— И кто же это? — хрипло прошептал Гордер.
— Эррон. Он сам расскажет суду, почему вы в него стреляли.
Гордер побледнел.
— Неужели вы и в самом деле принимаете меня за низкого убийцу? — прошептал он.
— Нет, конечно, — спокойно ответил Краг.
— Что же вы тогда обо мне думаете?
— А я о вас вообще не думаю. Мне и так все ясно. Я убежден, что вы просто защищали себя.
— Вы хотите сказать, что другой первым выстрелил в него? — усмехнулся Уве Кузнец.
— Нет, — ответил Краг. — Гордер защищался, понимая, что его жизни угрожает опасность. Кроме того, он самоотверженно боролся, чтобы помочь вам, фру Александра.
— Теперь я вижу, что вам действительно все известно, — сказала фру Александра. — Это я во всем виновата. И вместе с тем я невиновна. Краг подал знак доктору Бенедиктссону и тут же обратился к Уве:
— Ты еще не вернул деньги. Не ухудшай своего положения.
Как только речь зашла о деньгах, Уве опять заупрямился:
— Ясное дело, платить должны бедняки. Богатые всегда выкрутятся.
Не успел он договорить, как доктор Бенедиктссон быстро заломил ему руки за спину. Щелкнули наручники. Уве оказался прикованным к стулу.
— Спасибо, — сказал доктор Бенедиктссон, вынимая у него из кармана бумажник. — Этот человек уже давно действовал мне на нервы своей лживостью и упрямством. Ну-ка, посмотрим? Новенькие купюры. Можно сказать, что я оторвал их от его сердца. Но я доволен и вознагражден за долгие часы скуки.
— Первая рыбка в нашей сети, — сказал Краг.
— А сколько их будет всего? — спросил Гордер.
— Следующий Эррон, — ответил Краг.
— Эррон? О Господи, тогда мы все равно пропали… Пропали, — повторил он и взглянул на жену.
По коридору кто-то бежал. Дверь распахнулась и на пороге возник запыхавшийся портье.
— Фалкенберга застрелили в лесу! — крикнул он.
Все онемели. Портье повторил:
— Фалкенберга застрелили в лесу!
Краг выбежал в коридор, увлекая за собой портье.
— Кто вам это сказал?
— Егерь.
В туже минуту музыка в зале умолкла, и гости бросились к дверям. Страшная новость распространилась, как огонь по сухой траве.
В холле к Крагу подошел человек в егерской форме.
Это был Фалкенберг.
45
Портье надеялся, что сообщение егеря пока останется для всех тайной, но тот уже проболтался. Он прибежал в отель, чтобы сообщить о смерти лесничего Фалкенберга. Поговорив с портье, он рассказал об этом своим приятелям, а уже те — слугам. Очень быстро о ней узнали и гости. Не прошло и двух минут, как о смерти лесничего знали уже все. Оркестр играл медленное перуанское танго. Но страшная новость, словно весть о чуме, распугала людей.
У стойки портье стоял молодой егерь в зеленой форме, ему было лет семнадцать. Его окружила толпа, жаждавшая узнать подробности. В глазах егеря еще метался страх, прерывающийся голос свидетельствовал о том, что он бежал очень быстро, торопясь сообщить людям свою новость.
Не успели все узнать о смерти лесничего, как он сам, живой и невредимый, появился в дверях отеля. На лесничем был тот же охотничий костюм, в котором он ушел отсюда два часа назад. На плече по-прежнему висело ружье. Он остановился в дверях, не вынимая рук из карманов, и молча оглядывался по сторонам. Люди смотрели на него, как на привидение. Постепенно шум утих, голоса умолкли. Лесничий растерянно искал глазами, к кому обратиться. К нему подошел Краг. В одной из дверей послышался короткий смешок и чей-то шепот:
— Это мертвец, фрёкен. Посмотрите…
— Вы ранены? — спросил Краг.
Лесничий отрицательно покачал головой.
— Нет, — ответил он. — А что случилось?
Его окружили. Молодого егеря в зеленой форме выпихнули вперед. Он чуть не плакал от смущения и даже прикоснулся к куртке лесничего, чтобы убедиться, что перед ним не призрак.
— Но ведь вас убили, — заикаясь, проговорил он. — Я сам видел вас в траве с прострелянной головой.
— О чем он говорит? — спросил лесничий.
— О том, что с ним случилось, — объяснил портье. — Он шел по южной дороге. Вдруг раздался выстрел и кто-то упал.
— И ты убежал?
— Да… За помощью…
Краг отметил про себя, что это произошло на южной дороге. Он задумался.
— Ты испугался? — спросил лесничий.
— Да, — смущенно выдавил парень.
— А ты ничего там не слышал?
— Нет.
— Ни шагов, ни криков, ни голосов?
— Нет, ничего.
— Ты побежал по дороге к отелю?
— Да.
— Быстро?
