Рулон тоже вспомнил, как думал, что телевидение, радио, и газеты — это средства массового оглупления. Возможно, через них посылаются и какие-либо иные сигналы, чтобы воздействовать на людей.
***Придя в палату Рулон, стал незаметно читать «Психиатрию». И ему стал открываться новый взгляд на происходящее. Он увидел, что многие описанные там симптомы есть у него, у его матери, учителей в школе и остальных людей. Только у одних они выражены больше, а у других — меньше. Одни научились их скрывать, другие и не пытаются их спрятать. Вся жизнь ему представилась большим дурдомом. Уже в который раз приходит это подтверждение. Постигнуть мир и людей можно, только увидев свою глупость, отраженную в проявлениях мира и людей. И только в момент восприятия этих событий приходит Знание. Ни раньше, ни позже. Наблюдение и переживание — вот мудрость. А не анализ и оценка.
Рулон тщательно выучил все эти симптомы и стал практиковать их при каждом удобном случае. Он это делал для того, чтобы не эти симптомы владели им, а он мог овладеть и управлять ими.
Рулон обратил внимание на персонал и его проявления по отношению к больным. Одни подходили ко всем высокомерно, чувствуя себя умнее. «Это настоящие «дураки», — думал Рулон. Другие пытались подыграть, чтобы понять мир больного и скорректировать его поведение. Это «ученики скоморохов» или «магов» человече- ских душ. Но таких — единицы. Третьи воспринимали мир больного как свой, и они создавали себе много новых реальностей и умений по-новому проявиться. Это высшее проявление профессиональных знаний психолога или психиатра. С кем поведешься, того и наберешься. Этих психиатров было еще меньше. Но в среде обычных людей они уже сами выглядели чокнутыми. Один из них прикалывался, мол, приведите ко мне пациента, а диагноз найдется.
Рулон в палате подсаживался к тем, у кого были изучаемые симптомы, и часами подражал им, стараясь так же воспроизвести их внутреннее состояние. При этом он старался быть осознанным, наблюдая за собой со стороны.
Подолгу он принимал нелепые позы и удерживался в них, симулируя кататонический ступор, сидел в бессмысленном состоянии, имитируя слабоумие. Особенно ему нравилась маниакальная истерия, когда он мог проявиться активно, как наставник, стать душой всей палаты и запальчиво учить людей йоге. Или начинал помогать убирать помещение, тут же бросал и брался помогать выносить бочки с мусором. Затем внезапно шел перестилать кровать и т. д., не доводя ни одного дела до конца.
Также он любил быть параноиком. Как поется в одной песне: «…в желтом доме чертиков зеленых он ловил казенной простыней…»
***
В сновидении ему приснилась Марианна. Они гуляли по берегу моря. Рулон рассказал ей, чем он занимается, что прочитал всю «Психиатрию».
— Дураку и грамота вредна, — иронически заметила Марианна. — Но это ты верно заметил, что каждый по-своему с ума сходит. Изучай, как тебя дурачит твой ум, мой милый.
— Я решил стать котом, — сказал Рулон, — теперь я знаю чему учить людей.
— Прекрасная идея, — звонко расхохоталась Марианна, — только вот по-настоящему котом ты можешь стать только в следующей жизни, если достигнешь высокого духовного уровня. Иначе снова человеком будешь.
— А потом кем человек становится, если продолжает расти?
— о, как много ты хочешь знать! Не рано ли?
— Ну все-таки скажи мне это, если ты знаешь, — стал клянчить Рулон.
— Помнишь, твоя мать говорила тебе, стуча по столу, а потом по твоей башке, что тут, то и тут. Так вот, после кота ты станешь дубом.
— А! Понял! Понял! — закричал Рулон. — А потом, значит, я стану камнем, а потом — пустотой.
— Теперь у тебя есть оригинальное учение, дорогой, — Марианна ухмыльнулась, — и тебе есть чему научить тех дураков, которые будут слушать тебя. Только сразу им это не говори, а то они разбегутся, не смогут понять всей прелести жизни кота.
— Хорошо быть кисою, хорошо — собакою. Где хочу — пописаю, где хочу — покакаю, — прочитал школьный стих Рулон.
— Вот-вот, — сказала, смеясь, Марианна.
Каждая встреча с Марианной в сновидении давала Рулону много знаний. Сновидение более важно, чем обыкновенная жизнь. Рулон стал понимать, что сновидение — это момент слияния прошлого и будущего в жизни человека. Если сумеешь в этот миг осознать себя и изменить ситуацию в сновидении, то можешь изменить судьбу. И он старался каждую ночь быть осознанным во сне. В этом ему помогала Марианна, открывающая ему тайну этого знания.
