СКУДОУМИЕ ПРОТИВ ДЕМОКРАТИИ
Дураки и дороги… Вечная проблема! На первых порах существования Моссовета глупость как-то особенно выпукло была видна. Не стеснялись скрывать, что ли?..
Вот один из депутатов с трибуны предлагает решить продовольственную проблему раздачей московских газонов под огороды. У этого хватило бы ума накормить москвичей чернобыльской картошкой.
Вот другой — предлагает продемонстрировать работоспособность Моссовета на субботнике. Он не знает, что мечта номенклатуры — увидеть народного избранника с метлой. Ну с метлой — такого удовольствия Моссовет не доставил. А вот осенью 1990 г. вся страна могла лицезреть первого зампреда председателя Моссовета С. Станкевича в раскисших полях Подмосковья с ведром картошки и с ним несколько десятков верных соратников.
Вот третий… Это уже исторический персонаж. Это В. Анпилов. Он встревожен наличием в буфете осетрины. Идеологические позиции требуют запретить народным избранникам кушать осетрину. Забыл только товарищ Анпилов, что буфет тот принадлежал МГК КПСС, у которого Моссовет арендовал здание Общественного центра на Цветном бульваре. Да и большинству депутатов осетрина была не по карману. Но в этот раз помутнение рассудка охватывает весь зал, и сессия принимает решение о передаче осетрины в детские сады. Поскольку садам все это тоже не по карману, буфетчики выносят лоток на улицу, где осетрина быстро раскупается любителями деликатесов.
Потом в веренице мелкой и случайной глупости неожиданно выделился вопрос о символике. Некоторые депутаты весьма болезненно воспринимали то, что мандат депутата Моссовета № 1 по традиции принадлежал В. Ленину, который всегда отсутствовал на сессии (хотя и по уважительной причине). Кроме того, громадный ленинский бюст, нависающий над президиумом сессии, давил им на психику.
Глупость была не в том, что вопрос о символике был поднят, а в том, что этот вопрос, будучи поднят на сессии в той самой истерической форме, отдалял его решение и давал повод коммунистам пылать праведным гневом на демократов (как это сделала очень демократическая в последующем и очень верноподданно-коммунистическая тогда "Вечерняя Москва"). Руководство Моссовета могло бы сразу решить каверзный вопрос, если бы депутаты однажды утром вошли бы в зал, вообще лишенный символики. Г. Попову же, как видно, требовалось накалять страсти. Сначала ленинский бюст (это было уже в Мраморном зале Моссовета на Тверской, где бюст не был столь велик, как в Общественном центре МГК) энтузиасты задвинули в угол и накрыли портьерой (С. Станкевич аж вскочил от возмущения), потом и вовсе куда-то унесли. Скандал раздувался взаимным неуважением к системе ценностей демократической и коммунистической фракций. Лишь на второй сессии Моссовета зал заседаний был, наконец, оформлен государственной символикой России.
Коллективная глупость выразилась и в том, что сессии Моссовета стали транслироваться по телевидению полностью, подобно всесоюзным Съездам. Соответствующий госкомитет уж больно легко согласился на трансляцию. Моссоветовская бестолковщина на несколько месяцев стала доступна любому москвичу. А депутаты, опасающиеся жесткой манипуляции за закрытыми дверями, еще долго были убеждены, что абсолютная гласность в их работе жизненно необходима. Тем самым авторитету Моссовета был нанесен колоссальный урон.
* * *
За то, что кому-то из народных избранников лень или не досуг было думать, городу пришлось дорого заплатить. И не только авторитетом Моссовета. Ущерб наносился самый что ни на есть ощутимый.
В Законе "О местном самоуправлению" указывалось, что если депутаты хотят что-то сделать (создать, соорудить, реорганизовать, вывезти и т. п.) на подведомственной им территории, они должны определить источник ресурсов, источник финансирования для оплаты своего заказа. Недоразвитость системы кредитно-финансовых отношений за многие десятилетия в нашей стране фактически предопределила в качестве основного инструмента созидания соответствующий бюджет.
Именно этот инструмент удалось выбить из рук депутатского корпуса Москвы. И сделали это так.
ПОДКУП
Многие из тех, кто в 1990 г. стал депутатами, были внутренне готовы к принятию атрибутов власти, связанных с разнообразными привилегиями. Разумеется, пользование этими привилегиями оправдывалось интересами избирателей. Депутат должен был соответствовать своему статусу — хорошо одет и технически оснащен. Именно на этом убеждении Г. Попов и его команда стали тонко играть.
