– Наш "золотой фонд". Одна треть летает, две трети - только профилактика! Держим на случай, если наступит "последний и решительный".
Показав на забор следующей части, Быхов сказал:
– Гренадерский полк, мотопехота фактически. Все тяжелое вооружение у нас в составе гренадерских частей, танки те же, саушки, боевые машины пехоты. А проехали сейчас - наш, легкопехотный. Мы больше конвоями занимаемся сейчас, у нас сплошь - БТР и БРДМ, только колесная техника, чтобы далеко кататься и дороги не убивать окончательно. Тут рода войск совсем другие, не как раньше были. А штаб дивизии - в егерском, егеря - самая элита у нас. Создали на страх врагам. Еще горно-егерский полк есть во второй дивизии. Артиллерия всегда приданная, но может выделяться в отдельные сводные части, этому тоже здесь учат. Тяжелая самоходная артиллерия, реактивная и буксируемые гаубицы - в гренадерских частях, а колесные "Ноны-СВК"[26] - в легкопехотных. Есть отдельный разведбат, там три роты егерей, это уже элита из элит. К ним постоянно приписана эскадрилья Ми-восьмых, и звено "крокодилов", а вот уже никакой тяжелой техники нет. Они у нас "легче" всякой легкой пехоты даже. Нет даже бронетранспортеров, а есть только "Водники" с "Тиграми", с комплексами легкого вооружения на них. За тяжелое вооружение - ПТУР "Корнет", как носимый, так и на машинах, ну и "Метисы" с "Фаготами". Они в оперативном подчинении у Разведуправления. Раньше были горные егеря, егеря и легкая пехота, как бы три отдельных разведроты, но на самом деле разделение было условное, отменили его. Вот в разведбат мы и едем.
Уазик проскочил между двух бетонных заборов, свернул влево и уперся в очередное КПП. Быхов предъявил документы, и нас пропустили.
Машина проехала по дорожке и остановилась у двухэтажного здания с табличкой "Разведывательное управление Русской Армии". Здание соединялось переходом со вторым, такого же размера, расположенного под прямым углом, без надписей. За этим зданием большая площадка была уставлена машинами с кунгами и высоко торчащими на растяжках мачтами антенн. Понятно, радиоразведка, РЭБ.
Посыльный подвез нас прямо к входу в разведуправление. Мы вышли из машины, Мария Пилар одарила бойца самой ослепительной из улыбок, я попрощался с ним, и Быхов повел нас внутрь.
Дежурный с повязкой проверил на входе документы у Быхова, попросил у нас с кубинкой идентификационные карты. Считал код, затем позвонил по телефону, доложив, что есть человек, не заявленный в списке, имея в виду нашу подругу. "Не заявленная в списке" Мария Пилар спокойно и нежно рассматривала дежурного старшего сержанта, заставляя того краснеть и стесняться. Старший сержант передал трубку Быхову, тот несколько раз сказал "да", покосился на девушку, затем произнес "По его инициативе" и добавил после паузы "Так точно!". Передал трубку старшему сержанту, тот выслушал какую-то команду и пропустил нас дальше. Мы подошли к широкой лестнице, ведущей на второй этаж, и тут нам навстречу выбежал Владимирский. Мы поздоровались, Быхов же, наоборот - попрощался, и Михаил повел нас по коридору до кабинета с табличкой "Начальник службы разведки РА п/п-к Барабанов Н.С."
Дверь была простая на вид, но звуконепроницаемая. Владимирский постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел, пригласив нас за собой.
Барабанов с афганских пор изменился, конечно, но не слишком радикально. Появились морщины возле глаз и в уголках рта, на правой скуле появился шрам от касательного ранения. А так, все тот же загар, как в Герате, светлые, почти белые волосы, стриженные под "ежик", серые глаза. Единственное, что изменилось радикально - форма. Но не только у него. Знаки различия остались прежними, но сама форма была тропической, максимально открытой и легкой, и самое главное - цвет. Исчез наш привычный хаки, сменившись чем-то серовато-зеленым, довольно светлым, брюки чуть темнее, рубашка посветлее. И вместо галстука в открытом вороте белая трикотажная футболка видна… Заметил то я раньше это, но именно в сочетании с хорошо знакомым лицом Николая это бросилось в глаза.
Барабанов поднялся нам навстречу, раскинул руки, хлопнул одной меня по ладони, а другой обнял за плечо.
– Здорово, прапор! Сто лет не виделись! Проходи, не стесняйся. Я когда узнал, что ты здесь, обалдел просто. Представь спутнице, а то уже по всему ППД слухи ходят, что приехал новый снайпер с такой красавицей, кто видел - до сих пор в ступоре, хоть водкой их отпаивай.
Я повернулся к Марии Пилар, чтобы представить ей Николая, но та неожиданно четко отрапортовала:
– Товарищ подполковник! Сотрудник разведки Революционной армии Республика Куба лейтенант Мария Пилар Родригез. Направлена к вам вышестоящим командованием для установления рабочих контактов.
Занавес.
Не то, чтобы я совсем не догадывался ни о чем, этого нельзя сказать. Мелькало кое-что, заставлявшее предположить, что Мария Пилар вовсе не просто легкомысленная красотка из маленького техасского городка. Чего стоит одно утаенное знание русского языка. Но все равно, такое представление меня несколько огорошило. Хотя бы тем, что у таких женщин воинских званий не бывает. Бывают эпитеты вроде "прекрасная" или скажем, как ни старомодно звучит - "несравненная", но нет, не звание.
– Подполковник Барабанов, Николай Сергеевич. Начальник службы разведки разведывательного управления Русской Армии. Рад видеть. Присаживайтесь, товарищи. Чай будете?
Территория России, протекторат Русской Армии, пункт постоянной дислокации. 38 число 5 месяца, среда, 13:00.
Мария Пилар привезла с собой какие-то документы, отдала Николаю, но после чаепития Владимирский проводил ее в контрразведку, где хотели с ней и Михаилом поговорить о наших приключениях. Вернуться к Барабанову она должна была после беседы с неким Палычем, который контрразведку возглавлял. Мы остались с ним в кабинете вдвоем, заварили еще чаю, рассказали, кто и как жил последние годы. Барабанов после Афганистана продолжал служить, но перешел в отдельную бригаду спецназа ГРУ. Там рос понемногу, прошел обе чеченских войны, получил награды, хорошие и немало. Но звания не шли - имел привычку говорить, что думает, и не всегда в нужном месте и в удобный момент. В результате откликнулся на предложение послужить в русских частях далеко за границей, и оказался здесь. О чем ни капли не жалеет. Здешнюю армию хвалил, говорил, что такой боевой выучки ни в одной армии еще не было. Огромный опыт, люди почти все с боевым прошлым из той еще жизни, все дело знают. Штабы маленькие, многие отделы штабные здесь просто упразднены. Разведуправление тоже небольшое, работает довольно эффективно, но все же агентурная сеть маловата, надо расширять. Полевая разведка есть, а вот агентурной почти что и нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
