женщины сами вешались ему на шею, и не хотел нарушать традиции. Шандор обдумывал, как бы половчее намекнуть упрямице о верной, с его точки зрения, последовательности действий, когда раздался звонок.
– К вам человек из мэрии, – сообщил консьерж.
Милясин криво усмехнулся. Он догадывался о причине визита. Его приглашали выступить на концерте. Это свидетельствовало, что Шандор довольно высоко котируется на политическом Олимпе, там его считают достойным засветиться перед высокопоставленной публикой. Но он дал слово Дозвону и выступать не собирался. Слегка экзальтированный, как и большинство творческих личностей, Милясин сперва решил демонстративно разорвать приглашение. К счастью, посланец немного задержался, и Шандор успел одуматься. Перед кем весь этот пафос, возмущенные слова, летящие в разные стороны бумажные клочья? Ведь приглашение доставит обычный курьер, глупо перед ним закатывать истерику. Нет, его демаршу желательно придать оттенок публичности.
Через несколько дней Милясин случайно встретился с Лаврентием Клещенко, обладателем роскошного голоса, ловеласом и циником до мозга костей. Узнав о намерениях Шандора, Клещенко поморщился, словно от зубной боли:
– Дурак ты, дурак! Ну сам подумай, кому этим хуже сделаешь? Только себе. Или считаешь, что сделался незаменимым, главной звездой эстрады? Да таких незаменимых вагон и маленькая тележка. Только свистни – набегут изо всех щелей!
– Я не считаю себя главной звездой эстрады, Лаврентий. Отказаться от выступления меня попросил Дозвон.
– Ах, вот оно что! Называется «я тебя породил, я тебя и убью», – сказал Клещенко, знавший историю восхождения Милясина на эстраду. – А ты и рад стараться, норовишь лоб расшибить. У Дозвона и денег куры не клюют, и всероссийская известность, и возраст. Он уже достиг всего, чего мог. Про себя ты можешь сказать хоть что-то похожее? То-то! А ты помнишь Юлиана, Корнелюка, Богдана Титомира? Приходится напрягать память, верно? А ведь когда-то они гремели на всю страну, их выступления собирали полные залы. Тебе не терпится как можно быстрее повторить их участь, оказаться в толпе забытых певцов? Учти еще одну вещь. Такие концерты – не просто очередная сборная солянка, они показывают мнение высокого начальства. Ты спросишь: «Кому показывают?» А я тебе отвечу. В первую очередь нашим менеджерам, продюсерам. Между приглашением артиста на такой концерт и его ценником есть прямая зависимость, гонорары увеличиваются на тысячу-другую евро. Мелочь, а приятно. Если я тебя еще не убедил, послушай еще один совет. Не устраивай эксцессов, публичных отказов с проклятиями в адрес нынешнего мэра. Оставь это Дозвону. Прикинься тяжелобольным, лично позвони в мэрию и хриплым голосом сообщи, что по состоянию здоровья вынужден отказаться от участия в концерте.
Пространная речь Лаврентия заставила Шандора кардинально изменить свое решение. Не последнюю роль здесь сыграла и личность Клещенко. Он был насквозь продажным типом, готовым пресмыкаться перед власть и деньги имущими людьми. Иногда его угодничество доходило до абсурда.
Когда произошло известное столкновение лимузина одного из руководителей крупнейшей государственной компании с малолитражкой, в которой сидели обычные люди, Клещенко заявил, будто его друзья-космонавты сообщили ему важную новость. Якобы из космоса велись съемки, случайно зафиксировавшие столкновение, и они полностью доказывают правоту человека в лимузине. Очень скоро выяснилось, что в день аварии над Москвой висели тучи и ничего, кроме них, съемка зафиксировать не могла.
На удивление, эта беспардонная ложь только усилила позиции Лаврентия среди эстрадных исполнителей, он стал чаще мелькать на телеэкранах. А ведь многие коллеги по цеху с брезгливостью отнеслись к поступку Клещенко, кое-кто даже попытался высказаться на этот счет публично. Но передача шла в записи, и критические замечания безжалостно вырезали.
Милясин об этой истории знал, но только сейчас отчетливо понял печальную истину: слово начальника значит больше мнения тысяч фанатов, от его благоволения в значительной степени зависит карьера артиста. Разумеется, это не касалось народных кумиров или молодежных идолов, способных успешно раскрутиться через Интернет. Они и без поддержки властей будут собирать полные залы, зарабатывать хорошие деньги, телевизионные продюсеры станут упрашивать их записаться для какой-нибудь рейтинговой программы, а не наоборот. Милясину же телеэфир необходим как воздух, он помогает сохранять известность. Поэтому Шандору надо поддерживать нормальные отношения с властью. Он не будет, как Лаврентий, угодничать и пресмыкаться перед нею, однако и фрондерских выходок себе не позволит. Что там сказал Клещенко – притвориться больным? Ну уж нет! Дозвон мне друг, но карьера дороже!..
Шандор выступал одним из первых – вскоре после симфонического оркестра, военного хора и других обязательных для такого мероприятия номеров. Он догадывался, что при обилии звезд может играть только роль второго плана, и не сильно комплексовал по этому поводу. Но он старался, исполнил две свои лучшие песни и тщеславно подумал, что ему аплодировали громче, чем предыдущему выступающему. Милясин отправился за кулисы, игравшие роль своеобразного накопителя. В гримерках люди ждали общего выхода на заключительную песню.
Вскоре со сцены вернулся сосед Шандора по гримерке и достал бутылку виски:
– Ну, по соточке за успех мероприятия.
– По соточке можно, только не больше. Заглотив обжигающую жидкость, сосед доверительно сказал:
– А при бывшем мэре как-то веселее проходило, оживленнее.
Эти слова напомнили Милясину о его последнем разговоре с Дозвоном. Последнем во всех смыслах этого слова. Шандор после долгих колебаний позвонил Илье и сообщил о своем решении насчет концерта, приведя в свое оправдание кучу разных надуманных доводов. Терпеливо его выслушав, Дозвон сказал:
– Зачем оправдываться? Ты поступил так, как считаешь нужным.
И отключился.
– Еще по чуть-чуть? – Горлышко бутылки угрожающе зависло над опустевшей тарой Шандора.
И хотя Милясин никогда раньше не позволял себе злоупотреблять спиртным во время работы, ложь и предательство, под знаком которых прошла минувшая неделя, заставили его отступиться от установленного правила:
– Уговорил, наливай!
– Имеем право, мы свое отработали, – заявил сосед под ритмичное бульканье.
На заключительную песню они вышли в хорошем настроении и были сильно удивлены, заметив встревоженные лица артистов, собравшихся за кулисами.
– Что, отменили гонорары за выступление? – попытался сострить Милясин.
На него посмотрели с осуждением и гневом.
– От кого, от кого, а от тебя, Шандор, я такого кощунства не ожидала. Все же убит человек, который был хорошим другом твоего покровителя. Или у тебя сейчас другой покровитель? – язвительно поинтересовалась одна из молодящихся прим российской эстрады.
– Убит? Кто? – не понял Милясин.
– Мэр убит.