Летом 1990 г. решением сессии была отменена так называемая "выездная торговля", т. е. заведенная процедура, при которой магазин вместе с прилавком и кассой перемещался прямо на предприятие или в учреждение, где сотрудники могли «отовариться» дефицитным товаром, а продавцы — укрыть часть товара. Отмена такого порядка объяснялась многочисленными нарушениями: продавцы скрывали дефицит, перераспределяли его в пользу тех предприятий, которые могли чем-то «расплатиться» с торговлей. Большинство москвичей, имеющих возможность покупать товары только в магазине, было лишено шансов на покупку дефицитных товаров.
Решение решением, а Попов уже через месяц своей подписью начал разрешать выездную торговлю то тому, то другому «нужному» предприятию, а точнее — его начальству. Потом в это дело втянули и депутатов. Управделами Моссовета В. Шахновский объявил, что он не может договариваться о той или иной покупке для каждого депутата индивидуально. Кому-то нужен костюм для поездки за границу, кто-то лишен возможности купить приличную обувь в магазине… Вот и выдумал Попов распродажи для депутатов — ту же выездную торговлю, совершаемую в виде закрытой распродажи в одном из крупных магазинов или, например, в ДК ГУВД. По комиссиям стали разносить талоны. Депутатов пачкали грязью, а те предпочитали помалкивать. Тех же, кто отказывался от участия в нечистоплотном деле, старались не замечать. Их талоны скапливались у гражданина Шахновского вместе с гневными записками.
Второй вариант подкупа — организация зарубежных поездок. Практически никто из депутатов, принявших участие в делегациях, выезжающих из страны по приглашению зарубежных друзей Москвы, не оставил после себя отчетов. Смысл поездок был только в том, чтобы удовлетворить за счет государства свое любопытство, да еще насладиться прелестями, которые предоставлял депутатский статус, так высоко ценимый за рубежом (и полностью обесцененный в Москве!). Никакой системы для формирования делегаций не существовало. Попов просто «подкармливал» таким способом наиболее преданных ему лиц.
Примечательна и история с автомобилизацией депутатов. Группа депутатов, мечтающая о личном транспортном средстве, просчитала, что выгоднее всем депутатам предоставить автомобили, чем пять лет возить их на служебных «Волгах». Справедливости ради, заметим, что эти самые «Волги» для рядовых депутатов были недоступны. На них разъезжали поповские любимцы и председатели комиссий. Короче говоря, начали собирать списки тех, кто хотел бы получить автомобиль по государственным ценам (чтобы купить машину по госцене в те времена приходилось стоять в очереди годами). Тут возмутились депутаты, не желавшие дискредитации Моссовета, а также не имевшие средств на покупку машины. Пришлось каждому из инициаторов добиваться автомобилизации в индивидуальном порядке. В сложившейся ситуации успех им был обеспечен. Те же, кто были более чистоплотными, продолжали ходить пешком.
ПРОШЕЛ ГОД
В представленном сессии Моссовета 27 мая 1991 г. «докладе» председатель Моссовета Г. Попова не стремился присвоить себе чужие заслуги, а говорил только о собственной работе в Совете. Оказалось, что отчитываться просто не о чем. Текучка и борьба с всевозможными кризисами поглотили все силы достопочтенного председателя.
Оценку своей деятельности Г. Попов не сделал, но этого и не нужно было. Все, в том числе и верные соратники, видели, что первый год Моссовета стал годом обманутых надежд. Обманутыми оказались и депутаты, и избиратели.
Ожидания избирателей, да и депутатов, натолкнулись на любимую идею Г. Попова о коалиции с номенклатурой. Вместо серьезной кадровой политики Попов постарался лишь слегка встряхнуть верхний слой исполнительной власти и найти себе там удобное местечко. Опыт его деятельности в Моссовете позволял ожидать, что введение поста мэра также обернется несложной комбинацией в виде пересаживания одних и тех же людей из кресла в кресло.
Вспомним несколько характерных «мелочей». Руководители Моссовета обещали привлечь к работе в Моссовете тех членов блока «ДемРоссия», которым не удалось победить на выборах. Люди ждали, но Попов со Станкевичем даже и не думали выполнять своих обещаний. Реализуя свою рекламную кампанию, Станкевич летом 1990 г. не раз обещал москвичам резкое улучшения состояния автодорог. Все это так и осталось на словах. Гавриил Харитонович не отставал в обещаниях — за ним осталось обещание московского референдума по мерам социальной защиты. Но даже о том, какие же меры нужно предложить москвичам Гавриил Харитонович не подумал. Тот же Гавриил Харитонович обещал блоку «ДемРоссия» экономическую программу для Москвы. Какое там! Пришлось заниматься более интересным делом — обосновывать необходимость блока с номенклатурой, писать книжки и статьи на эту тему.
