Тут он схватил тангенту второй станции:
– «Ноль два», «ноль два», «ноль два»! даю отчёт – пять, четыре, три, два, один. Да, принимаю на троечку, даю первого.
Я сдёрнул наушник поисковика, нацепил наушник станции, схватил в руку тангенту. В ухо мне начал бубнить голос, искажённый помехами:
– Я «Бабочка», «ноль два», как слышишь?
– Я «ноль два первый» на приёме.
– Данные приняли, необходимо нейтрализовать Z для прохода наших бортов. Как принял?
– Принял, Z под нашим контролем, под нашим, я уже работаю оттуда.
– Не понял тебя, «ноль два» не понял. Кто под вашим контролем?
– «Зэт» под нашим контролем. Полностью!
– Кто? Повтори, кто под вашим контролем? Мой «первый» не понял.
Обстановка позволяет и погрубить всяческим непонятливым «первым» за чёрт знает сколько километров от меня.
– Скажи своему «первому», центральный пост ПЭ ВЭ О захвачен нами, захвачен! Аппаратура подавления работает на полную!! – заорал я.
– Командир, Рыхлый на связи! Начал работу, уничтожил три вертушки на взлёте за аэродромом! – заорал мне в ухо Кузнец, – начал отстрел зенитчиков по периметру и лётчиков! Подгруппа «Аэродром» противником ещё не обнаружена!
Я в восторге заорал в микрофон тангенты уже открытым текстом.
– «Бабочка»! Пост наш! На взлётку аэродрома никого не пускаем! Ваше время подхода?!
– Принял тебя, принял! Что с объектом F?
– Дежурим! Данных не поступало, ваше время подхода?! Мы ещё с пару больших (часов) сможем продержаться, не больше!
– Ждите! Подлётное время «девятьсот первого» сорок малых! дежурим!
Ясно, значит наша информация ушла по назначению, принята и обработана. Скорее всего, данные сейчас пересчитываются и отправляются на центры боевого управления. Кто же такой девятьсот первый и как он сможет подскочить к нам через сорок малых? Ладно, дежурим. Теперь всё зависит от Рыхлого и Мелконяна – как они смогут сдерживать вылет вертолётов с досмотровыми и группами захвата. Ведь сейчас абсолютно никакой связи с «Гнездом Кондора» нет ни в радио, ни в телефоне. Скорее всего, к нам летят штурмовые десантники. Если позволяет мастерство лётчиков, то десант можно высадить посадочным способом прямо на аэродром, избежав ненужных потерь при десантировании посадочным способом. А если пара штурмовиков пройдёт над аэродромом, предварительно «отполировав» его? Хотя, с другой стороны, как могли прорваться сквозь системы ПВО и воздушные рубежи обороны оперативного флота наши штурмовики и транспортно-десантные самолёты? Да ладно, не моего ума дело. Наше дело – продержаться ещё сорок минут до подхода штурмовых десантников.
Мы с Кузнецом принялись лихорадочно готовиться к обороне. Я снова побежал на орудийные площадки и развернул все установки в подлётную сторону к аэродрому, наметил углы стрельбы.
Кузнец побежал к спуску, готовить дополнительную огневую точку и собрать оружие у убитых ранее американцев. В случае подъема янкесов по тропе для попытки отбить «Гнездо Кондора» он ударит сперва во фланг, потом переместится уже к калитке – там уже готовая пулемётная точка и дополнительное минное поле. Скальная узкость при подходе к посту, проволочные заграждения не дадут им развернуться полным строем, для нормального штурма им придёться откатиться и наводить огонь вертолётов, если те, конечно, смогут взлететь. Перепроверив зенитные пулемёты, я снова помчался на пост управления, надеясь с вышки осмотреть в приборы остров.
Спасло меня только то, что я споткнулся возле входа в казарму и чуть ли не полетел кувырком. Дверь прошило очередью штурмовой винтовки, и пули просвистели в каких-то миллиметрах от моей головы.
– Кузнееец, сука! Что за херня!! – истошно заорал я, – какого хера по мне лупишь! – и тут вспомнил, что Лёха побежал вниз.
Твою мать! Это же сука Виля Калиткин, вон он мелькнул в окошке. Как только развязался падла. Прав был старшина – кончать его надо было! Я выдернул автомат из-за спины и затаился. Вон она очкастая физиономия в окошке мелькнула. Сейчас снова через дверь палить начнёт. Меня он заметил. Пришлось очень артистично скорчиться на стылом камне, подтянув ноги к животу и навалясь боком на автомат. Очкарик осторожно открыл дверь и высунул ствол винтовки наружу, а потом полтуловища. Я перекатился на бок и не дожидаясь, когда он решится меня добить, короткой очередью полоснул ему по ногам и, тут же вскочив, бросился в сторону и, нырнув, перекувыркнулся. Этот сучонок, упав на колени, всё-таки успел выстрелить.
