Недолгие их переговоры привели к тому, что было решено звонить Саше. А поговорив по телефону и получив, надо думать, инструкции к дальнейшим действиям, Рустам забегал по дому, притащил откуда-то толстую строительную изоленту, заклеил мне рот, разбив при этом губу о зубы, отчего во рту сразу стало солоно, и, скрутив мои еще дрожащие от прыжков через подоконники руки сзади, тоже смотал их намертво изолентой.
Даже не закрыв дом ключами, мы пошли быстрым шагом в сторону ворот. Продолжая получать очень больные тычки в спину и бока, я без всяких возражений забралась на заднее сиденье уже знакомого мне черного хромированного джипа, и машина тронулась.
Я в тоске оглянулась на виднеющийся в еще неярком утреннем свете дом, где так и остался сидеть на диване никем не замеченный плюшевый заяц Вася с зашитой в животе запиской с нашим адресом…
Слез почему-то не было, и только в голове тупо крутилась привязавшаяся со вчера роковая мелодия:
На московских изогнутых улицах,
Умереть, знать, судил мне Бог…
День двенадцатый
Выкрученное недавно плечо сильно болело, возможно, даже было вывихнуто, но мне было на это совершенно наплевать. Ну и что плечо? Очень вероятно, что оно мне больше в этой жизни уже не пригодится. Мыслей почти не было. Да и какие уж тут мысли, если от меня ничего больше в моей собственной жизни не зависело… Хотелось только одного — чтобы все как можно быстрее закончилось.
Приняв, насколько это было возможно с выкрученными и связанными за спиной руками, максимально удобную позу на заднем сиденье джипа, я равнодушно глядела в окно сквозь сильно тонированные стекла. По сторонам шоссе опять мелькали сосны, стволы которых, то тут, то там подсвеченные утренними лучами, отливали бронзой. Между соснами проглядывали кусочки ярко-голубого летнего неба, на котором не было ни облачка. Судя по всему, сегодня Москве опять светила жарища. В машине же, непонятно зачем в такую утреннюю рань, вовсю работал кондиционер, и мои руки в футболке с короткими рукавами постепенно стали покрываться мурашками.
Я подумала, что уверенность, будто впереди ждет еще много лет жизни, налагает на человека немалую ответственность за сегодняшний день. Начинаешь заниматься построением будущего, стараться не испортить иммунитет, нормально питаться и избегать вредного кондиционерного воздуха, от которого по статистике сплошь и рядом — простуды, а при постоянном тесном общении с искусственно охлажденным воздухом — хронические воспаления и отеки легких и в результате астма. Обычно я везде старалась обходиться обычным вентилятором, а там, где экология позволяла, — просто открывала окно и охлаждалась натуральным ветерком. Теперь же мне впервые стало абсолютно безразлично, простужусь ли я от царившего в машине дубняка и сядет ли у меня со временем иммунитет, потому что, по всей вероятности, сесть окончательно он уже просто не успеет.
С такими «радужными» мыслями мы въехали, наконец, в освещенную ранним, розовым еще светом Москву. Вдоль окон поплыли сначала спальные районы, а потом дома стали ниже, солиднее, и мы въехали в центр города.
Я скосила глаза на жидкокристаллические циферки на приборной панели. В Москве была половина седьмого утра.
— Были инструкции про мешок на голову? — спросил Колян своего напарника.
— Не-а, — протянул тот.
Колян обернулся и выразительно на меня посмотрел. Мне показалось или в его глазах проскочило что-то типа жалости? Насмотревшись американских блокбастеров, я безошибочно поняла его взгляд. Равнодушно пожав плечами, я опять отвернулась к окну.
— А может, все-таки наденем ей?
— У тебя что, есть мешок?
— Не-а…
— Ну и расслабься.
Обогнув желтый четырехэтажный особняк на все равно неизвестной мне маленькой улочке, машина зарулила во двор и остановилась.
Колян повернулся ко мне и приказал:
— Давай! Вышла быстро и без приключений. Впереди вон товарищ пойдет, — кивнул на партнера, — затем ты, а я замыкаю. Быстрым шагом и без фокусов, прямо к тому подвальчику. Все понятно?
Я согласно кивнула.
Вышли. Рустам первый, за ним я, Колян замыкающим шествие, быстро и, как и просили, без приключений дошли до железной двери в полуподвальный этаж, потыкали кнопочки кода и вошли в темноватый после яркого уличного света коридор.
Навстречу нам поднялся человек в милицейской форме.
— Александр Аркадьевич еще не приехал? — спросил Рустам.
— Звонил, сказал запустить вас в бильярдную. Щас сам подтянется.
