недель что-то происходит, но я стараюсь не думать об этом. Самым большим тревожным сигналом является то, что она начала говорить со мной – я имею в виду по-настоящему говорить, неловко говорить – о таких вещах, как секс и контрацепция, подчеркивая, что я могу прийти к ней с чем угодно, она всегда рядом, несмотря ни на что. Однажды она даже расплакалась, и мне пришлось обнять ее. Я заверила, что люблю ее и что между нами все хорошо. Я думаю, это ее не удовлетворило, потому что она продолжает общаться со мной – спрашивает, не хочу ли я сделать маникюр (эм-м, я никогда не хочу делать маникюр), и она проявляет неподдельный интерес к различным моим делам. Она купила для дома светодиодные лампочки, а затем объявила о значительном сокращении потребления красного мяса из-за воздействия на окружающую среду.
Сегодня вечером я замечаю кое-что еще. Не могу поверить, что я не догадалась об этом раньше. Мама празднует мой день без вина. На самом деле я не могу вспомнить, когда в последний раз видела ее непьющей.
Я думаю об этом, пока подключаю подаренные AirPods к своему телефону.
Мама прерывает меня как раз в тот момент, когда у меня в ушах начинает играть музыка:
– Дорогая, можно с тобой поговорить?
Папа уходит на прогулку с Зои, а мы с мамой садимся на диван в гостиной.
– Конечно, – соглашаюсь я. – Только давай не о сексе. Не самая моя любимая тема.
Мама одаривает меня натянутой улыбкой.
– Нет, на самом деле я хочу поговорить о себе.
– Хорошо. – Мне немного тревожно. Я думаю, что отсутствие вина означает рак. У моей мамы рак. Она умирает и вот-вот разрушит мой мир. О мой бог.
Мама делает глубокий вдох. Мое сердце замирает. Я не готова. Что бы это ни было, я никогда не буду готова.
– Я хочу сказать тебе, что у меня проблемы с алкоголем, поэтому я решила бросить пить и обратиться за профессиональной помощью.
Фух, не рак и не совсем срочные новости, но я рада слышать, что она признала проблему и понимает, что ей окажут помощь.
– Хорошо.
– Я знаю, ты раньше поднимала тему моего алкоголизма, так что если у тебя есть вопросы…
– У меня нет вопросов, – быстро произношу я.
– Ну, если вдруг, – говорит мама таким тоном, который подразумевает, что я должна задать вопрос.
– М-м-м… Ладно… что теперь? – Вот так. Хороший вопрос.
– Теперь я хожу к психотерапевту, – отвечает мама.
– А как насчет анонимных алкоголиков? Разве не так люди бросают?
– Не всегда. Я уже месяц не пила. Все идет хорошо, лучше, чем я думала. Я не говорю, что это легко или нет искушения, но у меня все хорошо. И мне жаль, что я скрывала это от тебя, но я не хотела говорить, что происходит, пока не почувствовала, что справляюсь… хотя это не то, с чем можно просто так справиться. И да, я пойду в группу анонимных алкоголиков, если мне понадобится дополнительная поддержка. Как бы то ни было, это ежедневное обязательство, и я должна быть собранна. Я должна разобраться в причине, по которой я так много пила.
– И в чем же причина?
Признаюсь, теперь мне любопытно. Это моя мама, и мы никогда раньше так не разговаривали – как друзья, два человека, общающиеся вне ролей матери и дочери.
Мама испускает тяжелый вздох и драматично откидывает голову назад.
– Я точно не знаю. Стресс, полагаю. Не хочу оправдываться, но просто с вином стало слишком легко расслабиться. Было ли это давление на работе или беспокойство о семье, я принялась использовать вино как опору. Когда начинаешь пить, чтобы справиться со сложными ситуациями, это определенно становится проблемой. Сейчас я работаю над этим. Мэнди Кумар направила меня к знакомому психологу, так что у меня есть психотерапевт, который помогает. Как я уже сказала, я могу попробовать анонимных алкоголиков, но я не совсем уверена, подходит ли это мне. Я буду делать шаг за шагом.
