пройдут мимо Акерсельвы. Постоят возле дерева, где нашли ее. Постараются в сотый раз воссоздать картину. Не потому, что что-то упустили из виду, а чтобы вновь окунуться в ту атмосферу, снова почувствовать то, что испытали тогда.
Он пошел узкой тропинкой через лужайку, сокращая путь. И даже не взглянул в сторону серого здания тюрьмы слева от него. Расколь, по-видимому, на сей раз отложил шахматы в сторону. Ни на Ларколлене, ни где-то еще им не найти улик против цыгана или его приспешников, даже если сам Харри возьмется за расследование. Они выждали столько, сколько сочли нужным. Забойщик мертв. Мертв и Арне Албу. «Справедливость словно вода, — сказала как-то Эллен. — Она всегда пробьет себе дорогу». Они понимали, что это неправда, но порой и в ложном утверждении можно найти хоть какое-то утешение.
Харри услышал завывание сирен. Впрочем, он слышал их уже давно. Белые автомобили с включенными голубыми мигалками промчались мимо в сторону Грёнланнслейрет. Он постарался не думать, по какому вызову они выехали. По всей видимости, не ему с этим делом разбираться, а если и ему, ничего, подождут. До утра.
Том Волер решил, что заявился слишком рано, что у обитателей бледно-желтого дома есть какие-то дела в городе в дневное время. И потому, нажав нижнюю и последнюю кнопку домофона, он уже было собрался ретироваться, как вдруг услышал приглушенный металлический голос:
— Алло?
Волер обернулся.
— Привет, это… — он посмотрел на табличку с именами жильцов рядом с кнопкой, — …Астрид Монсен?
Двадцать секунд спустя он уже стоял на лестничной площадке перед открытой на цепочку дверью, из-за которой его разглядывала насмерть перепуганная женщина с веснушчатым лицом.
— Можно мне войти, фрёкен Монсен? — спросил он и обнажил зубы в улыбке в стиле Дэвида Хасселхоффа.
— Нет, нельзя, — пропищала хозяйка квартиры. Вероятно, «Спасателей Малибу» она не видела.
Он протянул ей свое удостоверение:
— Мне надо задать вам несколько вопросов касательно смерти Анны Бетсен. Мы полагаем теперь, что это не было самоубийство. Мне известно, что один из моих коллег расследовал дело по личной инициативе и разговаривал с вами на эту тему.
Том Волер слышал, что животные, в особенности хищники, могут чуять страх по запаху. Но это его не удивляло. А удивляло его то, что не все обладают таким умением. У страха такое же летучее горьковатое амбре, как у бычьей мочи.
— Чего вы так боитесь, фрёкен Монсен?
Зрачки у нее еще больше увеличились. Волосы на затылке у Волера встали дыбом.
— Нам очень важна ваша помощь, — сказал он. — Самое главное в отношениях между полицией и простыми людьми — это честность, разве вы не согласны?
Глаза у нее забегали, и он решил воспользоваться шансом:
— Мне кажется, мой коллега каким-то образом замешан в этом деле.
У нее отвисла челюсть, и она беспомощно уставилась на него. Победа!
Они сели в кухне. Коричневые стены были сплошь увешаны детскими рисунками, и Волер решил, что у нее куча племянников. Слушая ее, он делал пометки в блокноте.
— Я услышала грохот на лестнице, вышла и на площадке прямо перед своей дверью увидела согнувшегося в три погибели мужчину. Он, наверное, упал, и я спросила, не нуждается ли он в помощи, но ясного ответа не получила. Тогда я поднялась наверх и позвонила в квартиру Анны Бетсен, но и она не ответила. Я снова спустилась и помогла ему встать на ноги. Вокруг валялись выпавшие у него из карманов вещи. Я нашла бумажник и банковскую карточку с именем и адресом. Потом помогла ему выйти на улицу, остановила такси и сообщила шоферу адрес. Вот все, что мне известно.
— И вы уверены, что это был тот человек, который позднее приходил к вам? То есть Харри Холе?
Она сглотнула. И закивала головой.
— Отлично, Астрид. А как вы догадались, что он был у Анны?
— Слышала, как он пришел.
— Вы слышали, как он пришел, и слышали, как он вошел в квартиру Анны?
— У меня рабочий кабинет прямо у лестницы. И там все слышно. У нас ведь дом очень тихий, редко когда что-то случается.
— Может быть, еще кто-то приходил к Анне в тот вечер?
Она помедлила:
— Мне показалось, что кто-то пробрался вверх по лестнице сразу после того, как полицейский уехал. Но по-моему, это была женщина. В туфлях на высоких каблуках. Совсем другой звук получается. Я подумала, что это фру Гундерсен с четвертого этажа.
— Кто?
— Она обычно, когда пропустит пару стаканчиков у «Старого майора», вот так по лестнице домой добирается.
— А выстрелы вы слышали?
Астрид покачала головой:
— Нет, у нас между квартирами хорошая звукоизоляция.
— А номер такси не запомнили?
— Нет.
— В котором часу вы услышали грохот на лестнице?
— В четверть двенадцатого.
— Вы уверены, Астрид?
Кивнув, она сделала глубокий вдох.
Волер поразился, с какой твердостью она произнесла следующую фразу:
— Это он убил ее.
Он почувствовал, как у него участился пульс. И сильно.
— Что заставляет вас утверждать это, Астрид?
— Я поняла, что тут что-то не так, услышав о самоубийстве Анны. Этот мертвецки пьяный мужчина валялся на лестничной площадке, а когда я позвонила в дверь Анны, она не ответила, ведь так? Я думала обратиться в полицию, но тут он заявился снова… — Астрид посмотрела на Тома Волера так, будто она тонула, а он ее спасал. — И первым делом спросил, узнаю ли я его. Вот я и поняла, что он имел в виду, не так ли?
