Уэрка хитер — северные форты не штурмуют, а ведь в них десять тысяч солдат! Пока наша оборона держится, но только за счет гекс и артиллерии; от запасов снарядов осталось чуть больше половины. Уже сама Цитадель подвергается атакам с севера — пока безуспешно. Штурм Товии начался, едва мы успели отпраздновать победу. Впрочем, праздновать нечего — из двух миллионов ее населения треть уже погибла под обстрелами и от нейтронных ударов — десять ракет разорвались в захваченной части города. Итого — за неделю больше миллиона убитых! Это по ожесточению боев напоминает вторую Великую Войну, но не на тысячемильном фронте, а в одном городе! И у нас скоро появится самый грозный враг — лучевая болезнь, неизбежный спутник атомной войны».
«11-й день осады. (14.6.202/274 д. Э.)
Штурм продолжается. Старый Город потерян весь, кроме жилых районов на севере. Непонятно, как мы еще защищаем остальное? Наши бойцы настолько измотаны, что с трудом держат оружие.
Я сменил гарнизон Цитадели — в ней сейчас истребители. Все ее солдаты на фронте, их осталось двадцать тысяч. Наши ополченцы уже стали настоящими бойцами, но что ждет их? Во время передышек в боях, когда дорога на плато Хаос еще действовала, мы отправили туда много молодежи — сейчас там двести тысяч людей и файа. Остальные практически обречены — судя по темпу наступления и потерям, мы протянем еще всего дней 5–6. Я боюсь, что завтра придется применить не только нейтронные, но и термоядерные заряды — потери очень велики и восполнить их нечем!»
«12-й день осады. (15.6.202/275 д. Э.)
День Фамайа — 202-я годовщина основания государства. Очень много событий. Прежде всего по радио со мной связался Уэрка и предупредил, что если мы вновь применим ядерное оружие, все жители Товии будут перебиты, а если мы капитулируем, то он нас простит! Не знаю, откуда он узнал о моих намерениях, но его дела плохи — кто-то атакует его армию с тыла. Но Старый Город захвачен уже весь. Наши предложения о перемирии отвергнуты. Он просто загнал нас в угол.
Сегодня в 12.48 произведен залп тремя мегатонными снарядами из наших 16-дюймовых орудий и еще запущено сорок нейтронных перехватчиков. Чудовищное зрелище — весь горизонт в пламени. Часть Старого Города сметена, даже в Цитадели обрушились многие уцелевшие строения. Целый час Товия была под чистым небом, окруженная тремя гигантскими грибами — жутко и красиво одновременно. Сами взрывы — неописуемое буйство красок, какого еще не было в нашем темном мире. Радиус поражения у водородных бомб — четыре мили, так что мятежникам крепко досталось! Потом разразилась буря со страшным шквалом, черным ливнем и беспрерывным сверканием молний. Огонь противника совершенно прекратился. Воспользовавшись его замешательством, наши войска перешли в контрнаступление.
Результаты: на севере враг полностью разбит истребителями при поддержке артиллерии Цитадели. Сообщение с фортами на Товийском хребте восстановлено. Солдаты Внутренней Армии быстро отбили часть Старого Города, но встретили неожиданно упорное сопротивление и вновь отошли в Новый, на прежние линии обороны. Наступление врага полностью прекратилось — на сей раз, думаю, окончательно. В Товии осталось еще больше миллиона населения — это Фамайа!
Не знаю, стоит ли праздновать победу. Но защитники города, большей частью, ополченцы, считают иначе. Они собрались в подземном ангаре для вертолетов в Цитадели — самом большом нашем помещении. К моему удивлению, было довольно весело, хотя веселье выглядело несколько диковато. Но для тех, кто с напряжением всех сил защищает свои жизни, зная, что в любое мгновение может быть убит, я думаю, естественно ликовать при виде смерти врага. В огне этой битвы вырастает нечто совершенно новое — наши ополченцы готовы отдать друг за друга все, даже жизнь, но к тем, кто вне их круга, у них нет ни малейшего сострадания. Для них вполне естественно заниматься любовью в общей куче — все они считают себя братьями и сестрами и девушки сражаются наравне с юношами. Теперь я понимаю, почему Анмай не хотел победы товийцев. Наши инженеры установили сверхмощный термоядерный заряд в шахте у верха пирамиды. Теперь, если набрать девять цифр на моем кодовом браслете, в радиусе двадцати миль не останется вообще ничего. Если бы не Хьютай, я бы уже сделал это».
«15-й день осады. (18.6.202/278 д. Э.)
