немедленно. Нам нужно поговорить с Уиллоу.
– Согласна. – Теперь крыса – я, но, по крайней мере, я делаю это для блага Райли. Конечно, именно так думал Джей, когда сливал фотографии Дилану, и посмотрите, чем это обернулось. Я все еще надеюсь, что поимка шантажиста загладит вину.
Мы обе притихли, осознавая масштаб происходящего.
Должно быть, мое лицо выдает мои мысли, потому что мама спрашивает:
– Летти, это вся история? Ты сказала, что помогаешь Джею с чем-то, связанным с Диланом. Происходит ли что-то еще, о чем мне следует знать?
Я вздыхаю. Это вырывается так быстро, словно меня рвет словами:
– Дилана шантажируют, потому как он что-то сделал. Возможно, нечто постыдное, и он не хочет, чтобы кто-нибудь это увидел. Я не знаю что, но нечто действительно плохое, и еще он украл ожерелье тети Эмили, чтобы расплатиться с шантажистом.
– Что?! – У мамы отвисает челюсть. – Он брал у нее какие-нибудь деньги?
– Нет. Он не смог раздобыть денег, поэтому украл ожерелье. Дилан сказал, что шантажист так напугал его, что это стало одной из причин, по которой он принял таблетки. Джей Кумар пытается выследить того, кто ему угрожает. Как бы то ни было, Дилан положил ожерелье обратно и больше ничего брать не планирует. Он чувствует себя слишком виноватым, к тому же теперь есть некоторая надежда, что Джей сможет вытащить его из этой передряги.
– Срань господня, – это произносит мама, которая почти никогда не ругается. – Летти, это правда?
– Нет, мам, я выдумываю на ходу. Конечно правда.
– Нам нужно пойти поговорить с тетей Эмили, – решает мама.
– Зачем? Мы же не можем рассказать ей об ожерелье.
– Мы должны сказать ей.
– Почему?
– Потому что Дилан уязвим, и если его шантажируют, его мать должна знать.
Глава 40
Алекс и Летти вышли из дома вместе, на ходу бросив Нику несколько неопределенных слов. Они спешили вниз по Олтон-роуд, чтобы добраться до дома Эмили до того, как супруги отправятся на большую вечеринку – они впервые оставляли Дилана дома одного с начала года. Алекс знала об их планах, потому что Эмили попросила ее заглянуть и проведать племянника.
Войдя без стука, Алекс прошла в прихожую. Громкий и неожиданный голос, раздавшийся в конце коридора, заставил ее застыть на месте. Это был Самир Кумар, и тон у него был сердитый.
Алекс не стала медлить и, промчавшись по коридору, вошла в кухню, где обнаружила Самира, стоящего спиной ко входу. Летти подошла к матери сзади, заглядывая ей через плечо, чтобы тоже увидеть разворачивающуюся перед ними сцену. Алекс создала физический щит между своей дочерью и тем, что, по-видимому, было жарким конфликтом.
Разгневанный Самир обращался к Кену и Эмили.
– Это не просьба! – рычал он. – Я требую держаться подальше от моей собственности и особенно от моей жены.
Кен и Эмили были одеты для вечернего выхода. Они представляли эффектную пару: Кен в отличном, сшитом на заказ костюме и Эмили в потрясающем черном платье с глубоким вырезом, открывавшим, помимо всего прочего, ожерелье с изумрудной подвеской, украденное Диланом. Супруги стояли неподвижно, выслушивая тираду Самира. Взгляд Кена сверкал острее кинжалов. Эмили, казалось, тоже кипела от злости, хотя ее враждебность была направлена на мужа.
Самир повернулся при звуке шагов. Его сердитые темные глаза впились в Алекс.
Летти отступила на шаг, оставаясь довольно близко к матери.
– Мне жаль, что вам пришлось это увидеть, – произнес Самир. – Но у меня появилась серьезная проблема с вашим шурином, которую необходимо решить, и немедленно. Я надеялся сделать это наедине, но, похоже, на Олтон-роуд все суют нос не в свое дело.
