Тем временем она продолжила:
— Представляете, он хотел, чтобы я надела старомодные перчатки. Вот был бы конфуз, если бы дочери Стэнтонов увидели их на мне. Все знают, как они следят за модой. Они бы не преминули указать мне на оплошность, а потом ещё и хихикали за моей спиной.
Даймонд еле сдерживался, чтобы не приструнить ее.
— В твоём положении тебе следует меньше обращать внимания на мнение других. После свадьбы все будут смотреть на тебя и подражать твоему вкусу, — наставляла её Аврора.
Лицо Беатрис приняло крайне надменное выражение. Как же ей льстили слова матери.
— Просто они все так завидуют мне, что не упустят возможность сделать замечание. Старшая Стэнтон давно считается старой девой, а младшие не пользуются популярностью у молодых людей. С их деньгами они вряд ли найдут себе хорошую партию, если вообще выйдут замуж. Поэтому всё их внимание обращено на меня. Они так и брызжут желчью, стоит мне оказаться рядом.
Слушая Беатрис, Даймонд поймал себя на мысли, что именно она сейчас исходила желчью. Вид его становился всё более угрюмым. Слушать её было невыносимо. Она никого не любила и не уважала. Чем больше времени они проводили вместе, тем очевиднее это становилось. И дело тут было вовсе не в его любви к Изабель.
Беатрис выросла в крайне самолюбивую и эгоистичную особу. Как бы он не старался полюбить её или хотя бы уважать, но её поведение и слова сводили всякую его попытку на нет. Хотелось задать ей хорошую трёпку, чтобы хоть так выбить дурные черты характера из вредной натуры. Все сильнее он осознавал, что не только не сможет быть с ней счастлив, но и не сможет жить тихой и размеренной жизнью. Беатрис никогда не испытывала нужду, не знала ни в чём отказа, бессовестно пользовалась другими. Теперь же она возгордилась ещё больше, зная, что станет женой герцога и займёт высокое положение. Характер её становился всё более несносным. Казалось, она вознеслась не только над своим окружением, но и над родителями, и даже над ним! Он только не мог понять, замечают ли это Ричард с Авророй. Самому заговорить с ними на эту тему он не решался.
— Беатрис, тебе следует быть более снисходительной к Стэнтонам. Не всем как тебе повезло иметь достаточно средств, занять хорошее положение в обществе и возможность выйти замуж за подходящего молодого человека.
— Я и так уделяю им больше внимания, чем они того заслуживают. Честно говоря, я не понимаю, почему мы поддерживаем с ними отношения, если их отец всего лишь простой баронет?
— Они соседи Даймонда, а тебе, как его жене, следует с ними дружить. Ты не можешь игнорировать их существование или выказывать пренебрежение.
— Опять мне говорят, что я должна делать и что не должна! — недовольно фыркала Беатрис.
— Следовать установленным правилам — твой долг! — безапелляционно заявила Аврора.
Ричард, тем временем, наблюдал за Даймондом. Он все чаще замечал, как тот вёл себя крайне тихо, если даже не сказать больше — равнодушно. Его молодой друг мало походил на прежнего себя. Даймонд старался не перечить Беатрис, чтобы сохранить с ней добрые отношения, но при этом его лицо выражало либо недовольство, либо разочарование. Не так должен выглядеть влюблённый мужчина. Скорее он выглядел как человек, обремененный тяжёлой ношей. Сердце подсказывало, что Даймонд не любил Беатрис как того от него ожидалось. После возвращения из столицы он совсем сник. Больше он не был весел, мало говорил, часто сидел в одиночестве и был погружен в свои мысли. Ричард бы даже сказал, что Даймонд чувствовал себя несчастным. Тот обращал внимание на Беатрис только тогда, когда она сама этого требовала. Все чаще Ричарада охватывало беспокойство за будущее этих двоих. Очевидно, что они не могли сделать друг друга счастливыми. Беатрис думала только о себе, не замечая никого вокруг. Как бы горько не было сознавать для отца, но его дочь превратилась в маленькое чудовище. И вина за её воспитание целиком и полностью лежала на нём. Даймонд не должен всю жизнь расхлебывать его ошибки. Он должен поговорить с ним и выяснить, по-прежнему ли тот любит Беатрис. Только по-настоящему влюблённый мужчина мог помочь ей и прожить с ней всю жизнь.
Глава 51
За весь вечер у Стэнтонов Даймонд не сказал и десятка слов. Хотя внешне он выглядел спокойным, внутри него всё негодовало. Поведение Беатрис как возмущало его, так и раздражало. Все её слова, обращенные к бедным сестрам Стэнтон, были пронизаны лицемерием и самодовольством. Зная сейчас о её настоящем отношении к ним, Даймонду было тяжело видеть фальшивые улыбки и притворные комплименты. Он успокаивал себя лишь тем, что в высшем свете мало кто был по-настоящему искренен в обращении с другими.
Неосознанно, но он постоянно сравнивал Беатрис с Изабель, и чаша весов всегда была на стороне последней. За всё время их знакомства, Изабель больше беспокоилась о благополучии других и лишь в последнюю очередь думала о себе. То, что она смогла простить Мелиссу уже говорило о многом. Никогда Изабель не отзывалась пренебрежительно и о самой Беатрис, даже когда узнала об их будущей свадьбе. Наоборот, она только желала им обрести счастье в объятьях друг друга. Даймонд не мог представить, чтобы Беатрис поступила подобным образом.
На следующий день, когда Даймонд сидел в кабинете и подсчитывал расходы, к нему заглянул Ричард.
— К тебе можно? — спросил он и встал в дверях.
Даймонд отложил перо.
— Конечно! У меня голова идет кругом от этих подсчётов, а ведь это ещё не всё! За оставшиеся две недели предстоит выложить сумму куда значительнее, чем была потрачена до этого часа.
— Да уж, Беатрис не знает меры в своих желаниях. Хочет, чтобы о её свадьбе говорил весь Лондон, — заметил Ричард и прошел к креслу, затем сел в него, опустил голову и уставился себе под ноги.
Только сейчас Даймонд заметил в каком напряжении находился его друг. Весь его вид говорил о том, что он был чем-то озабочен. В такие минуты морщины на лице Ричарда становились глубже, придавая его лицу суровость.
На некоторое время установилась тишина. Ричард долго смотрел в одну точку, а потом поднял глаза и серьезно спросил:
— Ты любишь Беатрис?
Даймонда так и застыл с открытым ртом, никак не ожидая услышать от него подобный вопрос. Да, Беатрис тоже неоднократно спрашивала его любит ли он ее, и всякий раз отвечая ей он врал, но сейчас был другой случай. Тон Ричарда выдавал сомнения,