— Да, очень. — Егерь всхлипнул.
Лесничий подумал, потом сказал, словно самому себе:
— Значит, он убежал.
И тут же повернулся к Крагу:
— Можно поговорить с вами наедине? — спросил он.
Краг кивнул.
Они прошли через толпу. Люди расступились перед ними, сбитые с толку словами егеря.
С трудом изобразив на лице улыбку, лесничий сказал гостям, мимо которых они проходили:
— Продолжайте веселиться. Вы же видите, я жив и здоров. Не слушайте рассказы этого мальчишки. Ему все померещилось от страха. Пусть снова играет музыка!
— Да, пусть оркестр играет! — воскликнула из толпы фру Александра.
Музыканты стали настраивать свои инструменты. Гости разбились на группы и обсуждали случившееся.
Краг отвел лесничего в одну из гостиных. По пути он что-то тихо спросил у доктора Бенедиктссона.
— Она ушла. Я видел ее в окно, — ответил доктор.
Краг что-то шепнул ему, и доктор кивнул, давая понять, что все понял. В гостиной, закрыв дверь, Краг спросил у лесничего:
— Вы знаете больше, чем хотели сказать в присутствии гостей. Это верно?
— Конечно.
— Значит, егерь не ошибся?
— Нет.
— Но прострелили голову не вам?
— Нет.
— Вы видели этого человека?
— Да.
— И узнали его?
— Да.
— Как мог парень так ошибиться?
Вместо ответа лесничий провел руками по своей одежде.
— Похожий костюм. К тому же, он лежал лицом вниз.
— Значит, вы были там?
— Да, я тоже услыхал выстрел. А когда подошел, услыхал удалявшиеся шаги. Но это был егерь, а не убийца, как я сначала подумал.
— Я не буду спрашивать, кого там убили.
— Конечно, ведь вы и так это знаете.
— Эррона.
— Да, Эррона.
— У каждого своя судьба, дорогой Фалкенберг, — сказал Краг.
46
Некоторое время лесничий молча ходил по кабинету. Он был серьезен, но не напуган. Напротив, выглядел притихшим и грустным.
— Теперь я понимаю, что оказался причастным к чему-то, что не имело ко мне отношения. Я не виноват в смерти этого ученого, но почему-то чувствую себя виноватым.
— Может, косвенно, вы и виноваты, если, конечно, уверены, что пуля предназначалась вам.
— В этом я не сомневаюсь. Последние дни браконьеры охотились за мной. Я знаю, что они поклялись отомстить мне. Ведь это так легко — один выстрел в затылок, и готово. Сегодня ночью у них была последняя возможность разделаться со мной: я решил внять совету моей невесты и отказаться от этой должности. Как бы мне ни хотелось продолжить с ними борьбу, я не имею права подвергать опасности невинных людей. К сожалению, я уеду отсюда с нечистой совестью. Меня терзает, что этого человека убили из-за меня.
— Вы тут ни при чем. Никто не мог помешать убийце выстрелить, а одеты вы с Эрроном были почти одинаково. В темноте легко ошибиться. Но все равно вам не следует принимать эту смерть близко к сердцу. Я не исключаю, что это был случайный выстрел.
Лесничий с удивлением посмотрел на Крага:
— Вот уж не ожидал услышать от вас такие слова, — сказал он. — Ваше положение не позволяет вам оправдывать преступников.
Чем больше я думаю об этом деле, тем больше мне кажется, что это был случайный выстрел, — повторил Краг. — Глупая случайность. Из этого я и собираюсь исходить в своих расследованиях.
— Даже если знаете, что это убийство? Дорогой Краг, я вас окончательно не понимаю!
Краг взял лесничего под руку:
— Повторяю, у каждого своя судьба. Вы правы, вы оказались причастны к событиям, о которых даже не подозревали. Уверяю вас, Эррон заслужил свою судьбу. При жизни он приносил вред почище, чем браконьеры, которые бродят здесь по лесам. Где он сейчас?
— Лежит там, где я его видел.
— Вы его не трогали?
— Нет, только приподнял голову, чтобы посмотреть на лицо. Пуля попала ему в голову.
— Хорошо. Я принимаю ваши слова, как официальное сообщение о том, что случилось. Дальше уже я сам займусь этим делом. А вам советую выпить коньяку или чего-нибудь крепкого. Вы замерзли и вас трясет. Скоро я пришлю за вами.
Лесничий не хотел уходить, но Краг убедил его, что у него сейчас много других дел. Чтобы ни с кем не встречаться и не отвечать на вопросы, лесничий пошел в бар. А Краг вернулся в кабинет фру Александры. Проходя по залам и гостиным, он обратил внимание, что праздничное настроение так и не вернулось к гостям. Оркестр продолжал играть, но никто не танцевал. Многие уже разошлись. Портье сидел под лампой с зеленым абажуром и грустно смотрел в темноту.