Рустам кивнул, и мы пошли по длинному и виляющему коридору, мимо многочисленных закрытых дверей куда-то в глубь здания. В конце пути нас действительно ждала комната, служившая чем-то вроде комнаты отдыха. В дальнем углу стояли барная стойка и пара столиков, у стены с закрашенными краской и расположенными под самым потолком узкими окнами — бильярдный стол. Русский. Огромный. С маленькими лузами и большими шарами. Так я в него и не научилась играть, подумалось почему-то с грустью, словно это было хоть сколько-то важно.
Указав мне на кожаный диван, Колян закурил и пошел к барной стойке.
— Капуччино будешь? — спросил он, не оглядываясь.
Я замычала сквозь заклеенные губы.
Колян удивленно обернулся:
— Ты-то чего мычишь? Не тебя спрашиваю! Тебе его и пить-то нечем. Или разлепим ее? — последние слова предназначались его напарнику.
Тот только пожал плечами.
— Посмотри, пожрать там ничего нету? Я если ночью не посплю, с утра всегда жуть голодный.
Я вдруг поняла, что тоже со вчерашнего дня ничего не ела. Желудок предательски заурчал на всю комнату.
— Жди главного, — прокомментировал звук Колян. — Приедет, сам разберется, что с тобой делать.
Капуччино мне не достался, и я коротала время, наблюдая за, надо отметить, довольно хорошей игрой моих тюремщиков. Огромные шары невероятно ловко проскакивали в лузы, и, хотя правил я не знала, партия отвлекала меня от мучительного ожидания.
Саша приехал только через час. Быстрым шагом вошел в комнату, кинул строгий костюмный пиджак в тонкую полоску на барный табурет, пригладил уложенные гелем волосы и внимательно расправил манжеты рубашки, скрепленные золотыми запонками.
— Нормально? Время восемь, а уже отстоял свое в пробке! А еще говорят, у народа денег нет, а?! На каждую семью по две машины, наверное, уже приходится, — бросил он на ходу и повел носом. — Мужики, сделайте нам с иностранной дамой тоже кофе, и по-быстрому.
Подошел ко мне и без всяких предисловий резко дернул за клейкую ленту на моем лице.
— Fuck! — вырвалось у меня от резкой боли.
— Не фак, а бесплатная эпиляция, — заржал Саша, пребывающий, казалось, в отличном расположении духа. — Ну, здравствуй еще раз. Помнишь меня? Мы уже виделись как-то, но ты тогда носом что-то крутила и держалась необщительно. Надеюсь, сейчас уже обрусела тут у нас немножко и стала разговорчивей?
Разговаривать нам, на мой взгляд, было не о чем. Все и так понятно. Поэтому я промолчала. Колян поставил на низкий столик у моего дивана две дымящиеся и источающие аппетитнейший запах чашки с кофе.
— Молоко, сахар? — вежливо осведомился Саша.
Я кивнула.
— Коляныч, молоко в холодильнике есть? Принеси даме. И руки-то ей развяжи, что ж так мучить слабый пол? — И, обращаясь уже ко мне, пояснил: — Я черный всегда пью, у меня аллергия на лактозу. Ну, рассказывай.
Облокотившись на спинку стоящего напротив моего дивана кресла, он шумно втянул в себя обжигающий губы кофе и закурил, наблюдая, как Колян освобождает мои руки от стянувшей их повязки. Потерев полупарализованные кисти друг о друга, я скосила жадный взгляд на сигарету. Моя пачка вывалилась из кармана и осталась лежать на сиденье в джипе.
Саша понял мой взгляд и небрежно кинул на столик свою пачку с сильно облегченными сигаретами. Я сделала пару затяжек и не обнаружила в дыме ни грамма никотина. Обалдеть! Он, оказывается, бережет свое здоровье!
— Ну, рассказывай, — повторил он.
Вложив в голос все возможное бесстрашие, я попыталась бросить ему что-нибудь героическое и отчаянное, но вместо этого (я надеялась, что просто от долгого молчания) у меня изо рта вырвался тоненький и писклявый звук:
— Что рассказывать?
Саша гоготнул опять и даже подавился своим кофе.
— «Что рассказывать…» — пропищал он, издевательски пародируя мой голос, и продолжил уже нормальным тоном: — Куда малышку дела, рассказывай! Что ж еще-то я про тебя не знаю? Документы твои смотрел, да и все шаги твои абсолютно предсказуемы. Даже то, что попрешься туда, где мы тебя рано или поздно и словили, тоже было заранее понятно.
Я искренне удивилась. Я и сама до последнего момента не представляла, что решусь опять поехать в Максов дом в Веледниково. И если бы не коньяк… Но Саша не дал мне додумать и сам пояснил свою мысль:
