– Полковник, если это так, то я допустил непростительную ошибку, о которой и не подозревал. Должен признаться, что я немного нервничал, ведь мне впервые пришлось выполнять такое задание. К тому же мятежники стреляли по самолетам… Я так нервничал, что перед взлетом не включил стартовый двигатель… И если бы отказала система подачи горючего, то я не стоял бы здесь перед вами. Кажется, полковник, у меня сегодня очень неудачный день…
В кабинете на какое-то время воцаряется тишина, прерываемая только шипением аппарата кондиционированного воздуха.
– Послушай, лейтенант Прендес, надо быть поосторожней… Тебя могут неправильно понять, и ты попадешь в сложное положение. - Затем, чеканя каждое слово, он добавляет: - Запомни, что в полете, а ты очень хороший пилот, первая же ошибка может оказаться последней… По-моему, на этот раз твой вылет был не очень удачен. Но ты еще молод, и тебя ожидает блестящее будущее… Можешь идти. - И, взглянув на других офицеров, он говорит: - Выпей в баре рюмку, и твою нервозность как рукой снимет.
– Слушаюсь, - отвечаю я и, сделав пол-оборота на каблуках, стрелой вылетаю из кабинета.
Осажденный Сьенфуэгос
Желтая масса армейских частей расползается по городу. Войска все прибывают. Приказ Батисты гласит: «Уничтожать всех, в плен никого не брать!» Прибывшие части окружают кварталы, где повстанцы еще оказывают сопротивление.
После полудня армейские части занимают исходные позиции для решительного штурма. Наступает тишина, гнетущая, пугающая…
В 5 часов 30 минут вечера начинается светопреставление…
Батистовские каратели открывают огонь из всех видов оружия, стремясь подавить сопротивление восставших. Не имея артиллерийской поддержки, восставшие начинают отходить с некоторых опорных пунктов и в центральный район города.
Около 7 часов вечера появляются первые танки и бронетранспортеры. Очаги сопротивления подвергаются беспрерывному обстрелу. С наступлением темноты интенсивность обстрела не уменьшается, хотя город погрузился во мрак, так как вышла из строя электростанция.
5 сентября 1957 года, военный городок Колумбия
Нам запрещено покидать помещение штаба ВВС даже для того, чтобы поесть. Похоже, что мы опять останемся на казарменном положении. Мы ничего толком не знаем и заняты тем, что обсуждаем слухи, доходящие до нас. О событиях в Сьенфуэгосе я кое-что знаю, но о том, что происходит в других провинциях и городах, как реагируют повстанцы в Сьерра-Маэстре на восстание и где находятся многие наши товарищи по борьбе, ничего не известно. Тревожность обстановки в штабе передается всему летному и техническому составу. К зданию оперативного отдела подруливают в ожидании приказа две эскадрильи самолетов с подвешенными бомбами и ракетами.
Приблизительно около 6 часов вечера на аэродроме в городке Колумбия совершает посадку старая «каталина». Эта амфибия могла продержаться в воздухе целые сутки, хотя, по нынешним временам, имела очень слабые двигатели. Внушительная, но дряхлая «каталина» подруливает к зданию штаба. Когда наконец выключены моторы и к ее грязному боку приставлена стремянка, дверь открывается. Окруженный офицерами военной разведки, в двери появляется лейтенант Сан-Роман в наручниках. Я не верю своим глазам… Однако то, что я вижу, не какой-то страшный сон. Мне приходится сдерживать себя. На какое-то мгновение наши взгляды встречаются, и я понимаю, что дни Сан-Романа сочтены. Думаю, что и сам он понял это раньше меня.
Внизу его ждут. Как только лейтенант подходит к автомашине, офицеры военной разведки вталкивают его в черное чрево автомобиля, и тот, взвизгнув покрышками на развороте, исчезает в ночи.
Офицеры военной разведки отвозят Сан-Романа в дом лейтенанта Рамона Крусета, где их ждет Лаурент.
Смерть зовут Лаурент! Лаурент - блондин, невысокого роста, крепкого телосложения. В его маленьких светлых глазках сверкает злоба. От других палачей он отличается тем, что никогда не выражает никаких чувств по отношению к своих жертвам. Он выглядит индифферентным и почти ничего не говорит, и только глазки выдают в нем зверя. Если остальные офицеры просто бесчеловечны, то этот - кровожадный хищник.
Лаурент бросает взгляд на Сан-Романа, у которого уже сломано несколько ребер, а лицо стало темно-фиолетовым от кровоподтеков. Лейтенант лежит на холодном цементном полу гаража Романа Крусета, не в силах вымолвить ни слова. Лаурент со своими подручными набрасывается на него. Они топчут лейтенанта ногами, бьют, стараясь попасть в самые чувствительные места… Палачей охватывает животная ярость, они утрачивают всякое сходство с людьми.
