Тогда из света к нему воззвал голос — приветливый, чарующий голос, нежный и успокаивающий, окутавший его теплом и ощущением безопасности. Он назвал Наба по имени и поблагодарил за все, что тот сделал; он был мудро выбран, сказал голос, и оправдал доверие и надежды, которые возлагались на него. Он прошел через всевозможные испытания и трудности, но теперь все позади. Это конец; путешествие завершено. Теперь он всегда будет чувствовать себя так, как недавно, когда шагал по горам и долинам, словно великан, — всемогущим и исполненным силы. Посмотри на стену, продолжал голос, и, когда Наб повернулся, огромная высокая стена пещеры, казалось, задрожала, испуская серебристый свет, и медленно растаяла. На ее месте появилось изображение. Оно было настолько реально, что Набу казалось, будто он сам находится внутри картины; он чуть было не подошел и не потрогал видение.
По прямой асфальтированной дороге плавно и неторопливо проезжала огромная белая карета. Наб внимательно присмотрелся к карете и увидел, что она сделана из китового уса и слоновой кости, поблескивающих в серебристом свете. Шоссе обрамляли аккуратно подстриженные живые изгороди и кусты, а на обочинах стояли тысячи ликующих уркку, размахивали гигантскими флагами и кричали: «Ура, ура вождю! Ура правителю!» Их ряды тянулись насколько мог видеть глаз, карета двигалась посреди них, а ее двое пассажиров смотрели прямо перед собой, едва замечая толпу. Наб видел только их спины; он проследил, как карета наконец подвезла их к громадному дворцу с огромными колоннами и арками и широким лестничным пролетом, ведущим к террасе, на которой ожидали выстроившиеся придворные и прислужники.
Карета остановилась, пара сошла, заиграл оркестр, и музыка смешалась с приветственными криками в один хвалебный гул. Они взошли по ступеням, и когда достигли верха, двое слуг открыли массивные двери, ведущие в просторный зал. Пол был покрыт коврами из шкур животных. Наб узнал некоторые: овчина, оленья шкура, козья и барсучья, но были и другие, которых он не знал, снятые со странных чужеземных животных, обитавших на крайнем севере или западе: красные, золотые, черные, оранжевые, белые — всё перемешалось в пестром калейдоскопе. Наб посмотрел на стены: по обеим сторонам на них висели ряды деревянных щитов с головами множества различных животных. Там были лисы, барсуки, выдры, олени, и вновь тысячи других, которых он не узнавал — все они кривили пасти не то в улыбке, не то в оскале, как на мордах отравленных барсуков, а искусственные глаза безжизненно взирали на происходящее внизу.
Наб все еще не видел лиц царственной четы, только их спины. Пара, неторопливо идущая по роскошным коврам, была одета в свисавшие до пола длинные плащи из белого меха, и при движении Наб мог видеть их высокие кожаные сапоги, отороченные разноцветными мехами. Что-то знакомое и все же тревожащее сквозило в том, как они шествовали к двум огромным тронам, установленным на возвышении в конце зала. Но вот они достигли тронов и обернулись, и сердце Наба остановилось, а кровь застыла, потому что там, глядя на него с картинки, стояла точная копия его самого. Он испуганно посмотрел на другую фигуру и увидел, что, как он уже наполовину предугадывал, это была Бет. На головах у них сияли короны из слоновой кости, с шей свисали ожерелья из зубов и костей. Браслеты из барсучьего волоса украшали их запястья, а длинные золотые локоны Бет придерживали два черепаховых гребня. Ужасные сомнения начали терзать растерянный ум Наба: действительно ли все это ему показывает Ашгарот? Он смотрел, как пара в зале улыбнулась ему и подняла руки, будто призывая к себе. Затем его двойник заговорил:
— Да, — сказал он, но Наб не узнавал голоса. — Не смотри так недоверчиво. Я — это ты, а ты — это я. Все это может стать твоим, и не только это. Ты видел мощь Дреагга и его великолепие. Следуй за ним, ибо это то, что он тебе предлагает.
Страшная правда теперь стала доходить до Наба. С ним говорил Дреагг; он стоял лицом к лицу с Правителем Зла. И все же его рассудок был настолько скован, что мальчик не мог не только шевельнуться, но даже мало-мальски ясно мыслить. Он стоял, приросши к месту, и словно откуда-то издалека услышал собственный голос:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Чего ты хочешь от меня? Что я должен сделать, чтобы последовать за тобой?
