Глава 23
Шеф оказался на месте. Воздав хвалу Богу, Басалы-го уболтал его на срочную встречу, положил телефонную трубку, прихватил со стола какие-то бумаги, пулей бросился к двери, но в коридоре перешел на вальяжный шаг сознающего свою значимость человека.
– И это все? – шеф небрежно отбросил в сторону принесенные Евгением Петровичем документы, а на лице его отчетливо читалось выражение: «Неужели ради этого стоило огород городить?»
– Почти. Остался еще один момент. Арестовали моего заместителя Яшкина.
– Да! – с минуту шеф колебался, раздумывая, сохранять ли ему официальный тон или совместно обсудить возникшую проблему.
«Придурок! Если заговорит Яшкин, то почему я должен буду молчать?» – мысленно обратился Басалыго к начальнику.
Вряд ли шеф умел читать мысли, однако принял именно то решение, которое ждал от него Евгений Петрович:
– Обнаглели до безобразия, вот и дождались ментов. Куда это годится – замзава вшивого отдела рассекает на «ламборджини». Он бы еще вертолет себе прикупил и летал на работу!
– У Яшкина нет «ламборджини», – мягко заметил Басалыго.
– Какая разница! Нет «ламборджини», зато есть роскошный особняк. Или миллионный счет в банке. Меру надо знать, тогда будете спать крепче.
Шеф выговаривал Басалыго по намертво въевшейся привычке. Раз он начальник, то должен устраивать разнос подчиненным, едва подвернется малейший повод. Евгений Петрович, ждавший конструктива, вынужден был сам напомнить:
– Хорошо бы решить вопрос с Яшкиным.
– Как? – уставился на него шеф. – Я не волшебник, чтобы одним взмахом руки закрыть дело.
– Я понимаю, но выпустить его под подписку вы можете?
– Да, наверное, только что это даст?
– Когда на допросы приходишь сам, а не под конвоем из камеры, проще держаться выбранной линии защиты. А нам будет легче эту линию ему подсказать. Так у Яшкина появится шанс отделаться условным сроком.
– Вряд ли. По указаниям с самого верха за взятку в особо крупных размерах должно назначаться реальное наказание. Сколько дали в лапу твоему Яшкину?
– Минимум четыреста тысяч долларов. И похоже, он накрутил свой процент.
– Вот видишь – особо крупный размер. Ему надо сухарики «Кириешки» закупать, а не о воле фантазировать. Стоит ли ради такого хлопотать?
– Безусловно стоит, – твердо сказал Басалыго.
– Хорошо, подписку я ему устрою, но большего не гарантирую, – согласился шеф.
«А большего и не надо», – подумал Евгений Петрович и торопливо откланялся.
Ему надо было связаться с Алтаем, но из-за конспирации на установление контакта требовалось время.
Рассуждая логически, шеф был прав, думая, что изменение меры пресечения мало повлияет на дальнейшее развитие событий. Яшкин всех сольет, едва следователь пообещает ему скостить срок за информацию о подельниках. Но шеф не имел контактов с уголовным миром, а Басалыго руководствовался совсем другой логикой. Можно ли будет достать Яшкина в тюрьме – большой вопрос. Говорят, на этапе следствия чиновников держат отдельно от блатных. А на воле Алтай навсегда заткнет ему рот. Придется Евгению Петровичу искать другого заместителя, но в такой ситуации это будет наименьшей из жертв.
Басалыго не подозревал, что следователь Ухтомский уже вовсю раскручивает Яшкина. Делал он это по огромной просьбе своего друга и просто щедрого человека Левы Теслюка. Да и само дело было затеяно с подачи офицера ФСБ. Теслюк нашел строителя и отыскал настолько убедительные аргументы, что тот согласился подставить чиновника. Перед задержанием Теслюк доходчиво втолковал следователю, что Яшкина необходимо раскрутить в кратчайшие сроки, поскольку могущественные защитники чиновника выхлопочут ему освобождение под залог. Ухтомский пообещал сделать все возможное.
Поначалу Яшкин вел себя уверенно, даже нагловато, вздумал молчать до появления своего адвоката. Следователя его ужимки только позабавили. Он перевидал десятки таких Яшкиных, впервые оказавшихся за решеткой и самонадеянно полагавшихся на высоких покровителей. Весь их апломб снимало как рукой во время допроса. Матерый зэчара знает, что ему ждать от следователя, готов к любому повороту событий. Новичка же шокирует превращение из уважаемого человека в «лагерную пыль». Куда-то исчезает чувство собственного достоинства, вальяжные манеры. А больше всего удручает страшное подозрение: раз следователь так нахально себя ведет, значит, ему сообщили, что с задержанным можно не церемониться. Это все, конец прежней красивой жизни!
Яшкина Ухтомский прессовал жестко и напористо. После болезненного удара в живот чиновник перестал упоминать всуе адвоката, но ловко уклонялся от конкретных ответов на поставленные вопросы. Бедный, бедный Яшкин! Он был слабым человеком, а у следствия имелся богатейший опыт по развязыванию языков, зиждившийся еще на традициях ВЧК – ГПУ – НКВД, тысяча и один способ причинить человеку жуткую боль, не оставляя видимых следов на теле.
Яшкин заговорил, но при всем старании Ухтомский не мог преодолеть последний рубеж его обороны. Чиновник целиком признал свою вину, однако утверждал, будто действовал самостоятельно, без сообщников и покровителей. На этот счет Теслюк придерживался абсолютно иного мнения.
– Ладно, – следователь добродушно потрепал Яшкина по щеке. – Я отправлю тебя в камеру подумать. Предупреждаю заранее: соседи у тебя там не очень. Звери, а не люди. В лучшем случае изнасилуют, в худшем… Но до худшего, я думаю, не дойдет. А если дойдет, то хоть похоронят тебя как честного человека. Ведь твоя вина судом еще не доказана.
Яшкин помимо воли издал короткий стон. Теперь к физическим мучениям добавились моральные. Его воображение нарисовало угрюмых мужиков с железным оскалом, только и ждущих нового постояльца камеры, чтобы всласть над ним поиздеваться.
Действительность оказалась лишь немногим лучше – уж об этом Ухтомский позаботился. Урки тут же взяли чиновника в оборот, и только приход надзирателя спас Яшкина от смутной участи тюремного петуха. Чиновник был в этом абсолютно уверен, не догадываясь, что участвует в спектакле местной самодеятельности, поставленном Ухтомским.
– Немедленно отведите меня к следователю! Я вспомнил очень важную вещь! – завопил Яшкин надзирателю.
Тот уважил просьбу подследственного, и вскоре Ухтомский имел достаточно компромата на Басалыго. Так что рано успокоился Евгений Петрович, рано уверовал в могущество начальственных указаний. Запоздали они благодаря оперативным действиям следователя. Когда Басалыго припарковал свой автомобиль рядом с домом, в салон легковушки без спросу уселся незнакомый Евгению Петровичу мужчина. Басалыго опешил. Он даже не успел толком испугаться, как мужчина произнес:
– Спокойно, Евгений Петрович! Я не собираюсь вас грабить