Нас снова штурмуют. Уэрка жив. Я не знаю, сколько людей и файа погибло при взрывах, но если учесть тех, кто погиб в Товии, то будет уже больше двух миллионов. К мятежникам все время подходят подкрепления — правду говоря, все, кто выходит из зон хаоса, присоединяются к ним. У них свирепствует лучевая болезнь, у нас она тоже скоро начнется. Короче, дело пошло к концу, и довольно быстро».
«18-й день осады. (21.6.202/281 д. Э.)
Аэропорт захвачен. От него осталась лишь равнина, очень похожая на прилегающую пустыню. Гарнизоны северных фортов — семь из восьми, пробились в Товию, пополнив наши силы. Но на их месте теперь мятежники! Держится лишь второй форт, соединенный туннелем с Цитаделью. Он еще может нам пригодиться — но туннель к аэропорту пришлось взорвать. Цитадель окружена с трех сторон — саперы мятежников вгрызаются в ее заграждения, как крысы. Противник вошел и в Новый Город — идут бои. Гекс осталось двадцать тысяч, близок день, когда падет последняя. И что тогда?
Если не будет помощи, причем немедленно, — мы все погибнем. Но в этой проклятой пыли не может летать ни один самолет. Она разрушает двигатели. Хотя на Хаосе осталось 132 самолета, способных долететь до Товии, они не могут подниматься в воздух. Производство дальнобойных ракет там так и не наладили. В итоге, мятежники добрались уже и до плато. Они как-то миновали минные поля и артиллерийские позиции и с ними пришлось разбираться истребителям. Автоколонна мятежников разгромлена — из 30 машин уничтожено 29 + два бронетранспорта, убито больше ста врагов, взяты пленные. Истребители потеряли 50 файа убитыми, 60 — ранеными и шесть бронетранспортов. Это при том, что второй истребительный отряд всегда считался лучшим. У нас же все, кто сражается на поверхности, по сути, обречены. Наши бойцы уже мрут, словно от чумы — лечить их нечем, да и нет лекарств от лучевой болезни. Появились перебежчики от осаждающих — у них еще хуже. Они голодают, с тыла их атакуют какие-то странные объединения людей и животных. Все эти люди безумны, среди животных преобладают огромные стаи гекс. Все здания в Товии превращены в развалины, метро затоплено. Население укрывается в многоэтажных подвалах домов-пирамид. Водозабор взорван, берем воду из скважин. На АЭС работают всего два блока, но и их хватает. У меня нет времени писать дальше. Что будет — не знаю. Похоже, Уэрка тоже ждет помощи — но от кого? Надо спросить Вэру, может быть, он…»
«20-й день осады. (23.6.202/283 д. Э.)
Я рад, что вскоре все это кончится. Я не могу больше описывать то, о чем не должно писать ни одно существо, имеющее душу. Но если я этого не опишу — то кто же? А моя душа и так давно погублена — какая разница? Все равно, после того, как погибла Наэри, моя любимая, мне тоже незачем жить. Но разве я не должен?»
«22-й день осады. (25.6.202/285 д. Э.)
Сегодня погибли последние гексы. Теперь нам осталось надеяться лишь на свои силы. Наша территория сейчас — это Цитадель и Новый Город с прилегающей частью промышленного района. Об обороне каждого квартала, каждого дома можно слагать легенды — но о последних подвигах последних защитников Фамайа уже никто не узнает. Большинство населения Товии умерло или умирает от радиоактивного заражения. Цитадель блокирована, с городом ее соединяет лишь туннель. Мятежники добрались местами уже до ее внешнего обвода. У нас кончаются боеприпасы. В строю, включая истребителей и ополченцев, осталось сорок тысяч — хотя оружие взяли уже все, способные его держать. Может быть, это последняя запись».
«25-й день осады. (28.6.202/288 д. Э.)
Это последняя запись. Когда настанет время следующей — все будет уже кончено, так или иначе. Мятежники прорвались к АЭС, бой идет уже у ее входных ворот. Если мы лишимся света и воды — нам конец. В Товии осталось двести тысяч жителей и беженцев — они обречены, если не случится чуда. Сколько вокруг мятежников — неизвестно. Они заняли уже почти весь город. В наших руках осталось всего несколько квадратных миль, не считая Цитадели. Что творится в захваченных врагом кварталах — страшно описывать. Люди (и файа тоже!) там превратились в зверей. У нас вышли все 16-дюймовые снаряды, 6 и 3-дюймовых осталось по сотне на орудие. Сегодня выпущены все нейтронные перехватчики и единственное, что нас спасает, — нарастающий развал у противника. Это следствие нейтронных ударов. У нас тоже все смешалось. Воюют все, кто в силах взять оружие, — даже дети.
