— Я не устала, мистер Миллер.
Короткий взгляд карих глаз выбил из головы все формулы и расчеты. Девушка — он никак не мог назвать Лиззи женщиной — заправила тонким пальцем выбившийся из прически локон.
Рука потянулась поправить визор-очки. А лучше выбросить их прочь, избавляясь от свидетельства собственной неполноценности. Но лицо — его никуда не спрячешь. И от этого впервые за много лет хотелось или разбить кулаки о стену, вызывая на бой проклятую болезнь, засевшую в теле, или просто нажраться, только бы на короткое время забыть о красавице в халате лаборантки, что вклинилась в его мысли, мешая сосредоточиться на единственной отдушине — работе.
Артур никогда не обманывался, если раньше проблем не было, то теперь, как мужчина, он вряд ли кого то заинтересует. Слишком глубокие раны остались на лице и теле. Пальцы лишились ногтей — пришлось носить перчатки, кожа покрылась ужасным рубцами и рытвинами, зрение упало, мышцы усохли, делая его больше похожим на скелет, чем на живого человека. Только вот волосы остались. Не выпали, а лишь поседели.
Как на такое пугало позарится нормальная женщина? Честное отношение к себе позволяло сохранить голову ясной, а сердце холодным, но жизнь очередной раз ударила наотмашь.
Артур сам не понял, когда возникла эта странная привязанность. Может быть, сразу, когда девушка так отчаянно цеплялась за его руку, умоляя спасти сына. Или немного позже, наблюдая, как Лиззи ухаживает за ребенком без капли брезгливости, и так же просто помогает другим — охотно и бескорыстно. А может, когда она посмотрела на него с восхищением, стоило осторожно намекнуть, что мальчик имеет все шансы поправиться. Или в момент «отдыха» на больничной койке с сотрясением. Открыл глаза — и увидел не сиделку или пустоту, а Лиззи. Девушка держала его за руку, а рядом смирно сидел ее сын…
Артур мысленно улыбнулся. Ричи оказался замечательным парнем и очень походил на мать. Внешностью и характером. Привязанность — это недопустимо для врача, но маленький пациент оказался на редкость храбрым и терпеливым. И таким любопытным… У мальчика обнаружилась склонность к точным наукам и прекрасная фотографическая память. Малыш оказался гораздо сообразительнее некоторых работников.
И эта пара слишком прочно вошла в его одинокую жизнь. Настолько, что Артур просто не мог отказать себе в слабости видеть их каждый день, обрекая душу на горькую радость — видеть и не иметь возможности стать ближе.
Опустив голову, девушка изучала планшет. Темный локон снова упал, а ему до безумия хотелось самому заправить его за аккуратное ушко.
Вызов администратора отвлек от ненужных мыслей.
— Мисс Ред, вас ожидают в приемном покое, — проговорила девушка. — Представился вашим мужем.
Побледнев, девушка пошатнулась, и Артур в два счета оказался рядом, подхватывая стройную фигуру.
— Я отказываюсь с ним видеться, — заявила твердо, и, черт возьми, Артур испытал необыкновенно глубокое удовлетворение. Потому что немного изучил историю Лиззи. Не смог не поинтересоваться ее биографией и пришел в ужас, узнав, на что ублюдок обрек жену и больного сына. Своими руками толкнул их в нищету!
— Он сказал, что будет говорить о ребенке, — сочувственно информировала администратор. — В противном случае подаст иск.
— Подонок, — прошептала Лиззи.
Ярость, полыхнувшая в груди, на короткое время выжгла способность говорить. Крепко перехватив охнувшую девушку за руку, Артур молча направился к выходу.
— Мистер Миллер, — бормотала на ходу девушка, — подождите, что вы… что вы делаете?
Что он делает?! О, что бы он хотел сделать! Хотел бы запихнуть этот кусок дерьма в камеру с такими же отбросами, как он сам. Чтобы сгнил там, как гнил его сын, брошенный на растерзание болезни. В нищенском блоке, почти не получая нужное лечение. И лучше бы этой сволочи сбежать к моменту их появления, иначе последствия будут печальными.