Вряд ли Лаурентом руководит любовь к генералу Батисте или ненависть к коммунистам. Просто в нем, как в диком звере, всегда есть потребность уничтожать уже поверженную жертву. У него, как у акулы, запах и вид крови вызывают приступ ярости и безумия… Он обливается потом, под мышками темнеют огромные пятна…
Наконец палачи останавливаются. Как бы не переусердствовать. Ведь им приказано отвезти Сан-Романа к контр-адмиралу Родригесу Эрнандесу.
Тяжело дыша, словно загнанные звери, палачи поднимают лейтенанта и бросают в багажник автомобиля.
Контр-адмирал Родригес Эрнандес обосновался в элегантном двухэтажном доме современной постройки в аристократическом районе Гаваны Билтмор.
Огромная гостиная декорирована опытным дизайнером, который даже представить не мог, что его творение станет местом для пыток.
Сан-Романа, потерявшего сознание, бросают в огромное кресло, обитое дорогим шелком. Несколько минут все молчат, затем слышится глухой голос Лаурента:
– Я покажу вам, как устраивать заговоры! Сержант Венеро! На пол его! На пол!
Сержант Венеро медленно наклоняется и защелкивает на ногах Сан-Романа кандалы. Синеватый дым сигареты адмирала спиралью поднимается к потолку, из радиоприемника льются эвуки модной песенки…
Неожиданно сержант резко вскакивает и, словно обезумевший, набрасывается на лейтенанта Сан-Романа и бьет его ногами.
На лице Лаурента не дрожит ни один мускул, только светленькие главки блестят, как у дикой кошки. Смерть зовут Лаурент!
И вновь Сьенфуэгос
И часов вечера, а сопротивление восставших, уже сильно ослабленных гибелью многих своих товарищей и резким сокращением боеприпасов, продолжается. Армейские части, верные Батисте, медленно теснят обороняющихся.
Между тем освобожденный повстанцами из тюрьмы полковник Комесаньяс вновь возглавляет Южный военно-морской район. Движимый, по-видимому, чувством благодарности к морякам, которые не расправились с ним, а выпустили из тюрьмы, полковник наотрез отказывается выдать пленных армейским офицерам. Он поступает так, несмотря на приказ, присланный из штаба армии, и таким образом спасает 103 человека.
К полуночи армейские части подавляют все очаги сопротивления эа исключением колледжа «Сан-Лоренсо», в котором засели не более двух десятков храбрецов, половину из которых составляют раненые. Над Сьенфуэгосом висит пелена мелкого дождя, которая усугубляет темноту в городе, вызванную отсутствием электричества. Батистовцы явно не хотят брать «Сан-Лоренсо» штурмом. Прекратив огонь, они предлагают восставшим сдаться, пообещав сохранить им жизнь. Но когда один из моряков, приоткрыв тяжелую дверь колледжа, выходит на улицу, его встречают автоматные очереди. Это заставляет осажденных принять решение биться до конца. Бой продолжается еще часа два, а когда у моряков не остается ни единого патрона, в здание колледжа врываются батистовцы. Схватив руководителя обороны лейтенанта Димаса Мартинеса и еще девятнадцать человек, они выводят их на баскетбольную площадку и расстреливают.
Так пал героический Сьенфуэгос.
6 сентября. Клуб в военном городке Колумбия. 3 часа утра
Летный состав все еще остается на казарменном положении в военном городке Колумбия. Неожиданно около 3 часов ночи меня вызывают к телефону. Звонит моя мать, которая уже несколько часов безуспешно разыскивает меня.
– Мой мальчик, как ты там? - слышу я ее взволнованный голос.
– Не волнуйся, мама, все в порядке, только устал немного…
У моей матери привычка говорить по телефону о том, о чем надо молчать.
– Слушай, сынок, я говорю от имени всей вашей семьи… Сейчас же садись в свой автомобиль и поезжай в гостиницу, где тебе уже заказали номер…
Наивная, она не понимает, что телефон наверняка прослушивается… И как раз этот разговор может сильно навредить мне.
Мать пытается продолжить, но рыдания душат ее, она плачет навзрыд, не подозревая, что нас уже, без сомнения, засекли…
– Сынок, не теряй ни минуты! Я молю тебя! Хорхе и Пино говорят, чтобы ты под любым предлогом уехал из города и направился бы прямо в посольство Уругвая. Там уже обо всем договорились… Не раздумывай ни минуты… Я повторяю: Пино сказал, чтобы ты немедленно ехал в посольство, это единственный выход… Если тебя схватят, они убьют тебя, уничтожат… Сынок!… Ради меня, садись в машину и сейчас же уезжай туда, куда я тебе сказала… Сделаешь это? Сделаешь?… Отвечай…