Его двойник снова улыбнулся и приобнял Бет, которая тоже выглядела беззаботной и довольной жизнью. Никогда еще Наб не видел ее такой прекрасной; ее золотые волосы ниспадали на искрящийся белый мех, как сияющий водопад.
— Это хорошо, — заявил двойник. — Ты выбрал правильно, ибо Дреагг не только показал тебе величие своего триумфа, он дал тебе также испробовать и вкус своего гнева, — гнева, который, если бы ты отверг Дреагга, преследовал бы тебя вечно.
На краткий миг воцарилась тишина, не слышалось ни звука. Затем снова раздался голос из золотого сияния в углу пещеры:
— У тебя три Фарадоуна, заключенных в Поясе Аммдара. Только ты можешь расстегнуть Пояс. Подойди, сними его и отдай мне!
Голос звучал ласково и соблазнительно, и, как ни боролся Наб с собой, его руки, то ли по их собственной воле, то ли кем-то направляемые, потянулись к пряжке на Поясе. Пальцы вцепились в застежки с обеих сторон и дернули. Пояс слетел и повис в правой руке Наба.
— Теперь пройди в угол и вручи его мне!
Наб механически зашагал по полу пещеры, Пояс безвольно свисал из его ладони. Глубоко внутри него громкий чистый голос выкрикивал «Стой!», но мощь Дреагга с такой силой стиснула его рассудок, что Наб не мог сопротивляться. И вдруг, когда он почти добрел до угла, какое-то животное внезапно ворвалось в пещеру и в сильнейшем броске рухнуло на мальчика, повалив того на пол. Затем Наб почувствовал, как ему облизывают лицо, и понемногу, по мере прояснения его разума, перед ним вырисовалась удивительно знакомая морда.
— Сэм! — прошептал он, а затем, когда в голове уложилось, что чудо происходит на самом деле, он радостно закричал: «О, Сэм!» и обнял собаку за шею. Воздух пронзил ужасный вопль, и оба посмотрели в угол. Золотое сияние исчезло, исчезла и картина на стене пещеры. Осталось одна огромная корчащаяся черная тень, судорожными зигзагами сбегающая через узкую щель в скале. Они увидали ее всего на мгновение, а затем она пропала, но ужас этого мимолетного образа остался с ними навсегда. Исчезая, тень вскричала голосом, полным яда и ненависти, да так, что дрогнула даже скала, а мальчик и собака в испуге прижались друг к другу. В крике звучала угроза возвратиться, обещание мести и террора, настолько ужасное, что не поддавалось разумению.
— Вперед! — скомандовал Сэм. — Надо убираться отсюда, да поживей!
У Наба дрожали ноги, но он заставил себя встать. Он поднял Пояс с того места, где тот упал на пол, а затем мальчик и пес выскочили из пещеры, которая неожиданно оказалась сырой и холодной как лед и начала заполняться грязным желтым паром, обжигающим глотки и глаза. Наб совсем не помнил, как входил в пещеру, но Сэм знал дорогу и провел мальчика сквозь узкие щели, где стены сходились вместе, и поверх груд наваленных камней. По стенам бежала вода, из трещин и выступов в камне торчали мхи и лишайники. Испарения ужасно ели беглецам глаза, по щекам у них текли слезы, но, наконец, к их огромному облегчению, воздух стал свежее и они увидели дневной свет. Тогда они побежали быстрее, и в восторге от того, что свободен, Наб забыл и о синяках на ногах, и о сбитых ступнях.
И вот звери оказались снаружи, в окружении золотого осеннего дня, и понеслись через вереск и дрок, чтобы уйти как можно дальше от пещеры. Они смеялись на бегу, радуясь тому, что снова вместе, и Наб продолжал поглядывать на рыжевато-коричневую фигуру, мчащуюся рядом с ним, боясь, что это всего лишь сон и пес снова исчезнет так же внезапно, как и вернулся. «Сэм жив! Сэм жив!» — все время повторял он про себя, и каждый раз, когда он это произносил, по нему опять прокатывалась новая волна радости, смывая с его души отметины от пережитых ужасов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Наконец, не в силах больше бежать, они плюхнулись на густой вересковый ковер. Они лежали, отдуваясь и глядя в чистое серо-голубое небо со скользящими по нему маленькими белыми облачками. Отдышавшись, Наб рассказал Сэму обо всем, что произошло с тех пор, как уркку избили пса дубинками на Элголе и бросили в лодку.