Но ублюдок не думал исчезать. И наглая ухмылка на смазливой роже не сулила ничего хорошего. Лощеный красавчик лениво рассматривал их с головы до ног, и хотелось как следует поправить сытую морду кулаком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Лиззи, детка, отлично выглядишь. И мужика под стать нашла. Хотя… на шлюху только такой позарится…
— Закрой пасть, Фил, — нежный голос девушки лязгнул стальным капканом. — Убирайся в ту дыру, из которой выполз!
— Конечно, сладкая. Как только получу деньги. Тут до меня дошли слухи, что ты неплохо устроилась. А будешь брыкаться, потребую законных отцовских прав видеться с сыном…
— Пошел вон из клиники, ублюдок! — зарычал Артур под слабый протест «Не надо!».
— Но-но! — глумливо усмехнулся недоделок. — Только без угроз! Ты кто такой, вообще? Уродец-санитар? Я, между прочим, трахал эту малютку до того, как она пошла по рукам, и имею право…
Костяшки обожгло болью, но хруст сломанного носа стал наградой за смертельный риск вновь вызвать болезнь, дремавшую внутри.
Может, он былкостлявый и нескладный, но это не значит, что не умеет постоять за себя. И за тех, кто дорог.
Послышались крики. Кто-то звал охрану, но, схватив опешившего противника за горло, Артур сжал пальцы так, что мужик захрипел, хватаясь его запястье.
— Пошел. Вон, — повторил раздельно. — Убирайся и прячь свою задницу, потому что, клянусь, если ты сунешься к Лиззи и Ричу еще раз, я препарирую тебя на живую. Медленно. Так, чтобы ты не сдох, пока твое гнилое сердце не окажется в мусорном баке, где ему самое место. Понял меня?!
Ублюдок побулькал что-то, тараща на него круглые глазенки. Живой кусок мертвечины… Он горько пожалеет, что имел наглость напомнить о своем существовании.
Подоспевшие охранники навели порядок. Скрутили подонка так, что бульканье перешло в тихий скулеж. А так же увели посетителей.
— Доктор Миллер, ваши указания? — проговорил один из парней. На лице бывшего муженька мелькнуло удивление и ярость.
— Выкинуть. И не пускать больше.
Кивнув, охранники потащили мешок с костями к выходу. И лишь когда за ними закрылись двери, он смог выдохнуть. Сердце грохотало о ребра, рука болела, но сейчас Артур чувствовал себя почти счастливым. А когда ублюдком займутся люди мистера Дарквуда… И ему будет не стыдно просить альфу об этой маленькой услуге.
— Артур, — тихий звук его имени одним махом испарил клокотавшую внутри ярость. А когда он обернулся…
В груди предательски дрогнуло. Ради этого восхищенного взгляда он был готов вернуть ублюдка обратно и еще несколько раз сломать ему нос.
— Простите… Я должен был отдать распоряжение, чтобы его не пускали…
Но девушка не слушала.
— Ваша рука, — пробормотала, тихонько потянув за рукав.
Какая рука? Он и не чувствовал…
— Вас надо осмотреть, — в карих глазах сверкнуло беспокойство. Настолько сильное, что захотелось расплыться в блаженной улыбке. Лиззи действительно переживала.
— Я могу помочь? — продолжала допытываться девушка.
— Можете.
— Чем?
— Сходите со мной на свидание?
Слова вылетели прежде, чем он успел прикусить язык. Прозвучали так же естественно, как дыхание, но стало страшно. Так он не боялся на своей первой самостоятельной операции. Когда сердце пациента бьется под твоей рукой, и ты не имеешь прав на ошибку.
Но девушка грустно улыбнулась.
— Вы слышали этого подонка, Артур… И он не врал. Я…
Лиззи осеклась. И посмотрела с такой горечью, что он без слов понял, что именно девушка имела ввиду. Но Артур никогда не думал о ней, как о падшей женщине. Только восхищался мужеством и самоотверженностью, с которой она спасала ребенка.
— Прошлое не имеет значения, — перехватил узкую ладонь и сжал. — Вы прекрасная девушка и замечательная мама. И я настаиваю на этом. Но пойму ваш отказ. Моя внешность…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Губы запечатали прохладные пальцы, и он едва сдержался, чтобы не поцеловать их.
— А я настаиваю, что вы самый притягательный мужчина, который мне встречался, — на бледных щеках проступил легкий румянец, но Лиззи не опустила взгляда. — И я очень бы хотела… Хотела сходить на свидание…
