Петру Степановичу как агроному тоже иногда случалось печататься в газетах, но только местных. К нему обращались. Ерунда, конечно, но Люба очень гордилась. А тут – центральная, «Советский спорт», надо же! Любовь Петровна перечитала заметку несколько раз, показала газету всем знакомым, подержала ее несколько дней на столике возле швейной машины, но, опасаясь за сохранность, отдала Петру Степановичу:
– Положи вместе со своими, целей будет.
Петр Степанович сначала взял было папку с научными статьями старшего сына, но потом передумал, достал большой серый конверт, в котором были собраны его собственные публикации в газетах, наскоро просмотрел их, поколебался немного – вырезать только статью сына или сохранить всю газету, – и, в конце концов, засунул в конверт всю газету, от чего конверт необычно вспух, обретя при этом солидность, какой у него прежде не было.
А младший сын Петра Степановича написал еще несколько заметок-репортажей, их каждый раз печатали. Он хорошо разбирался в разных видах спорта, не зря ведь оканчивал физкультурный институт. И, видно, старая тяга к литературе как-то сказалась. Спортивный репортаж, конечно, – не стихи, а, видать, стихотворные опыты тоже даром не прошли. Он сам удивлялся легкости своего пера. Нежданно-негаданно один чувак, знакомый еще со времен его тренерских поездок, предложил ему работу спортивного журналиста в Новосибирске, в тамошней газете. Ему даже обещали однокомнатную квартиру в Академгородке, правда, не сразу.
Далековато, конечно, но ведь это именно то, чего хотел в тот момент младший сын Петра Степановича. Он принял предложение, все уже было на мази. Он уволился со стадиона и приехал в Задонецк на три дня – попрощаться. Любовь Петровна никогда не отъезжала далеко от дома, да и не собиралась. Разве что в Кисловодске побывать – у нее была такая мечта, она об этом Кисловодске много слышала. Но Любовь Петровна знала, что в Сибири бывают большие холода, и все интересовалась, есть ли у младшего сына теплые вещи.
– Там нужно все меховое, – говорила она. – Оно лучше греет.
У нее у самой было зимнее пальто с каракулевым воротником, она им очень дорожила.
Младший сын улетел на самолете, это тоже тревожило Любовь Петровну. Но потом от него пришло письмо из Новосибирска: долетел благополучно, уже начал работать, работа интересная, зарплата приличная… Любовь Петровна успокоилась и почувствовала незнакомое ей, необычное облегчение. Как будто она долгие годы выплачивала огромный долг, и вот внесла последний платеж и была, наконец, свободна. Они с Петром Степановичем даже стали подумывать, не съездить ли им и впрямь в этот Кисловодск. Но не пришлось.
XVI
Катя, первая жена Петра Степановича, мать его сыновей, была женщина хрупкая, быстро уставала, постоянно жаловалась, что ей холодно, куталась в платок, вообще была немножко не от мира сего. А Петру Степановичу тогда даже нравилось, что жена его не такая бойкая, как все эти канцелярские барышни, сейчас он уже и не помнил их всех, разве что – Марусю Карасик, и то запомнилась она ему больше своими редкими зубами. Уж какая она была бойкая, а, по слухам, так и не вышла замуж, женихов-то не хватало после гражданской войны. О Кате же ему хотелось заботиться, даже баловать ее, купить ей, например, то же крепдешиновое платье, мы, кажется, уже об этом говорили… Зато кто как не она оценит успехи Петра Степановича, когда он, наконец, их добьется… К сожалению, время было неподходящее, успехи все откладывались, и Кате все труднее было выдержать их неустроенную жизнь со всеми служебными неприятностями Петра Степановича, переездами с места на место, да просто нищету их тогдашнюю, скажем прямо. Надо ли удивляться, что, в конце концов, она заболела. Если б не война, может, и удалось бы ее вылечить, а так…
Любовь Петровна – совсем другое дело, ой-ой-ой какая женщина! Коня на скаку остановит! Здоровая, энергичная, все знает, член партии. Петр Степанович чувствовал себя за ней, как за каменной стеной, а о том, что она может заболеть, у него и мыслей не было.
А оказалось, у нее рак!
Любовь Петровна тоже уже вышла на пенсию, больше не работала в больнице. Но, разумеется, ей там все сделали без очереди – все анализы, рентген, к терапевту она пошла самому лучшему, Сергею Львовичу (сыну покойного Льва Захаровича, царство ему небесное). Сергей Львович сразу заподозрил онкологию, дал направление в Харьков, в институт медицинской радиологии, на консультацию. Петр Степанович посмотрел на адрес – Пушкинская улица – у него сердце упало. Да это тот же самый Рентген институт, в который они ездили с Катей перед войной! Он вспомнил, как они ходили тогда по разным кабинетам, и это ощущение ожидания приговора, смешанного с надеждой. И эти белые кафельные плитки на полу, он так и представлял себе лабораторию, но тогда от них веяло таким холодом… Ему стало не по себе. Конечно, теперь лечат лучше, чем раньше, и войны нет, а рак есть рак.
Невестка Лида все разузнала заранее, встретила Любовь Петровну на вокзале, отвезла к себе, потом они вместе поехали на Пушкинскую. Шел мокрый снег, почти дождь, и Любовь Петровна боялась, как бы от этого не испортился каракуль на ее воротнике. Как медицинский работник она сразу увидела, что институт – учреждение серьезное, не то, что их районная больница. Оборудование новейшее, врачи – кандидаты и доктора наук. А когда ей сказали, что надо лечь на обследование, – расстроилась.
Она, правда, надеялась, что ложиться надо будет не сразу, ей сказали, что существует очередь, надо записаться, а когда очередь дойдет и появится свободное место, ей пришлют приглашение. Но старший сын Петра Степановича сказал, что все это – ерунда. Их институт тесно связан с Институтом медицинской радиологии по научной линии, он поговорил со своим директором, и тот устроил место Любови Петровне без очереди. Так что ждать пришлось недолго, всего дня три, Любовь Петровна успела только съездить в Задонецк взять необходимые вещи.
… Любовь Петровну хоронили ранней осенью, погода стояла прекрасная. Организацию похорон взяла на себя больница, ведь Любовь Петровна проработала в ней столько лет. Пришло много сотрудников, привезли венки, Сергей Львович произнес речь, охарактеризовал покойницу очень хорошо. На кладбище и потом на поминках Петр Степанович держался молодцом, один раз только утер слезу, со стороны трудно было понять, о чем он думает.
Младший сын Петра Степановича не смог приехать, он в это время находился в Варне, освещал важные соревнования. Его в первый раз выпустили за границу, для него это очень много значило. Он даже в партию для этого специально вступил. А старший и средний были на похоронах. Вечером, после поминок, когда все разошлись, стали спрашивать отца, как он собирается жить дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