– Я горжусь тобой, мама, – удается произнести мне, несмотря на ком в горле.
Она обнимает меня, а потом заливается слезами, и, ну, может быть, я тоже… совсем чуть-чуть.
После наших объятий я сильнее ощущаю собственный душевный груз. Мама своей откровенностью потрясла меня до глубины души. Ее открытость и честность заставляют меня чувствовать себя намного хуже из-за того, что я обманываю ее. Некоторые секреты настолько тяжелы, что могут поставить на колени. Думаю, мне надоело тащить эту ношу в одиночку.
– Раз уж мы говорим по душам, – начинаю я, – есть кое-что, что я, вероятно, должна тебе сказать. – Мама выглядит встревоженной. – О, господи, нет, не это, – отмахиваюсь я. – Я не беременна. – Она сразу же расслабляется. – Это о злоупотреблении… ну, вроде того. – И вот, когда я выпаливаю это, плотина прорывается, высвобождая водопад секретов.
Я рассказываю ей о своем плане мести Райли за то, что та выдала меня; о том, как последовала за ней на ее рандеву с парнем постарше, и о фотографиях, которые мы с Джеем сделали в качестве доказательства.
– Я передумала почти сразу, – продолжаю я. – Я знала, что если эти фотографии всплывут, Дилан в конечном итоге станет сопутствующим ущербом.
– Полагаю, Дилан узнал, – говорит мама.
Я киваю.
– Джей отправил их под вымышленным именем, потому что решил, что это «лучше, чем обманывать Дилана».
– Может быть, он прав. – Мама задумчиво смотрит на меня.
– Но эти фотографии вывели Дилана из себя, и я чувствую ответственность за все это.
– Что значит… всё?
Теперь я должна рассказать ей о пристрастии Райли к таблеткам и о том, как Дилан украл у нее наркотики на новогодней вечеринке у Тиган:
– Я пошла на ту вечеринку и тоже изрядно напилась, пытаясь сблизиться с Райли, наивно полагая, что смогу между ними все исправить.
Маме нужна вся неприукрашенная правда. Я рассказываю ей о том, как помогала Райли разыскать ее биологического отца, а также про Моник и Вуки, думая, что мама будет шокирована. Так и есть, но не в той степени, в какой я ожидала.
– Летти, боже мой. – Мама качает головой. – Это очень… это слишком. Тебе со стольким пришлось столкнуться, и ты столько скрывала от меня.
– Я знаю. И для протокола: я не пью, не ищу мести и не принимаю наркотики. Но Райли все еще употребляет, и она все еще встречается с тем взрослым парнем и вообще не занимается своими семейными делами. По крайней мере, сейчас Дилану лучше, и мы с Джеем пытаемся ему чем-то помочь. Но я все еще ощущаю вину за свою роль во всем этом бардаке.
Мама медленно кивает:
– Я чувствую, что действительно подвела тебя, Летти. Возможно, мое пьянство мешало нам ближе общаться. Мне жаль, что ты боролась и со стольким справлялась в одиночку. Но месть… Милая, тебе, конечно, виднее, но месть никогда не помогает.
– Ты собираешься сказать, что это палка о двух концах? Я это уже слышала.
– Ну, так и есть, – говорит мама. – И я рада, что ты покончила с этим. Тебе следовало поговорить со мной и не делать вид, что все в порядке.
Правда ранит.
– И просто для протокола, – продолжает она. – Уиллоу сказала мне, что Эван не биологический отец Райли, но я не думаю, что Эван знает.
– Да, я тоже так считаю, – соглашаюсь я.
– То, что делает Райли, очень, очень опасно, – добавляет мама. – Нам нужно помочь ей –