– Что происходит? – спросила Алекс.
– Скажи им, Кен, – произнесла Эмили обвиняющим тоном. – Или, еще лучше, почему бы вам не показать видео моей сестре, Самир? В отличие от моего мужа у меня нет секретов от своей семьи.
Самир не колебался. Он держал свой телефон на уровне глаз Алекс, что позволяло Летти тоже видеть его.
– Я установил камеры вокруг своей собственности, и они запечатлели это, – проговорил он.
Камеры видеонаблюдения не были редкостью в Мидоубруке. Даже Кен установил камеру на дверной звонок после того, как Человек-жук якобы разбил окно в канун Рождества.
На зернистых кадрах с камеры Самира, снятых после наступления темноты с высокой точки обзора, была запечатлена Мэнди Кумар на своем заднем дворе, стоящая очень близко к Кену. Они явно оживленно беседовали, но Алекс не могла разобрать выражения их лиц. Когда Мэнди сделала жест, как бы указывая на камеру, они с Кеном скрылись из виду. Алекс не могла сказать, вошли ли они в дом или просто переместились в такое место, откуда их нельзя было достать.
Когда Кен снова появился в кадре, он был без Мэнди. Мгновение спустя он спустился по лестнице на лужайку и поспешил прочь от дома, направляясь по той же лесной тропинке, на которой Алекс видела его раньше.
– Когда это было снято? – спросила Алекс.
– Прошлым вечером! – Самир все еще кипел от злости. – Восемь тридцать. Как раз когда я ушел из дома, чтобы сходить в продуктовый магазин.
Кен шагнул вперед, выглядя скорее раздраженным, нежели смущенным:
– Я не понимаю, в чем тут проблема. Нет ничего плохого в том, чтобы нанести дружеский визит соседу.
– Ты имеешь в виду сексуальную соседку, к которой я отношусь с подозрением уже год, и те дружеские визиты, о которых ты мне не рассказываешь? – спросила Эмили. – Это неприемлемо!
Лицо Кена выражало протест, казалось, он всем видом пытался опровергнуть обвинения Эмили:
– Я же говорил вам обоим, что это ничего не значит. Я пошел туда, чтобы поговорить с ней о Дилане. Она специалист по психическому здоровью, и я хотел узнать ее мнение. Прости, что я так беспокоился о нашем сыне.
– Я не понимаю, почему этот разговор должен происходить после наступления темноты на заднем дворе моего дома, – заявил Самир. – И я тоже специалист по психическому здоровью. Почему бы не поговорить с нами обоими? Но сейчас, независимо от твоих потребностей и намерений, я хочу, чтобы ты держался подальше от моей жены. Это понятно?
– Как скажешь, чувак. – Голос Кена звучал так, словно ему было все равно. – Я не хочу иметь ничего общего с твоей женой. В любом случае, она не может помочь моему бездарному ребенку.
– Бездарному?! – Обиженный голос донесся из коридора. Дилан протиснулся мимо Алекс и Летти на кухню. – Ну, пап? – спросил он, глядя прямо в лицо опешившему Кену. – Кто бездарный? Я или Логан?
Самир на мгновение встретился взглядом с Алекс. Его гнев прошел. Вместо этого она увидела сострадание.
– Не отвечай! – рявкнул Дилан на своего отца. – Логан же всеамериканский игрок в лакросс! Он лучший парень во всей лиге, верно? Как можно его назвать бездарным? Так что, думаю, остаюсь только… я. – Он ткнул в себя.
– Дилан, я не имел в виду…
– Нет, ты именно это и имел в виду. Ты, наверное, очень хотел, чтобы у меня получилось, не так ли, папа? Ты, наверное, хотел, чтобы передозировка убрала меня со сцены. Наверное, я даже это сделал неправильно.
– Эй, Дилан, не говори так! Никогда так не говори. – Кен выглядел пораженным. –