В голову словно тяжеловес-боксёр ударил, сразу зажгло висок и помутнело в глазах. Всё-таки зацепил! Пуля чирканула по голове и разорвала верхнюю часть уха. Меня спас кувырок – я всё-таки успел его закончить, по инерции вскочил на ноги и прыгнул в дверной проём. Очкарик, валяясь на полу с простреленными ногами, дрожащей рукой пытался направить на меня винтовку. Выбив винтовку ударом ноги, я впечатал ему ботинок прямо в лицо. Правую сторону моего лица начала заливать кровь из разорванного уха, в голове зашумело и стало подташнивать. Через секунду в глазах потемнело и закружились разноцветные точки. Я присел на пороге и оперся об стенку, начал потихоньку сползать. И, как бы ни старался, темнота поглотила меня.
Мошарук до рези в глазах всматривался в подходящий к месту засады грузовик с ящиками в кузове. Знакомца – негра-марихуанщика – он так и не увидел и поэтому непонятно для себя обрадовался. Где-то в глубине души матрос не хотел, чтобы его убили, а почему, так и не осознал. Грузовичок бодро пропыхтел мимо засады на повороте и погромыхал дальше по горной дороге к батарее.
Иванов, лежавший выше на скале, проверил время прохода грузовичка по часам и довольно осклабился. Расчёты оправдывались. Всё будет нормально, если только грузовик не встанет на половине дороги к батарее и не простоит там больше десяти минут.
Но грузовик не встал, он добросовестно доехал до ворот батареи. Морпех, дежуривший на пропускном пункте, лениво вразвалочку подошёл к будке, отзвонился и, подойдя к машине, так же не торопясь начал делать вид, что проводит осмотр.
– Эй, парни, а где Марти? – спросил он сидящих в кузове рабочих.
– Загребли его вчера наши военные копы.
– Вот чёрт, – неподдельно удивился морпех, – как так, за что?
– Вроде как бы за то, что травкой приторговывал, но поговаривают, Марти с коммунистами якшался, чуть ли не шпион какой.
– Да ну не может быть!
– Да ты это у Диксона или Керри спроси! Джейки говорил, что Марти даже в камеру с пленными русскими медведями посадили и он там неплохо с ними спелся.
– Его бизнес кто-нибудь принял? – понизив голос до шёпота и украдкой оглядываясь по сторонам, переспросил морпех.
– Нет, – так же полушёпотом ответили с кузова, – когда Марти брали копы, бедолагу Джима пристрелили. Говорят, теперь только на аэродроме можно что-то достать.
– Проезжайте, – уныло махнул рукой раздосадованный дежурный.
Грузовичок пыхнул дымом и вкатился на территорию батареи, проехал по узкой дороге и выкатился на площадку разгрузки. На площадке тут же появился невероятно толстый воррент-офицер с папкой в руках. Он принял накладную у старшего разгрузочной команды, расписался, забрал один экземпляр себе и скомандовал рабочим начинать разгрузку. Внизу Буцай, выскочив из своего укрытия, рванул леску из-под камня, перебивая силовой кабель детонирующим шнуром, и нырнул назад.
Через секунду батарея перестала существовать. Сперва грохнуло в кузове грузовика, подняв на воздух все ящики и ошмётки людей, которые уже на лету прошивались осколками снарядных лент, сработавшими как поражающие элементы. Эти же осколки роем пробили стоящие рядышком бочки с горючим. Танкерная бочка не взорвалась, но горючее, выливающееся наружу, вспыхнуло и начало растекаться по всей позиции. Полуразрушенная щитовая казарма тут же занялась жарким пламенем со всех сторон, не оставляя шансов тем, кто оказался под завалом. Морпех, дежуривший на пропускном пункте, каким-то чудом успевший заскочить в свою будку, которую тут же перевернуло, выкарабкался и, увидев бегущую на него огненную волну, схватил свою винтовку и бросился к горящей казарме, из которой нёсся дружный вопль горевших заживо. От температуры начали рваться боеприпасы в пылающем как факел складе вооружения. Второй взрыв был более впечатляющим, но смотреть на него уже было некому.
Осколки снарядов и обрывки лент долетали даже до засады водолазов и колонны, остановившейся на развилке дороги ведущей к мосту.
Рядышком упало несколько довольно крупных осколков, и Иванов пробормотал:
– Мы думали, оно просто грохнет, а оно как ебанёёёт, ебанёёёт! Ну где же тяжёлая кавалерия? Мошаар! – крикнул он, пользуясь внезапно возникшим шумом, – внимание по форме раз!
– Принял! – ответил Мошарук, – слышу движки, через четыре-пять малых будут.
Несмотря на всё случившееся, американцы среагировали достаточно быстро. Первыми Мошарук увидел тройку морских пехотинцев, идущую впереди в головном дозоре. Двое фланговых с ручными пулемётами М-249, посередине морпех с радиостанцией, вооружённый штурмовой винтовкой.