В палате вместе с Рулоном лежал армейский «дед», который дал по морде офицеру. Тот не хотел понять, что он не «молодой» и ему не положено делать то же, что и новичкам. «Дед» спокойно лежал на койке, «духи» драили пол. Один из них засачковал. «Дед» заметил это. Вставать ему было лень
— Иди, нарывайся на кулак, — сказал он «сачку» и выставил вперед руку со сжатым кулаком. «Молодой» стал биться мордой о кулак, радуясь, что «дед» не стал его бить по-настоящему.
Тут зашел молодой офицер и, увидев все это, стал говорить «деду», чтобы тот встал и драил пол вместе с «молодыми».
— Мне по хуй. Я — дембель, — сказал на это «дед».
Офицер не унимался, и пришлось дать ему по морде. После чего стали определять псих он или нет, чтобы решить — отправлять его в дисбат или домой. «Дед» очень боялся дисбата.
— Ты, говорят, верующий? — стал спрашивать он у Рулона. — Дай какую-нибудь молитву, чтобы Бог мне помог.
Страх сделал его очень набожным. Рулон дал ему молитву «Живый в помощи» и объяснил, как надо косить под дурака.
Из всего этого Рулон сделал вывод, что страх — это не только отец сознания, но и сильное мистическое религиозное чувство, приводящее людей к вере в Бога, и что все религии основаны на страхе. «Страх, конечно, хорошо, — решил он, — но мы пойдем другим путем, путем понимания».
***
Рулон лежал, обколотый нейролептиками. Ему очень нравилось быть под дозой лекарств. И он хотел, чтоб ему их прописывали для того, чтобы быть еще большим дураком, чем он есть.
Рулон рассказывал обо всех своих контактах с Учителями человечества и Высшим разумом космоса и надпространственного Логоса. От лекарств его внимание сильно расфиксировалось, и невозможно было ни читать, ни смотреть телевизор, только сидеть и медитировать. Когда же он засыпал, ему снились очень яркие сны, которые он никак не мог отличить от реальности.
Об этом он тоже бессмысленно сообщил врачам при обходе. Почему-то его контакты с Учителями их очень беспокоили. Их они называли параноидальными. Параноикам за то, что они видели и слышали Учителей или еще черт знает что и кого, могли даже начать платить пенсию.
Захотев как-то по-большому, Рулон решил не делать это под себя, как некоторые, кто тут находился. Он с трудом поднялся, так как нейролептики давали головокружение и слабость. В голове появились яркие вспышки света, перед глазами все поплыло. Медленно передвигаясь по стенке, он стал продвигаться к туалету. Огромные голубые, розовые, желтые пятна ползали по полу и стенам. Все кружилось вокруг, но он ни на что не смотрел, упорно продвигаясь к намеченной цели. Навстречу вышагивал Гена, который громко выкрикивал, что он фюрер, что он еще всех прижмет к ногтю. Ноги заплетались, идти было все труднее. В голове начало шуметь, но заветная цель была уже совсем близко. Перед глазами поплыли белые мухи, в ушах стреляло, тело плохо слушалось, передвигаясь как ватное. Но собрав всю волю в кулак, Рулон все-таки добился своего и, усевшись, как орел на скалу, приступил… к медитации.
Перед его взором открывалась удивительная панорама. Обшарпанные стены, исписанные разными надписями, озаряло радужное сияние. Пол, залитый мочой, заваленный туалетной бумагой и говном, струился потоками энергий.
Тогда он осознал, что видит мир как проявление энергетических силовых полей. В углу на коленях стоял придурок Валя и брал в рот у здорового дебильного парня, который стоял, расстегнув штаны. Раскрасневшись, придурок Валя, который думал, что он женщина, а он часто проделывал в туалете такие вещи, все глубже засовывал вафлю. Дебил весь расплылся в удовольствии. И вот тонкая упругая струйка спермы брызнула в глотку Вали. Он, захлебываясь, тут же начал ее заглатывать.
Рулон видел, как энергия дебила при этом быстро вытекает из тела. Его аура начала скукоживаться. Он еще не понимал, что кончать вредно и необходимо поднимать энергию от хрена до маковки, чтоб обрести истинное видение вещей.
И тогда, в бесконечном безмолвном озарении, находясь здесь и сейчас, он бы понял, что его тело есть просто временный сосуд пребывания его сознания, которое растет без его воли, а затем старится без его желания и согласия. В определенное время в нем без его ведома вспыхивают страсти гормонов, толкающие его в разные стороны. И без его стремления эти гормоны затихают. Он же только свидетель всего этого бессмысленного процесса. Осознав всю подлинную реальность существования, человек может вступить в бой с теми предрассудками ума, которые удерживают наше восприятие в шорах.
